Читать интересную книгу Рассказы - Константин Мелихан

Это он подумал параллельно мысли о Ларчике, когда пошел о ней думать по второму кругу.

Но почему же Ларчик? Подписи-то нет. Он покрутил в руках телеграмму. Буквы плохо пропечатались, но конец слова можно было разобрать: «…нск».

Ну, конечно же, Зареченск! Надя. Или, как она себя называла, Надежда. Это звучало очень сильно: «Твоя Надежда».

Ей было столько же лет, сколько и ему, но он чувствовал себя намного старше. Год, прожитый в Ленинграде, равняется пяти, прожитым в Зареченске.

Он ей сразу сказал, что у него хорошие связи с «Ленфильмом» и он может устроить её туда на работу. Вообще-то он и сам верил, что у него есть связи с «Ленфильмом», но все же не такие хорошие, чтобы кого-то туда устраивать. Он сказал это нарочито небрежно, буднично, словно каждый день устраивал народ на «Ленфильм».

– Ну, об этом после, после, – сказала она, тоже небрежно.

Видно было, что такая перспектива её обрадовала, но она захотела отложить разговор об этом на десерт, а также не хотела акцентировать на этом его внимание, чтобы он не подумал, что она полюбила его только за то, что он может устроить её на «Ленфильм».

В этот момент он почувствовал, что любые его слова и дела будут ей нравиться.

С мужчин надо требовать выполнения обещаний до первой любовной ночи. Ночь остужает голову. Утро всегда холоднее вечера. Он разочаровался в ней, хотя она и старалась ему понравиться. Это его особенно раздражало: он подумал, что вряд ли она прикладывала бы такие старания, будь она его женой, или живи она в Ленинграде, или работай она директором «Ленфильма». Когда перед нами обнажается истина, мы обманываем того, кто её от нас прятал.

Он особенно и не скрывал к ней своего охлаждения: зачем затягивать обман? Но она поначалу не догадывалась об этом. Или не хотела догадываться. Она уже активно приучала к себе его одежду, мебель, посуду. А может, это и не от нее? Может, от жены?

Они играли в народном театре.

Сначала он на нее не обращал никакого внимания. Да и она, как выяснилось позже, тоже не видела в нем героя своего романа.

Путь от театра до Дворца бракосочетания занял чуть больше месяца.

Он все сомневался, даже в день свадьбы, стоит ли ему на ней жениться и стоит ли ему жениться вообще? Из парикмахерской он вышел, игнорируя мороз, с непокрытой головой, как на похоронах, держа шапку в руке, чтобы не помять прическу.

А в доме невесты уже был переполох. Свадебная «Волга» и автобус с гостями уже раздували ноздри, а жениха все не было.

Шел он медленно, зная, что без него вряд ли начнут. Какая свадьба без жениха? Может свернуть? – думал он, скрипя уже не девственным снегом.

В машине на пути ко Дворцу его затошнило. Водитель остановился – и он вышел продышаться. Судьба давала ему ещё один шанс улизнуть.

На свадьбе он впервые напился. Сквозь бокал вина мир кажется добрей, красивей, правдивей и богаче. Он полез обнимать подругу своей жены, когда жена вышла. О чем ей моментально было доложено свидетелями.

На глазах у всех она залепила ему пощечину и швырнула на стол своё обручальное кольцо.

– Милые бранятся – только тешатся! – сказал её отец и предложил гостям выпить за здоровье родителей невесты.

Жили они с первой женой, так же, как потом и со второй, порознь, каждый в своём доме. Встречались раз в неделю. Прощаясь, говорили:

– Созвунимся. Или созвонимся.

А потом они стали встречаться реже, потому что она переехала в Москву.

Детей у них могло быть двое. (Так же, как и со второй женой).

Первого не хотели оба: он – потому, что не хотел вообще, а она – потому, что не хотел он. А ещё потому, что чувствовала непрочность их связи. Да ещё институт не был закончен.

Второго не хотел только он. Но когда пришло письмо, в котором сообщалось, что сынок все-таки будет, он плюнул: а, пусть! Но судьба и на этот раз оказалась к нему благосклонной. Слухи о зачатии его ребёнка оказались немного преувеличены.

С каждым годом они встречались все реже и реже. Раз в год. Раз в два. Потом – развод. Развод был плавным и естественным, как превращение кипятка, которым заливают хоккейную площадку в лед.

Они встречались и после развода. И даже после его второй женитьбы. Сначала он изменял первой жене с будущей, а потом – второй с бывшей.

Тут раздался телефонный звонок. Он снял трубку. Женский голос спросил:

– Вы меня узнали?

– Конечно, узнал, – сказал он.

– А вот и нет! Не узнали.

– А вот и да! Вот узнал.

– Кто же я?

– Вы – абонент! Женского пола.

– О, у вас тонкое чувство юмора.

Он подумал, что сказал не то, что она сейчас обидится и повесит трубку. Надо было тянуть время.

– А вы откуда звоните?

– С улицы. По телефону. Вы меня ждёте?

– Да, жду! – воскликнул он. Чуть было не сказал: «Жду всегда и всех».

– Только что получил от вас телеграмму.

– Какую телеграмму?

Он опять напугался, что сказал не то.

– Да тут какая-то телеграмма. Чёрт знает, от кого.

– Ах, да телеграмма! Это я послала. Так вы ждёте или нет?

– Да, да! Жду! – закричал он.

– Сегодня… – услышал он, и пошли короткие гудки. Он повесил трубку и взглянул в зеркало, висящее рядом.

Ещё вчера я сильным был,Вино с приятелями пил,И смерть была мне не страшнаЕщё вчера.

Он вымылся, побрился, надел чистую рубашку, новый галстук, костюм и стал ждать.

Почему она называла его на «вы»? Или это новая знакомая, которую он плохо знает (когда-то дал в попыхах телефон), или очень старая, которую он хорошо забыл. Может, она так играет?

Это была у него такая Мила. Игрунья. Любительница телефонных шуток.

– Это из суда звонят. К нам пришёл исполнительный лист. Почему вы не платите алименты за внебрачного ребёнка пяти лет? Вам необходимо уплатить… Ха-ха-ха!

И дальше переходит на нормальный голос.

Но это ещё так, юмор Бонифация.

Самое страшное – когда они тебе звонят: «Нам надо срочно встретиться». – «Зачем?» – «Это не телефонный разговор». – «Ну, приезжай». – «Нет, давай встретимся где-нибудь в центре».

В такие минуты у него внутри что-нибудь обрывалось. Но внешне он сохранял олимпийское спокойствие:"В центре тебя?". Или: «Не делай глупостей». – «А что делать?» – «Ты же не маленькая…» Иногда он говорил: "С ней пошутили, а она и надулась!»

Впрочем – не будем об обратной стороне любви. Кого же он сейчас ждёт?

Может, это – Лодыгина? Палач в постели. Сначала пытка голодом, а потом перееданием. В итоге сама же оказывается жертвой.

А может, – Илона? Как обои – красивая только с одной стороны. Глаза газели и позвоночник бронтозавра.

Или – Зелинская? Грубая в жизни, но не позволяющая грубостей в любви.

Он провел пальцем по пыльному абажуру настольной лампы.

Нэлли Р. Всегда умудрялась глядеть в глаза.

Вершинина Галя. Тихая, стеснительная. Но когда они доходили до дела, становилась такой дьяволицей, что он по сравнению с ней был сущим ангелом.

Лика Ракитина. Анжелика, где твой король? Была постоянно во внутренней борьбе. И хотелось ей и кололось. Так себя этим истощила, что к тридцати годам была уже старой безобразной девой.

Ольчик. Крупная, полная, но никогда не замечала свою полноту и не давала повода замечать другим.

Власта 3. Все стремятся к Власте. Расчетливо изменяла мужу, но все равно любила. И не приведи господь было сказать ей о муже что-нибудь плохое!

Лора Рихтер. Плохо понимала, чего ей нужно. Ложилась в кровать, как в гроб.

Торпеда (Торопова Наталья). Некрасивая, но горячая. Силой любви старалась отвлечь внимание от своих слабых мест.

Чем загадочней становился образ пославшей телеграмму, тем сильней разгоралось воображение.

Как беременная женщина уже любит ещё неродившегося ребёнка, так и он уже готов был влюбиться, ещё не зная в кого. Незримая, она уже была ему мила. Во-первых, потому, что воображение часто идеализирует того, чей голос впервые слышишь по телефону, или чьи пылкие строки читаешь в послании.

Во-вторых, потому, что эта незнакомка наверняка его бывшая знакомая, а раньше его вкус вряд ли был хуже, чем сейчас.

В-третьих, потому, что сейчас он был готов к этой встрече, даже желал её, устав от последних лет одиночества.

Время – как комар: его хорошо убивать книгой.

Он взял с полки томик поэта и придиванился, заложив ногу на ногу.

Дон Гуан

К ней прямо в дверь – а если кто-нибудь

Уж у нее – прошу в окно прыгнуть.

Лепорелло

Конечно. Ну, развеселились мы.

Недолго нас покойницы тревожат.

Кто к нам идёт?

Он вышел на балкон. Белые ночи кружили над городом. Прилетела фраза. Уж полночь близится, а вечера все нет.

Он стал разглядывать проходящих внизу людей. Женщин было, как всегда, больше. Или он не замечал мужчин? От нечего делать он решил оценивать каждую: с какой бы из них он захотел встретиться? Потом усложнил задание – и стал определять семейное положение, профессию, куда и откуда идёт.