Читать интересную книгу Мир без России? К чему ведет политическая близорукость - Евгений Примаков

Представитель Генерального секретаря ООН Стефан де Мистура справедливо назвал вопрос административной принадлежности курдских земель способным породить длительный очаг вооруженных конфронтаций в Ираке. США, которые оказывают самое непосредственное влияние на развитие обстановки в Ираке и вокруг него, как мне представляется, слабо учитывают это немаловажное обстоятельство.

Что касается внутриполитической ситуации в Курдистанском районе Ирака, то в настоящее время она вполне стабильная. Нужно надеяться, что окончательно в прошлое ушли соперничество между семьей Барзани и Талабани и борьба между двумя ведущими курдскими партиями – Демократической партией Курдистана (Барзани) и Патриотическим союзом Курдистана (Талабани), неоднократно порождавшие вооруженные столкновения и приведшие к существованию двух курдских правительств – в Эрбиле и Сулеймании. Масуд Барзани договорился с Джалялем Талабани о разделе функций: второй стал президентом Ирака, а первый возглавил Курдскую автономию в Ираке, которая ныне предстает в виде объединения двух провинций – Эрбиля и Сулеймании.

В Иракском Курдистане образовывается сплав традиционных и молодых лидеров. Некоторые западные политики предрекают усиление разногласий между ними. Навряд ли это выльется в откровенное соперничество. Лидером молодых считают, не без оснований, премьер-министра регионального правительства Курдистана Нечирвана Барзани – внука Муллы Мустафы Барзани и сына умершего в 1987 году Идриса. Я хорошо был знаком с Идрисом, который всегда выступал в паре со своим младшим братом (но от разных матерей) Масудом. Во время моей встречи с президентом Масудом Барзани 10 мая 2008 года он сказал, что смерть Идриса для него была даже большим горем, чем смерть отца. Нечирван женат на дочери своего дяди – Масуда. В этом отношении намек со стороны западных экспертов на разные «кланы» Барзани, как представляется, далек от действительности. Конечно, это люди разных поколений даже по внешнему виду. Не расстающийся с традиционным одеянием племени барзан президент Масуд и с иголочки одетый в европейский костюм, с отлично подобранным галстуком премьер-министр Нечирван. Знакомство и беседы с этим незашоренным политиком, признающим ошибки, которые привели к ряду поражений курдского освободительного движения, верящим в возможность построения безусловно светского (курды вообще не очень религиозны), демократического общества в КР, оставили большое впечатление.

Встреча с другим представителем власти новой формации, руководителем Национального агентства безопасности и разведки сыном Масуда Барзани Масруром, подтвердила позитивный настрой молодых лидеров. Очень важно, что они прошли не только через участие в вооруженных отрядах пешмерга, но и учебу в университетах. Очевидно, эти люди – будущее Иракского Курдистана. Причем, мне кажется, переход к этому будущему обойдется без серьезных конфликтов.

Еще раз прочувствовал, находясь на севере Ирака, насколько, несмотря на приверженность курса стратегического партнерства с США, сохраняется в незыблемости добрая, дружеская предрасположенность курдов к России. Власти КР говорят о своей готовности широко открыть двери для российского предпринимательства, к сожалению практически не представленного в Курдской автономии. На севере Ирака проживают еще десятки советских женщин – многие из них вдовы, в свое время выехавшие из Советского Союза со своими мужьями-курдами[19]. Они перенесли страшные тяготы жизни, вместе с мужьями и детьми сражались за права курдов. Участники встречи с ними не смогли сдержать слез. Сотрудничая с генеральным консульством России, открытым в Эрбиле, они и оставшиеся в живых члены их семей (все говорят по-русски), несомненно, служат укреплению российско-курдских отношений.

Уйти, чтобы остаться?

Вскоре после первых признаков неудачи в стабилизации иракской ситуации и усилившихся антиамериканских настроений во всем мире США резко приглушили первоначальную браваду: дескать, мы сами решим все проблемы, связанные с операцией в Ираке. Последовали обращения к союзникам с просьбами о хотя бы символическом присутствии в оккупационных силах. Откликнулись немногие, да и то через какое-то время, некоторые отказались от участия своими вооруженными контингентами в операции в Ираке. Испания, Австралия вывели свой военный персонал из Ирака. Ряд стран сократили свое участие, даже такой верный союзник США, как Великобритания.

Вопреки первоначальным заявлениям, что, осуществляя свою операцию, США не нуждаются в присутствии ООН в Ираке, последовала просьба к Совету Безопасности ООН о мандате на нахождение в этой стране «многонациональных сил» (МНС), преобладающая часть которых – надо отдать должное, этого никто не скрывает – войска Соединенных Штатов. 18 декабря 2007 года Совет Безопасности ООН по обращению иракского правительства в очередной раз продлил мандат МНС. Однако под воздействием внутрииракской ситуации премьер-министр Нури аль-Малики указал в этом обращении, что продление – последнее.

На смену резолюциям Совета Безопасности ООН о продлении должно было прийти американо-иракское соглашение о партнерстве. Характерна та обстановка, в которой готовилось это соглашение. Заместитель председателя комитета по вопросам безопасности и обороны иракского парламента Ас-Самараи в интервью эмиратской газете «Галф ньюс» признал, что переговоры очень сложны для иракцев – представители США отвергли те условия и ограничения, которые иракские переговорщики пытались установить для американских вооруженных сил, остающихся в стране на определенный срок. Американские переговорщики настаивали на том, чтобы в соглашении указать «общие временные горизонты» для передачи контроля иракским силам над городами и провинциями страны и связанное с этим уменьшение численности американских войск в Ираке.

Не могу не согласиться с мнением профессора Багдадского университета X. Хасана, который заявил корреспонденту «Галф ньюс», что сохранение американского военного присутствия на долговременной основе в Ираке может стать «дополнительным осложняющим фактором», препятствующим достижению внутрииракского согласия.

В ноябре 2008 года поступило сообщение о том, что кабинет министров Ирака, а затем и парламент одобрили «соглашение стратегического партнерства с США» о продлении срока пребывания американских войск еще на три года – до конца 2011 года. Вашингтон поспешил приветствовать решение иракского правительства.

Есть основания считать, что американская сторона стремилась, чтобы соглашение было подписано до вступления в должность президента США Барака Обамы, который, как известно, вообще настроен против американской военной операции в Ираке и нахождения там американских вооруженных сил. Не связано ли с этим согласие администрации Буша установить наконец срок вывода войск, документально получив право держать их в Ираке еще три года?

Трудно рассчитывать, что такое, оставляющее много вопросов, соглашение станет переломным рубежом, после которого произойдет стабилизация обстановки в стране. Дело не только в далеких от нормализации суннитско-шиитских отношениях. Мало надежд и на прочность союза шиитских организаций с курдами. Согласие между ними может иметь лишь тактический характер с целью создания правительства. Но слишком разные интересы у этих двух групп населения Ирака. К тому же никакая стабилизация не произойдет при изоляции суннитской части иракского населения – не нужно забывать, что она составляет 40 процентов.

Будущее Ирака может быть построено только на трех основах. Первая – окончание иностранной оккупации и передача всей полноты власти в руки самих иракцев. Вторая – такая модель управления страной, которая учла бы интересы арабов и курдов, шиитов и суннитов. Третья – категорический отказ всех сопротивляющихся оккупации иракских сил от поддержки в любой форме террористических организаций и групп, в результате преступных действий которых гибнут сотни тысяч мирных людей. Освободительная борьба и терроризм – понятия разные, несовпадающие. Их объединению не может быть никаких оправданий.

Забыли про Афганистан

Крайне негативным последствием одностороннего решения по Ираку является тот факт, что американская операция в этой стране отвлекла внимание от необходимости объединения усилий мирового сообщества для борьбы с международным терроризмом. Произошло несомненное снижение интереса к антитеррористической операции в Афганистане. А там события стали развиваться совсем не по тому сценарию, который США начали осуществлять в 2001 году при широкой поддержке со стороны преобладающего большинства государств.

Прежде всего, не удалось нейтрализовать руководителя «Аль-Каиды» бен Ладена[20]. Судя по многочисленным публикациям, он скрывается в зоне пуштунских племен в приграничном районе Афганистана с Пакистаном, главным союзником США в антитеррористической операции (так назвал его президент Дж. Буш). Там же, очевидно, базируется и глава свергнутого режима «Талибан» мулла Мухаммад Омар. Периодически подаются голоса, призывающие всех не на жизнь, а на смерть бороться против иностранных войск в Афганистане. Однако ни пакистанская армия, ни вооруженные силы коалиции, возглавляемой США, не совершают рейды на эту территорию с целью захватить или ликвидировать бен Ладена, Омара и им подобных. Не думаю, что такая уж неразрешимая задача, в первую очередь для пакистанской военной разведки, обнаружить более точное месторасположение главарей террористов. Так почему этого не происходит? Создается впечатление, что захват бен Ладена перестал быть сверхзадачей для США, как провозглашалось в начале операции в Афганистане. Эта тема ушла и из выступлений американских руководителей – ее вытеснили «более актуальные» темы обустройства послевоенного Ирака или поиски следующих за Ираком целей для удара.