Читать интересную книгу Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

Около 21.30 радио прервало передачу маршевой музыки, диктор стал зачитывать заявление Ференца Салаши. В ней лидер «Скрещенных стрел» призывал «вооруженную нацию» к восстанию против «предательской клики Хорти». Путчисты смогли обрести превосходство в силах. К этому времени Будапешт был уже в руках приверженцев Салаши. Власть Хорти распространялась только на область, ограниченную стенами королевского дворца, где забаррикадировалась слабо вооруженная часть солдат его личной гвардии. Всю ночь тянулись бесконечные переговоры в королевском Бурге. Лакатош, Хенней и другие вели разговоры с Веезенмайером и Раном, которые все еще надеялись отговорить Хорти от его намерений. Это были тяжелые часы для семидесятишестилетнего регента королевства, который весь период своего правления постоянно уделял много внимания армии, «Верховным главнокомандующим» которой он был. Теперь же, когда ему пришлось принять и без того нелегкое решение о подписании мира с большевиками, он должен был пережить еще и то, что армия, его любимое детище, оставила его на произвол судьбы.

В предрассветные часы 16 октября зондеркоманда Скорцени начала, как и было запланировано, операцию по захвату королевского дворца. Рота парашютистов из состава парашютно-десантного батальона СС была исполнена решимости подавить сопротивление лейб-гвардии и захватить Бург. Хорти отказался от сопротивления: «В ожидании атаки я ночью около 4 часов утра переправил мою жену, невестку и внука в резиденцию нунция. Сам нунций заранее предложил нам в случае необходимости укрыться в его резиденции. Да и был ли в самом деле смысл оказывать сопротивление? Вследствие значительного превосходства сил и наличия артиллерии – многочисленные танки мы не могли не заметить – это привело бы только к уничтожению верной и боеспособной лейб-гвардии. Поскольку я не смог достичь цели – принести мир стране, то хотя бы выразил в своем радиообращении всему миру протест против подавления моей страны. Ради же моей персоны никто не должен был жертвовать жизнью. Поэтому я отдал приказ не оказывать сопротивления». Однако приказ Хорти дошел до лейб-гвардии слишком поздно. Пять немцев и четыре венгра отдали свою жизнь к тому моменту, когда схватка была прекращена. После этого Скорцени отдал приказ обезоружить лейб-гвардию, а его эсэсовцы приняли на себя охрану Бурга.

А что же Хорти? Вот как он сам описывал свою дальнейшую судьбу: «Около 6 часов утра появился доктор Веезенмайер и предложил мне вместе с ним перебраться во дворец Хатвани[23], чтобы избежать зрелища захвата немцами Бурга. Это по сути был арест, хотя и в предельно вежливой форме. Когда мы прибыли в этот дворец, который был штаб-квартирой СС, доктор Веезенмайер сказал мне: «Здесь ваша светлость находится под защитой фюрера». Мне оставалось только сказать ему, что я никогда не просил о защите и никогда не думал, что в своей собственной стране буду находиться под защитой пришлых войск. При этих словах я бросил на доктора Веезенмайера удивленный взгляд. Ему осталось только сделать вид, что он не понимает моего мнения, как я сделал вид, что не понимаю, что оказался в заключении».

Однако на этом та горькая роль, которую пришлось играть регенту королевства, еще не была закончена. Немцы настаивали на легализации нового режима Салаши. Им не хотелось, чтобы события в Будапеште были восприняты венграми и внешним миром как путч. Поэтому Веезенмайер еще 16 октября, оказав давление на Хорти – под угрозой ликвидации его сына, добился того, чтобы тот дезавуировал свое воззвание от 15 октября, снова выступил в качестве регента королевства и официально назначил Салаши премьер-министром.

Так был осуществлен захват власти праворадикальным движением «Скрещенные стрелы», вождь которого Салаши 16 октября в 16.45 в королевском дворце Буды был торжественно провозглашен своими приспешниками премьер-министром правительства.

Глава 2

Война и политика в Юго-Восточной Европе осенью 1944 года

Захват власти правыми радикалами, прежде всего «Скрещенными стрелами», после капитуляции королевского дворца в Будапеште на всей остальной не занятой русскими территории страны прошел без всяких трений и в течение следующей недели повсюду в общем и целом был завершен. Передаче власти Салаши внешне была придана видимость легальности. Венгерский парламент – в ту осень 1944 года, скорее, обрубок парламента, поскольку оппозиция не имела возможности представлять гражданские партии, отсутствовали депутаты из занятых русскими областей страны, а часть депутатов была арестована – единогласно принял к сведению сообщение об отставке Хорти и одобрил назначение Салаши премьер-министром. По поводу немедленных выборов нового главы государства было решено, что поскольку в части страны ведутся военные действия, то эти выборы следует отложить до более благоприятного времени. До того момента его обязанности было доверено исполнять премьер-министру Салаши, которому был присвоен титул «вождь государства» (Nemzetvezetö). Так исполнилась заветная мечта Салаши – он объединил в своем лице полномочия главы государства и председателя правительства, да к тому же внешне вполне законным путем. Надо признать, что в подобном назначении вряд ли можно было найти формальный изъян даже с точки зрения самого строгого юриста.

Первые недели салашистского режима

Одним из самых важных официальных актов первых дней после захвата власти стала благодарственная телеграмма Салаши Гитлеру. В ней венгерский вождь в патетических выражениях раболепно благодарил за оказанную ему в последние дни многостороннюю помощь, которая сделала возможным переход власти в его руки. Далее он писал: «Я представляюсь Вам в качестве назначенного ответственным премьер-министром Венгерского королевства, как высшему вождю современной гигантской борьбы мировоззрений и признанному вождю развивающегося европейского сообщества. Заверяю Вас, что Венгрия безоговорочно разделяет все принципы Антикоммунистического пакта трех государств, а венгерская армия всей силой оружия будет верно сражаться на стороне своих товарищей по борьбе… Я верю в то, что тот гений, который даровал новое мироустройство и Вас, фюрер, но не только Вашей стране, а и всей Европе, приведет под вашим руководством каждую жизнеспособную страну путем национал-социалистического мировоззрения к победе общеевропейского содружества, гармонии и порядку…» В своем ответе Гитлер именовал Салаши «ответственным премьер-министром», заверял его, что «Великий Германский рейх никогда не оставит Венгрию на произвол судьбы», и выражал надежду на личную встречу с ним, которая и состоялась в начале декабря.

Тем временем новое венгерское правительство с изрядным рвением принялось за работу. Салаши в течение девяти лет готовил захват власти. Его программа, которой он дал название «Венгеризм», теперь должна была претворяться в жизнь. Программу эту лучше всего характеризует ее определение, принятое в «Скрещенных стрелах»: «Мы должны противостоять любой форме национализма, который не является социалистическим, но также и любому социализму, который не является националистическим. Марксизм представляет собой интернациональный классовый социализм, венгеризм же – христианский национал-социализм».

Перемена декораций в королевском дворце Будапешта представляла собой не просто выход на сцену новой персоны. Захват власти салашистами знаменовал собой конец эпохи Хорти, которая в определенных аспектах, особенно в социальной сфере, в значительной степени являлась продолжением эры Габсбургов. Салаши и его партия рвались к социальной революции, распространяя свои методы и свою идеологию на широкие массы и подавляя все чуждое им. Неотложная программа так называемых «планов по переустройству земли», которая начала проводиться в жизнь уже через пару недель после их захвата власти, была тому красноречивым свидетельством.

Но прежде всего последовало распоряжение о другом. Запрещение всех политических партий, как это имело место с 15 октября, было подтверждено; исключение, естественно, было сделано только для «Скрещенных стрел», которая даже обзавелась собственной вооруженной силой, то есть третьей вооруженной силой в стране после армии и полиции. Эта сила, однако, была предназначена только для борьбы на «внутреннем фронте» и применяться только как войска правопорядка. По сути же она представляла собой не что другое, как вооруженную банду, которая по преимуществу терроризировала собранных в гетто будапештских евреев и другие нежелательные части населения. Один салашистский историк даже признавался позднее – в эмиграции, – что «после 15 октября 1944 года весь этот сброд оделся в зеленые рубахи «Скрещенных стрел», повязал нарукавные повязки с изображением скрещенных стрел, раздобыл себе оружие и боеприпасы. Зачастую они устраивали перестрелки даже с регулярными патрулями салашистов. Их жертвам оставалось только догадываться, выступают ли их мучители от имени партии или сами по себе».