Читать интересную книгу Письмо с этого света - Марианна Рейбо

– Ну да, я считала, что все это слишком рано, да и какая мать не хочет для дочери принца на белом коне. Но я уважаю твой выбор, будь то выбор парня или выбор института…

– Ты мне лучше скажи, какого черта ты его сюда-то притащила?!

– Да как же я могла не взять его с собой, он бы все равно поехал! И потом он так мне помог, без него я бы в жизни тебя не нашла. Вообще не знаю, что со мной было бы… Это ты к себе претензии предъявляй! Если бы не твой дурацкий поступок! Если бы ты хоть что-нибудь могла сделать по-человечески!

От оправданий мать очень быстро перешла в наступление, но в этот момент раздался грохот выламываемой двери.

– Это еще что такое?

Тут уже Михаил явно начал сердиться. Лицо стало жестким, он весь напрягся и плавно поднялся из-за стола.

– Это Андрей! – хором воскликнули мы с мамой и с ужасом посмотрели друг на друга.

– Да у тебя, как посмотрю, не жизнь, а мексиканский сериал, – уже не скрывая раздражения, бросил мне Миша. – Пойду разберусь с твоим приятелем, а то он, того гляди, дверь вышибет.

– Нет, я сама!

Я кинулся открывать, пытаясь оттеснить идущего следом Михаила, но бороться с ним мне было явно не под силу. Все же юркнув к двери первым, я, не зная толком, что буду делать, отпер замок, и входная дверь буквально вылетела на меня. Андрей ворвался в квартиру, и не успели мы с мамой даже взвизгнуть, как он со всего маху отвесил ни в чем не повинному Мише кулаком в челюсть; когда тот пошатнулся, Андрей попытался схватить его за грудки, сопровождая свои действия отборным матом. Но Михаил оказался тоже не промах. Увернувшись на этот раз, он как-то очень ловко заломил руку Андрея назад и подножкой опрокинул его на пол.

– Немедленно прекратите! Оба!

Я кинулся разнимать эту потасовку, но Миша и сам уже отпускал поверженного противника, поскольку тот перестал, наконец, сыпать ругательствами и понемногу затих.

Отойдя на расстояние, дававшее возможность в случае чего вовремя среагировать, Михаил встал в проеме комнаты и сложил руки на груди. Я же тем временем помог чертыхавшемуся под нос Андрею встать на ноги. Такой, казалось, холодный и уравновешенный при своем первом появлении какой-нибудь час назад, теперь он клокотал от ярости и был белым как полотно, со знакомой испариной, выступавшей у него в минуты крайнего нервного возбуждения.

– И давно ты ее трахаешь?!

Он устремил полупьяные от ярости глаза на Михаила, безуспешно пытаясь нормализовать дыхание.

– Андрей, прекрати сейчас же, слышишь! – раздался голос моей матери, о которой мы в этой сваре совсем забыли.

Вероятно, Андрей и вовсе забыл о ее существовании, потому что ее неожиданный возглас заставил его вздрогнуть всем телом и немного прийти в себя.

– Как тебе не стыдно! Взял и ни за что избил такого хорошего человека, в его же собственном доме! И так ругаться, такие слова – я от тебя такого не ожидала! Уважаемый Михаил и не думал обижать твою невесту. Он вообще гей, между прочим…

– Да, я думаю, пора уже вывесить за окно транспарант. А то вдруг у тебя еще найдутся родственники и друзья, которые не в курсе.

Произнося это, Михаил кинул в меня взгляд-молнию, и лицо его побагровело. В отличие от мертвенно бледневшего Андрея, Михаил в гневе становился красным как рак.

– Мама! Ты хоть иногда думай, что ты несешь!! – в полном отчаянии заорал я.

Мысленно я уже начал паковать вещи, словно чувствуя на своей заднице отпечаток элегантного мишиного ботинка.

– А что я такого сказала?..

Андрей тем временем растерянно переводил взгляд то на мою мать, то на меня, потом нерешительно бросил взгляд на Михаила. Всю его ярость сняло как рукой. Перед нами теперь стоял растерянный, виноватый мальчик. Когда он терялся или конфузился, его лицо становилось нежным и совсем юным, с потрохами выдавая двадцатилетний возраст. Обычно в такие минуты мы и мирились, ведь в душе я невольно умилялся этим неожиданно проступавшим полудетским чертам.

– Простите, я… не знал.

Он опустил голову, явно не представляя, что делать дальше.

– Так, ну вот что. Я пойду пройдусь где-то на час-другой. И чтоб к моему возвращению ноги этого клоуна в моем доме не было!

Машинально ощупывая нижнюю челюсть, Миша направился к двери и уже на пороге добавил:

– Елен-Санна, может быть, составите мне компанию? Я мог бы отвезти вас в торговый центр, у нас здесь есть очень хороший.

– Да, пожалуй, мне и впрямь не мешало бы пройтись по магазинам, – мать бросила хитрый взгляд на наши с Андреем замершие друг напротив друга фигуры.

Галантно пропустив даму вперед, Михаил закрыл за собой дверь, и мы остались с Андреем вдвоем.

21

До этой минуты память отчетливо хранит каждое событие, каждую фразу того дня. Но с мгновения, как мы остались наедине, все как будто в тумане, как будто не со мной. Как ни стараюсь, я не могу вспомнить себя в роли участника той сцены. Лишь как стороннего наблюдателя, собственного Альтер-эго, безучастно созерцающего, как худая, плоскогрудая девица с растрепавшимися черными волосами, одетая в домашнее платье и тапочки, сидит на полу, на ковре в чужой гостиной, а перед ней в зеркальной позе сидит молодой человек. Он все еще бледен, но уже не от гнева, а от волнения встречи. Его черты все так же по-мальчишески беззащитны, глаза, не мигая, по-щенячьи вглядываются в ее лицо в поисках надежды. Он просит за что-то его простить, она пытается что-то объяснить, но он не слушает. Он несет какой-то вздор о том, что все понимает, но что будет за нее бороться и никогда не отпустит. Она бормочет бессвязные фразы, что лучше не быть вместе, что она устала и хочет другой жизни, но он закрывает ей рот поцелуями, не давая говорить.

– Все будет по-другому, вот увидишь, теперь все будет по-другому… – шепчет он девушке на ухо, пробегая губами по изгибу ее шеи, и она бессильно закатывает глаза, поддаваясь охватившему ее желанию.

А потом они предаются любви – судорожно, неуклюже, как-то по-звериному, и сквозь учащенное дыхание страсти до нее долетают его слова:

– Я не могу без тебя! Я. Не могу. Без тебя. Жить!

– Я думал, что навсегда тебя потерял, – произнес он, когда все закончилось и мы, обессиленные, лежали на ковре.

– От тебя, пожалуй, убежишь, – с улыбкой проговорил я, борясь с дыханием.

– Да, ты от меня так просто не отделаешься. Я везде тебя найду, – ответил он также не вполне отдышавшись, и, приподнявшись на локте, заглянул в мое запрокинутое лицо.

Я не захотел отвечать на его взгляд и закрыл глаза. Мы оба понимали, что за шутливым тоном прячется горькая правда. Я бежал, а он устремлялся в погоню, не давая мне уйти и подавляя напором своего чувства. В этом была суть наших отношений. Еще до моего побега «из Петербурга в Москву» он не мог не чувствовать мое внутреннее сопротивление, но желание обладать было сильнее голоса разума.

– Я ехал в Москву, желая навсегда порвать с тобой, – произнес он после короткой паузы.

– Так порви.

Я все так же не открывал глаз, побежденный сладкой негой во всем теле, пришедшей на смену острому физическому наслаждению. Но стоило мне произнести последние слова, как мой покой был нарушен резким, даже болезненным движением – Андрей схватил меня за плечо и с силой развернул к себе.

– Нет! Никогда, слышишь? Ты нужна мне. И потом, ты ведь тоже меня любишь!

Это был не вопрос. Утверждение. И я ничего не возразил.

Я уже и сам толком не знал, люблю я его, не люблю ли, ведь сравнивать мне было не с чем. И потом, я же столько раз говорил ему слова любви…

– Нет, ну, когда я узнал, что ты поселилась у какого-то хрена, я понадумал невесть что, конечно, – продолжал Андрей. – Сначала я просто хотел узнать, как ты сможешь смотреть мне в глаза после этого. Но потом, увидев, что он зашел в квартиру, услышав из-за двери, как вы там мило общаетесь, я подумал: нет, убью гада! – Он тихо засмеялся. – А оказывается, он п…р! Господи, гора с плеч!.. А он точно? То есть… он не «би», ничего такого, чистый гомик?

– Чистейший, – кивнул я и начал одеваться. – Кстати, он скоро придет, а тебе пора убираться отсюда. Хоть он и гей, но отнюдь не нежная барышня, как ты мог убедиться.

– Хорошо, я сейчас уйду. Но не потому, что я испугался. Просто это ведь его дом.

– Вероятно, мне тоже придется уйти благодаря вам с мамой, – Я помрачнел.

– Ну и хорошо, уедешь с нами домой, все равно до начала занятий у тебя добрых два месяца. Ты знаешь, где мы остановились? Можешь переночевать у нас в гостинице. И уж в любом случае мы за тобой завтра зайдем. У нас завтра поезд, а мы еще далеко не все обсудили.

Кое-как я выпроводил его и с облегчением закрыл дверь. Прижавшись спиной к дверному косяку, я еще постоял некоторое время в коридоре, бессмысленно вглядываясь в сгущавшиеся сумерки. На душе было паршиво.

«Ну почему я не могу перестать лгать? – с горечью думал я про себя. – Почему просто не сказать, что я не хочу и не могу быть с ним?»