В 17:20 Кроу остановился в отеле в окрестностях Гилдфорда и разыскал телефонную будку. В первый же день пребывания в Бэрроузе Карстерз дал ему свой номер на тот случай, если у него возникнет необходимость немедленно с ним связаться. Теперь он достал письмо из Сомерсет-Хауза, обернул носовым платком телефонную трубку и набрал номер Карстерза.
Его работодатель, голос которого он ни с кем бы не спутал, ответил почти сразу же:
— Карстерз. Кто говорит?
— А, мистер Кастейн, — зачастил Кроу. — Хм! Вы ведь сказали Кастейн, да?
В трубке воцарилась тишина, потом до Кроу донеслось:
— Да, мистер Кастейн, совершенно верно. Это Сомерсет-Хауз?
— Да, я звоню относительно вашего запроса о мистере Кроу.
— Конечно... Кроу, Титус Кроу, — ответил Карстерз. — Я ожидал информации того ли иного рода.
— Замечательно, — продолжал Кроу. — Что ж, имя Титус Кроу на самом деле достаточно редкое, так что мы без труда обнаружили его. В наших документах действительно имеется запись о его рождении, датированная вторым декабря тысяча девятьсот двенадцатого года.
— Чудесно! — продолжал обрадованный Карстерз.
— Однако, — продолжал Кроу, — я должен подчеркнуть, что мы обычно не отвечаем на запросы подобного характера, и я бы посоветовал вам в будущем...
— Я понял, — оборвал его Карстерз. — Не утруждайтесь, сэр, ибо я сомневаюсь, что когда-либо потревожу вас снова.
И повесил трубку.
«Ну вот, дело сделано», — подумал Кроу, вздохнув с облегчением и тоже повесив трубку. Его первая линия обороны сработала.
Теперь ему предстояло заняться другими делами...
* * *
Оказавшись в Лондоне, Кроу решил первым делом навестить приятеля-химика, с которым учился вместе в Эдинбурге. Тэйлор Эйнсворт был человеком, чьи интересы к довольно загадочным областям химии привели к тому, что его равно избегали как преподаватели, так и студенты. Даже сейчас, когда он стал знаменитостью, значительной величиной в своей области, находились такие, кто считал его скорее алхимиком, чем химиком. Недавно вернувшись в Лондон, Эйнсворт возобновил старое знакомство и принял приглашение Кроу вместе выпить на его квартире, но с одним условием: он уйдет рано, поскольку у него еще есть дела.
Следующим Кроу позвонил Гарри Таунли, своему семейному врачу. Тот был старше Кроу по меньшей мере лет на двадцать и собирался уже завершить практику и принять духовный сан, но оставался другом и наперсником и, кроме того, тоже считался неортодоксальным в своей области деятельности. Таунли верил в гипноз, гомеопатию, акупунктуру и прочие методы, от которых шарахалась более ортодоксальная медицина. Впоследствии достоинства этих методов признали, но в далеких сороковых его считали оригиналом.
Таланты этих двух человек, в противоположность более приземленным специалистам, были именно тем, в чем нуждался Кроу. Они приехали к нему с разницей в несколько минут, Кроу представил их друг другу и предложил попробовать, в крошечных дозах, вино Карстерза. Кроу и сам отведал этого вина, но лишь в том же ничтожном количестве, что и его друзья — увлажнил небо, не более. В отличие от них он чувствовал настоятельную необходимость наполнить свой бокал, но сейчас у него имелось более чем достаточно поводов обуздать свое желание.
— Превосходно! — было мнение Тэйлора Эйнсворта. — Где ты отыскал его, Титус? Он взял бутылку и пригляделся к этикетке. — Арабское вино, верно?
— Судя по этикетке, да, — ответил Кроу. — На ней сказано просто «столовое вино», по крайней мере, насколько я разобрал. Так вы оба находите его хорошим, да?
Гости кивнули в унисон, и Таунли признался:
— Я не отказался бы заиметь парочку бутылок такого вина для своего бара, малыш Кроу. Сможешь достать?
Кроу покачал головой:
— Честно говоря, не думаю, чтобы я захотел это делать, — признался он. — Я уже отчасти чувствую привыкание к этой дряни... У меня от нее голова раскалывается! И это вино уж точно не стоит пить, если вы за рулем. Нет, Гарри, у меня здесь припасено кое-что другое, что мы сможем выпить во время нашего разговора. Вино, но далеко не такое крепкое. А эта бутылка — для Тэйлора.
— Для меня? — удивился Эйнсворт. — Ты хочешь сказать, что это подарок? Как мило с твоей стороны...
Тут он заметил приподнятую бровь Кроу:
— Или здесь какой-то подвох?
Кроу усмехнулся.
— Да, здесь не обошлось без подвоха. Мне нужен анализ. Я хочу знать, не подмешано ли чего-нибудь в вино. Какой-нибудь наркотик или что-нибудь в таком роде.
— Думаю, что смогу это организовать, — кивнул тот. — Но мне понадобится образец...
— Возьми всю бутылку, — тут же ответил Кроу. — Потом делай с ней что угодно, только сделай для меня этот анализ. Я свяжусь с тобой в следующие выходные, если все будет в порядке, ладно?
Кроу вытащил пробку из бутылки с вином более распространенной марки и наполнил бокалы своих гостей.
— Гарри, думаю, мне понадобится медицинский осмотр, — обратился он к Таунли. — Вот почему я попросил тебя принести инструменты.
— Кому, тебе? — удивился доктор. — Да ты здоров как бык, и всегда был таким.
— Ну, бык не бык, а чувствую я себя не очень, — возразил Кроу и пустился в подробное описание симптомов внезапной дурноты, головных болей, приступов головокружения и явной потери памяти. — Да, кстати, — добавил он, — это вполне может быть как-то связано с вином, которое вы оба нашли таким восхитительным!
Пока Таунли готовился осмотреть его, Эйнсворт извинился и собрался уходить. Кроу отпустил его, но заставил пообещать, что тот не скажет о вине и о его просьбе сделать анализ ни единой живой душе. Химик ушел, унося бутылку Карстерза, надежно спрятав ее от посторонних взглядов в большом внутреннем кармане своего пальто.
Таунли прослушал грудь Кроу, проверил сердце, глаза, после чего нахмурился и отложил инструменты. Затем он сел лицом к Кроу и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Морщины на его лбу не разгладились даже после того, как он отхлебнул вина.
— Ну? — не выдержал наконец Кроу.
— Не нукай, малыш Кроу, — ответил Таунли. — Давай, выкладывай все начистоту.
Кроу приподнял брови:
— Начистоту? Со мной и в самом деле что-то не в порядке?
Таунли вздохнул. Вид у него был слегка раздраженный:
— Ну, будь по-твоему, — проворчал он. — Да, с тобой что-то не так. Отклонения не сильные, но вполне достаточные, чтобы я забеспокоился. Во-первых: в твоем организме какой-то наркотик. У тебя слишком замедленный пульс и слишком высокое давление. Есть еще и побочные симптомы, о которых ты мне рассказал. Во-вторых: твои глаза. Твои глаза о многом мне говорят. Навскидку... я сказал бы, что ты баловался гипнозом, одновременно принимая слабый наркотик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});