9
Гарри никак не мог поверить, что выключился на столько времени. Теперь нужно срочно приводить в порядок дела.
Пролетая в огненно-красном «ягуаре» по Вашингтон-стрит, Гарри Бронсон говорил себе, что надо быть законченным идиотом, чтобы в такую слякоть выехать из дома.
Ни один здравомыслящий человек на его месте и носа бы не высунул. По лобовому стеклу хлестали водяные струи.
Небо, затянутое до горизонта серым покрывалом, наводило на размышления о библейском потопе. Улицы превратились в грязевые потоки. Манхэттен сделался опасной зоной. Но для Бронсона капризы природы были не более занимательны, чем капризы какой-нибудь красотки.
Непогода переросла в бурю так стремительно, что Бронсон едва справился с управлением. Он включил ультраволновый приемник и присвистнул: «Если так и дальше пойдет, меня к чертям смоет отсюда». Прогноз не предвещал ничего хорошего. Узел из воды, грязи и ветра затягивался туже и туже.
«Сколько можно возиться с этим Сидом? — пробормотал Гарри. — Давно пора вправить ему мозги».
Сид Гринвальд был партнером Бронсона по проекту «Гипергравитационный двигатель». Проект сулил «Мотордженерал» огромные барыши, и корпорация не скупилась на исследования. Вот уже три дня Гарри не мог связаться с Сидом. В сущности, в этом не было ничего удивительного, учитывая последние злоключения. Но Гринвальд вполне мог бы воспользоваться электронными средствами связи. В конце концов Гарри плюнул и отправился к нему сам… Дом Сида находился в Нью-Джерси. Сорок миль, конечно, пустяк по залитой водой дороге… если ты не дорожишь своей жизнью.
Свернув с основной магистрали, Бронсон угодил прямехонько в пробку. «Чертов ублюдок, — выругался он. — Только этого и не хватало». Но всевышнему оказались безразличны проклятия бедного Аллигатора. Почти на два часа время остановилось: вереница машин, дикие порывы ветра, скрип тормозов и хлесткие струи ливня — картина из серии «смерть водителю».
С трудом выбравшись из треклятого затора, Бронсон решил под страхом смерти не выезжать на трассу R95.
Конечно, крюк в пятнадцать километров никого не мог бы порадовать, но лучше уж потерять литр бензина, чем веру в свободу передвижения.
К тому времени как Бронсон добрался до дома Сида, совсем стемнело. Гарри вышел из машины и стремглав бросился к входной двери. Звонок отозвался эхом в пустом помещении. Дрянная погода не способствует наблюдательности — над глазком трепетала приклеенная скотчем записка: «Гарри, я перепрограммировал замок на твой код. Просто произнеси то, что обычно произносишь у себя на пороге».
— Открой дверь самому лучшему из людей!
Электромагнитный замок лязгнул, и Гарри наконец-то вошел в теплое и сухое помещение. Поднявшись в кабинет, он нашел необходимые бумаги. Ливень усиливался — барабанная дробь стала тяжелее и чаще.
На улице было так неуютно, что Бронсон подумал, не переночевать ли ему в доме приятеля. Но, пошарив в холодильнике, он был вынужден отказаться от своей идеи.
— Рестораны быстрого питания не доведут старину Сида до добра, — уныло пробормотал Бронсон. — Хоть бы что-нибудь!
Холодильник оказался пуст, как ограбленный сейф.
— Большое тело требует много пищи, придется возвращаться.
Захлопнув за собой дверь, Бронсон отправился в обратный путь. Завтра предстоят объяснения с дядей. Поведение старика в последнее время пугало Бронсона. Кто знает, что взбредет в голову Гримзу на этот раз? Аллигатор с опаской думал о предстоящей беседе. К счастью, особого напряжения от Гарри не требовалось — дороги были уже почти пустынны.
Добравшись до Голландского тоннеля, он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. «Хочется верить, что завтра все встанет на свои места, усмехнулся Аллигатор. — Еще два-три таких денька, и транквилизаторы выпишут мне».
Свет впереди поменялся на красный. Гарри машинально нажал на тормоз. Законопослушностью Бронсон никогда не отличался, но на дороге старался вести себя прилично. Несмотря на то что полицейские с ближайшего поста отправились, по-видимому, пропустить по стаканчику и до самого горизонта на трассе не было ни одного автомобиля, Гарри дождался-таки зеленого света. Если отказываться от хороших привычек, то в конце концов непременно попадешь впросак. Дорога не прощает расхлябанности.
Он подался вперед, вглядываясь через ветровое стекло в угрюмое молчание серой осени. Ветер спал, но дождь все еще бесчинствовал. Окружающий пейзаж был под стать погоде. Даже ночь не могла скрыть убожества грязных трущоб и жалких остатков давно заброшенных мясобоен. Гарри прибавил газу. Надо скорее пересечь Манхэттен.
Центр выглядел куда более респектабельно: яркие витрины, дорогие супермаркеты, холодная отрешенность небоскребов, престижные машины на роскошных стоянках.
«Приличный автомобиль начинается от пятидесяти тысяч, — усмехнулся Бронсон. — Жалкие снобы».
В начале Пятой авеню Гарри притормозил. Шестиэтажный особняк Хиллеров был освещен, словно новогодняя елка. Из окон четвертого этажа слышалась громкая музыка и женский смех. «Приматы» были в сборе. «Заглянуть, что ли, на огонек?» — поежился Бронсон. Полдня за баранкой вымотают кого угодно. Уже почти справившись с соблазном, Гарри увидел, как из окна высунулась лохматая голова Эммета.
— Да неужто сам Аллигатор пожаловал?! — Репортер с трудом ворочал языком. — Давай к нам, старичина!
Бронсон принялся слабо отнекиваться, но в дело вступили еще двое:
— Гарри, милый, поднимайся, ну что же ты? — Дейв и Тина Хиллера оттащили Эммета от окна. — Мы так беспокоились!
Деваться некуда. Гарри выключил мотор. На мгновение стало тихо, не было слышно даже ветра. Потянувшись, он открыл дверцу и выбрался наружу. Прислугу Хиллеры отослали — «приматовские» оргии предполагали некую имитацию конфиденциальности. Хозяева, по обыкновению, забыли включить освещение, и Гарри пробирался к подъезду, изрядно чертыхаясь: пустые бутылки, апельсиновая кожура и арбузные корки под ногами грозили переломанной шеей.
Открыв дверь, Гарри вошел в холодный холл. Хиллеры были заняты чем угодно, кроме обустройства своего жилища. Отдав баснословную сумму за особняк в центре города, они полностью отдались на волю обслуживающего персонала. Подобная «непрактичность» им весьма импонировала. «Человек творческий должен себя ограничивать, — любил повторять Дейв, — не то разжиреет, как свинья, и превратится в бюргера». «Да, да, — вторила мужу Тина, — гармония должна быть прежде всего в душе».
За три года, что они прожили здесь, штукатурка во многих местах осыпалась, стены отсырели, а некогда элегантная винтовая лестница, пронизывающая особняк, превратилась во что-то ужасное: ступени отбиты, витые перила переломаны. Гарри вздрогнул, он вообще не любил лестниц, а эта приводила его в полное уныние.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});