Читать интересную книгу Мир сексологии - Михаил Каменсков

Фрагментарность – человек, попавший в виртуал (слово «попавший» как нельзя лучше здесь подходит) воспринимает себя фрагментарно: влечение, желание, возбуждение, эрекция, соитие, ритм, оргазм – его число, сила, количество, – и т.д., и т. п. Описывает себя и свое состояние в объективированных терминах: рука сама потянулась, не мог оторваться, исчезло время, не слышал телефон и т. п.

Проведем аналогию с садово-парковым аттракционом – разнообразными горками, каруселями и пр. Во-первых, поездки на горках каждый раз переживаются актуально, к ним не наступает привыкания. Более того, именно специфические гратуальные (приятные) переживания скоротечных изменений в статусах телесности, сознания, личности и воли (это перечисляются подсистемы – реальности, – виртуального человека) создают эффект необычности и привлекательности. Либо, в случае укачивания (ингратуала), напрочь отбивают охоту повторять «удовольствие». Во-вторых, подобные ощущения полета можно вызвать у человека, сидящего за столом, с помощью компьютерной программы (эксперименты Н. А. Носова «авиагоризонт» [10].

Если в случае горок все переживания вызваны изменениями физического положения тела человека в пространстве, то в эксперименте «авиагоризонт» человек переживает подобные же ощущения, следя за экраном компьютера за столом – изменения виртуала сопровождаются подобными же ощущениями. Аналогично, порнографический образ вызывает переживания, не отличимые от переживаний в телесном пространстве с партнером.

Таким образом, для человека зависимого – порнографического аддикта, – не имеет значения, существует ли объект вожделения физически, как и для «летчика, сидящего за столом» – реальный полет. Ведь и тот и другой переживают имитационный процесс как настоящий. Количество и продолжительность переживаний ограничены лишь физическим ресурсом организма: объемом эякулята у мужчин и психологическим истощением у женщин.

Теперь вполне закономерно рассмотреть вопрос о типологии тех внешних образов (порнографических), которые способны вызвать соответствующие виртуальные переживания.

Оставляем открытым и выносим за скобки рассмотрение специфической структуры внутреннего мира аддикта – пространства психологического, субъектного, антропологического, духовного – как бы мы его ни называли. На языке виртуалистики структуру особи – ее онтографику и топологию. При одной ее структуре и/или топологии зависимость возможна, при другой таковая не возникает: при смене топологии внутреннего пространства (структуры души, психики, изгнания бесов и пр.) аддикт никогда не будет болеть никакими психосоматическими заболеваниями. Эта задача – объект аретеи, специального вида практики в виртуальной психологии, – выходит за рамки нашего рассмотрения.

Порнография per se

Порнография (др. греч. πόρνη η – блудница и др. греч. γράφω – писать, написать; разг.: порно) per se – в чистом виде, – как следует из Википедии, это – непосредственное, вульгарно-натуралистическое изображение или словесное описание половых органов и полового акта, имеющее целью сексуальное возбуждение.

Взглянем на данное определение буквально, имея в виду выявление образности, запускающей патологическое влечение и пристрастие. Полагаю, что уже очевидна пара, которая нас интересует: «образ – возбуждение». Исходя из вышеизложенных представлений становится понятным, почему само слово порнография никого не возбуждает, не вводит в состояние похоти. Возбуждают именно конкретные ее виды, формы и т.д., и т. п.

Опуская очевидные логические выкладки, утверждаем – классификация сайтов для взрослых в порноиндустрии (в ее интернет-кластере: вот уж где инновационная экономика в России шагает семимильными шагами без госинвестиций и поддержки!) по факту является наиболее полным, типовым (мы можем даже говорить о неких антропологических константах), прекрасно отработанным – верифицированным деньгами и успехом, – перечнем «изображений» либо «словесных описаний», вызывающих устойчивый, оплаченных спрос у их потребителей. Приводить ее здесь не считаю целесообразным – в заключении статьи рассмотрим несколько «живых примеров».

В условиях современной рыночной экономики полагалось бы, во-первых, не ссылаться на первоисточник, а выдать классификацию образов (изображений и словесных описаний), вызывающих патологическое пристрастие, за свою, а, во-вторых, на разработку такой классификации запросить немалую сумму денег.

Тем не менее, классификация получена «на кончике пера» благодаря теоретическому объяснительному механизму, разработанному в рамках виртуалистики, и поэтому она заслуженно может носить название: Классификация Исследовательской группы «Виртуалистика» ИФ РАН «Международная классификация порнографических образов (изображений и словесных описаний), вызывающих патологические пристрастия (аддикции). МКПО первого пересмотра».

Данная классификация имеет важное теоретическое и актуальное прикладное значение для интенсификации всего комплекса фундаментальных работ по изучению механизмов аддикций.

Результаты же философско-антропологического анализа классификатора образов, вызывающих потребительскую любовь и приверженность, – тема для следующего сообщения.

Камень (вместо заключения)

Остановимся на проблеме многомерной классификации полионтичных (многореальностных) объектов, к которым относится и человек, на каких-то живых примерах, аналогичных разбираемой нами порнографии. Рассмотрим некоторые классификации, созданные выдающимся отечественным физиком Львом Давидовичем Ландау. В своих воспоминаниях его шуточные таксономические схемы приводит Майя Бессараб – родная племянница его жены.

«Известна любовь Ландау, – пишет она, – к ясному, чистому, изящному стилю. Он ненавидел нарочитое усложнение вопроса для пущей важности, наукообразие. Стремление к благородной простоте отразилось во всех его работах. На досуге он любил придумывать всевозможные классификации, начиная от шуточной классификации зануд до классификации ученых…

Он придумал классификацию женщин:

I класс. К нему принадлежала немецкая кинозвезда Анни Ондра, сероглазая блондинка типа Мерилин Монро. Посмотришь – невозможно оторваться.

II класс. Хорошенькие блондинки со слегка вздернутым носом.

III класс. Ничего особенного. Не то чтобы страшные, но можно и не смотреть.

IV класс. Лучше не смотреть. Не опасна для людей, но пугает лошадей.

V класс. Интересные. Смотреть не хочется. Выговор родителям.

Классификация мужчин:

– Душисты, те, кого интересует только душа избранницы.

– Красивисты, которых волнует ее внешность. Они подразделяются на фигуристов и мордистов.

Себя Дау (Ландау просил себя так называть, т.к. ненавидел, когда его называют Львом Давидовичем. – М. П.) называл красивистом-мордистом.

Особо выделялись подкаблучники, мужчины безвольные, слабые, которыми жены помыкали, как хотели. Из боязни стать подкаблучником, Дау в юности решил, что никогда не женится. Но жизнь внесла свои коррективы. В двадцать шесть лет он встретил женщину, которая стала его женой.

«Присутственные места» были разделены: по пяти классам в порядке убывания качества (речь идет о тех чувствах, которые порождает организация. – М.П.):

1. Учреждение.

2. Заведение.

3. Лавочка.

4. Кабак.

5. Бардак.

Будучи патриотом своего института, он причислял Институт физических проблем, где проработал четверть века, к высшему разряду…

Большой любитель поговорить, Дау считал, что великолепный треп – это искусство. Была классификация разговоров:

I класс – беседы. Они вызывают прилив мыслей, придают ценность общению людей. Это творчество.

II класс – «пластинки», то есть разговоры, не требующие души. Их можно прокручивать сколько угодно раз. Для них хороши вечные темы – о любви, ревности, жадности, лени, о взаимоотношениях супругов. «Кто ваш любимый артист?» и тому подобное. Дау очень любил «разговоры-пластинки»: они удобны на отдыхе, в поезде, при знакомстве с девушками.

III класс – шум. Полное отсутствие живой мысли, искренности, а подчас и смысла. Дау уходил от таких разговоров. Они его раздражали» [11].

Итак, обращаю внимание читателя на то, что классификации Л. Д. Ландау виртуальны по своей природе, что не только не представляется странным, но, наоборот, даже закономерным для физика-теоретика, занимающегося объектами реальными, но не имеющими модуса вечности, зачастую не субстанциональными, обладающими динамичными и/или неравномерными свойствами. Собственно, парадигматические установки, из которых он исходил и в работе и в жизни, судя по его шуточным классификациям, – идентичны.