и решил показать, как нужно обращаться с аппаратом. В принципе, почти никто намеренно не позировал, на снимок попала толпа чуть ли не на ходу. Олеся вышла вперёд, встала по центру, остальные замерли там, где их застал щелчок камеры. Тогда Соня и не заметила, кто где стоял. Она ощущала только одного человека. Марк был позади неё. Близко, очень близко.
– Мам, кто это?
Юлин голос ворвался в мысли сигналом тревоги. Соня тряхнула головой и проследила за пальцем дочери. Чёрный ноготь уткнулся в лоб Марка.
– Одноклассник.
Юля хмыкнула.
– Я поняла, что не учитель. Я его не видела на других фотках, и даже в выпускном альбоме его, кажется, нет.
– Он не любил камеры, а когда снимали для виньетки, он в больнице был. Не попал на фотосессию.
– Он прикольный. Кого-то мне напоминает, – она задумчиво нахмурилась, – не могу понять, лицо такое знакомое. Небось, был у вас школьным бабником.
Соня занервничала. Юля вполне могла видеть Марка на фото в журнале или в инстаграме.
– Да нет, не был. Молчаливым был, самоуверенным. Заносчивым, наверное, даже. Девчонки за ним, конечно, бегали, но он не менял их как перчатки. С одной только и встречался и то недолго.
Юля улыбнулась и сместила палец на изображение Сони.
– Ты, мать, тут тоже ничего. Туши можно было бы побольше, и губы совсем не накрашены. Юбка, правда, у тебя микроскопическая, а ещё меня ругала за внешний вид. Это типа модно так было труселями светить? Сейчас ты, честно говоря, круче выглядишь, не как развратная школьница из аниме.
Соня покачала головой.
– До твоей яркости мне далеко, – она захлопнула альбом и отодвинула его на край стола. – Хватит ностальгировать. Тебе пора уроки делать, а Тиму древо мастерить.
– Блин, мам, только нормальным человеком показалась и опять уроки.
Соня убрала со стола, снова прошлась по дому, расставляя по местам сдвинутую мебель, выровняла шторы. Сложила посуду в раковину. Только успела включить воду, как телефон тренькнул одиночным сигналом. Вытерев руки полотенцем, она взяла мобильник, отчего-то сильно тревожась. Написать в это время мог кто угодно, в родительском чате к вечеру всегда начиналась оживлённая переписка: сравнивали задачи по математике, ругались, что много задают, и возмущались по поводу ежегодных поборов на благоустройство школы. Писали и клиенты, чтобы отменить или подтвердить сеанс массажа. Но Соня словно чувствовала – это всё не то, и заволновалась так, что во рту пересохло, а сердце пустилось вскачь.
Мигающим сигналом в голове пульсировало: «Марк». Утвердившись в догадке, она изумлённо охнула. Его сообщение, всего одно слово: «Привет».
Соня смотрела на экран несколько минут, напротив слова светился зелёный кружок, Марк ещё был в сети и, возможно, ждал ответа, но Соня не то что ответить, вдохнуть не могла. Смотрела на экран, ощущая, как захлебывается эмоциями.
Когда вернулся Кирилл, она так и стояла, телефон уже потух, она не ответила. Сизые отпечатки на лице пламенели и обжигали. Кирилл приблизился, провёл ладонями по её щекам. Его поцелуи, лёгкие и освежающие, приходились как раз на эти узоры – метки стыда и смущения. Он обнял Соню, прижал к груди и принялся бережно стирать с её лица влажные дорожки.
– Опять из-за Юли расстроилась? Ну ладно, ладно. Тш-ш-ш. Бестолковая она порой, но с характером. Это гораздо важнее, чем пятёрка по математике.
Соня всхлипнула и уткнулась лбом в мягкий свитер, пропитавшийся ароматами специй и жареной курицы. Кирилл почти всегда пах шаурмой. Вкусно, привычно и успокаивающе. Её родной Кирилл.
Марк пах по-другому. В семнадцать лет она впервые поняла, что можно влюбиться в чей-то запах настолько, что он будет преследовать фантомным ароматом и шевелить волосы на затылке.
***
На переменах женский туалет никогда не использовался по назначению. Если кому-то действительно требовалось выйти по нужде, все делали это время урока и посещали одиночные учительские туалеты, расположенные на каждом этаже. Общая девчачья уборная была предназначена для разборок, сплетен и слезливых исповедей. Ютилась она в закутке коридора, ведущего к спортзалу, у самой лестницы, выход на которую всегда была закрыт. Благодаря этому обстоятельству образовался тупик вдали от учеников, мигрирующих с урока на урок.
Для туалетной комнаты слишком уж грязно и некомфортно. Сюда порой забегали пятиклашки, ещё не прознавшие, что так делать ни в коем случае нельзя. Довольно быстро убеждались, что женская уборная в архитектуре школы выполняет другую функцию. Кто вообще придумал открытые кабинки? Электрические стулья выглядели уютнее и привлекательнее, чем эти персональные посадочные места. Зато здесь было большое и длинное зеркало и стена с регулярно обновляемой информацией о жизни школы. Точнее, личной жизни, чаще всего интимного характера. В раздевалках цензура пропускала не всё, здесь же можно было узнать свежие сплетни: кто, с кем и когда совершил грехопадение.
После урока физкультуры Соня зашла в уборную, чтобы поправить перед зеркалом макияж. Пока расчёсывалась и переплетала волосы, прочитала новости о ненавистном Абросимове. На побелке острыми торопливыми буквами кто-то выскреб жизненно важную информацию: «У Марка потрясающая задница». Чуть ниже красовалось обращение непосредственно к нему: «Марик, ты самый лучший, я тебя обожаю». Соня хмыкнула. Можно подумать, он прочтёт это в женском туалете. А вообще, бесит! Появился в школе чуть больше месяца назад и уже попал на стену почёта. Интересно, а в мужском туалете о ней пишут? Было бы обидно, если нет.
Дверь приоткрылась, в туалет ввалилась компания Олеси. Её лучшие подружки, Вика и Марина, держали под руки Кристину. Грубо втолкнув её, захлопнули дверь. Олеся прошлась до окна, распахнула форточку в замазанном белой краской окне и вытянула из сумки пачку сигарет.
– Ты же в туалет собиралась? – обратилась она к Кристине. – Ну так писай.
Девушка дёрнулась, с надеждой оглянулась на дверь.
– Нужно идти на биологию.
– Маруська подождёт. Костя её, если что, отвлечёт. – Олеся чиркнула зажигалкой, подкурила сигарету и с видимым удовольствием выдохнула дым в сторону окна.
– В вашем монастыре курить разрешено? Или, как и всё, что приносит удовольствие, под запретом?
Соня не шевельнулась, продолжила расчёсывать волосы, глядя на беседу одноклассниц в отражении. Олеся кивнула Вике, приказывая подвести Кристину к ней. Та не сильно упиралась, держали её крепко, не вырваться, а попытка пошевелиться явно доставляла боль. Марина и Вика, словно два конвоира, удерживали в тисках перепуганную девушку.
Олеся стряхнула пепел прямо на подоконник.
– Это ты на меня донесла нашей психологине?
Кристина нахмурилась.
– Не я.
Марина и Вика переглянулись и одновременно усилили хватку. Кристина взвизгнула, но не отступилась от слов.
– Не я! Зачем мне это?
Олеся скользнула взглядом по