Читать интересную книгу Синий лабиринт - Дуглас Престон

– Не знаю. Может быть, он планировал упомянуть Вика в статье, которую собирался опубликовать.

– С какой стати?

– В благодарность за его помощь. Костный библиотекарь – это работа вовсе не поднеси-подай. Иногда поступают очень необычные запросы, совершенно неконкретные, и тогда вам приходится прибегать к собственным специальным знаниям.

Д’Агоста слушал этот разговор со все возрастающим недоумением. Он предполагал, что Пендергаст займется криминальной стороной дела. Но агент ФБР, как обычно, отклонился от сути и задавал вопросы, никак напрямую не связанные с расследованием.

– Мистер Сандовал, вы не знаете, какие именно экспонаты обследовал этот ученый до своего отъезда?

– Нет.

– Сможете выяснить это для нас?

– Конечно.

– Отлично. – Пендергаст показал на дверь. – В таком случае, после вас, мистер Сандовал.

Выйдя из хранилища, они прошли по лабиринту коридоров к компьютерному терминалу в помещении, которое выглядело как главная лаборатория: пространство, заполненное столами и рабочими станциями, с несколькими наполовину собранными скелетами, разложенными на подстилках из зеленого сукна.

Д’Агоста и Пендергаст наклонились над Сандовалом, который уселся перед терминалом и вошел в базу данных остеологического и антропологического отделов музея. В лаборатории стояла тишина, нарушаемая лишь стуком по клавишам, пока Сандовал формулировал запрос. Потом зашуршал принтер, и Сандовал вытащил из него лист бумаги.

– Похоже, Марсала приносил этому ученому всего один экспонат, – сказал он. – Вот распечатка.

Д’Агоста наклонился ближе и стал читать вслух:

– Дата последнего запроса: двадцатое апреля. Готтентот[11], пол мужской, возраст приблизительно тридцать пять лет. Капская колония, бывший Восточный Грикваланд[12]. Состояние: идеальное. Никаких обезображивающих повреждений. Причина смерти: дизентерия во время Седьмой пограничной войны[13]. Дата смерти: тысяча восемьсот восемьдесят девятый год. Привезен Н. Хатчинсом. Единица хранения: С-31234.

– Это, естественно, оригинальная запись, – сказал Сандовал. – Термин «готтентот» теперь считается унизительным. Правильное название – кой-коин.

– Согласно этой записи, тело было прислано в музей в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, – заметил Пендергаст. – Но если память мне не изменяет, то Седьмая пограничная война завершилась в конце тысяча восемьсот сороковых годов.

Сандовал хмыкнул и промычал что-то непонятное, прежде чем сказать:

– Возможно, тело перед доставкой в музей было эксгумировано.

В лаборатории снова повисло молчание.

– Подобная практика в прежние времена была обычной, – добавил Сандовал. – Откапывали могилы, чтобы получить нужный образец. Больше такого, конечно, не случается.

Пендергаст показал на номер хранения:

– Не могли бы мы увидеть этот экспонат?

Сандовал нахмурился:

– А зачем?

– Окажите любезность.

Снова пауза.

Пендергаст наклонил голову:

– Мне просто хотелось бы познакомиться с процессом: какова система хранения экспонатов, как вы их находите.

– Хорошо. Прошу за мной.

Сандовал нацарапал на клочке бумаги инвентарный номер, и они вышли следом за ним в центральный коридор, а потом – еще дальше в глубины отдела, в бесконечный лабиринт хранилищ. На поиски экспоната в старинных деревянных шкафах с медными ручками ушло некоторое время. Наконец Сандовал остановился перед нужным шкафом. Искомый инвентарный номер, нацарапанный от руки на потускневшей медной пластинке, был прикреплен к большому плоскому лотку на верхней угловой полке шкафа. Сандовал еще раз проверил номер и вытащил лоток. После чего отнес его в лабораторию и положил на чистый кусок зеленого сукна, затем подал д’Агосте и Пендергасту по паре тонких резиновых перчаток, надел перчатки сам и снял крышку с лотка.

Внутри в беспорядке лежали кости – ребра, позвоночник, множество других костей. Из лотка поднимался необычный запах. Д’Агоста сказал бы, что это запах мускуса, старых корней и нафталина со слабой примесью запаха разложения.

– Эти кости очень чистые, хотя и пролежали в земле сорок лет, – заметил он.

– Прежде скелеты перед поступлением в музей тщательно очищались, – пояснил Сандовал. – Тогда еще не понимали, что сама земля является важной частью экспоната и должна быть сохранена.

Пендергаст целую минуту смотрел в лоток, потом вытащил оттуда череп без челюсти. Он заглянул в пустые глазницы, и д’Агоста подумал: ни дать ни взять Гамлет у могилы Йорика.

– Интересно, – пробормотал Пендергаст. – Очень интересно. Спасибо, мистер Сандовал.

Он положил череп обратно, кивнул Сандовалу, давая понять, что разговор закончен и, сняв перчатки, пошел в сопровождении д’Агосты обратно по коридору, в землю живых.

13

Ресторан для высших чинов, более известный под аббревиатурой РВЧ, был расположен на предпоследнем этаже здания Уан-Полис-Плаза[14]. Именно там во время ланча собирался анклав из комиссара полиции, его заместителя и прочих верховных князей. Д’Агоста был в РВЧ один лишь раз – на торжественном ланче, когда он и два десятка других полицейских были произведены в лейтенанты, и если сам ресторан напоминал законсервированное во времени низкопробное заведение начала шестидесятых, то вид на Нижний Манхэттен из окон во всю стену был великолепен.

Д’Агоста, сидевший в ожидании в просторном аванзале перед РВЧ, размышлял об этом виде из окна. Он вглядывался в лица выходящих – не появится ли Глен Синглтон. Сегодня была третья среда месяца, в этот день высокое начальство приглашало на ланч всех капитанов, начальников отделов, и д’Агоста знал, что среди них будет Синглтон.

Неожиданно он и в самом деле увидел ухоженного, хорошо одетого Синглтона. Д’Агоста быстро протиснулся сквозь толпу и оказался рядом с капитаном.

– Винни?! – удивился Синглтон.

– Я слышал, вы хотели меня видеть, – сказал д’Агоста.

– Хотел. Но вовсе не обязательно было меня выискивать. Это могло и подождать.

Д’Агоста перед этим справлялся у секретаря Синглтона и узнал, что капитан весь день будет занят.

– Ничего страшного. Так зачем вы хотели меня видеть?

Они двигались в общем направлении к лифту, но Синглтон вдруг остановился.

– Я прочитал твой доклад по делу об убийстве Марсалы.

– И?..

– Отличная работа с учетом всех обстоятельств. Я решил поставить на дело вместо тебя Формозу, а тебе даю убийство на Семьдесят третьей улице. Ну, ты в курсе: бегунья трусцой оказала сопротивление грабителю, и он полоснул ее ножом по горлу. Дело, похоже, ясное. Есть несколько свидетелей и четкие данные медэкспертизы. Можешь забрать на это дело своих людей из музея.

Именно это д’Агоста и предполагал услышать. И именно поэтому он ждал Синглтона перед РВЧ – хотел перехватить капитана, прежде чем эту ситуацию уже невозможно будет развернуть. Формоза… один из самых молодых лейтенантов в полиции, у него еще молоко на губах не обсохло.

– Если вам все равно, сэр, – сказал он, – то я бы хотел остаться на деле Марсалы.

Синглтон нахмурился:

– Но твой отчет… Дело-то довольно глухое. Недостаток улик, отсутствие свидетелей…

За спиной у Синглтона д’Агоста увидел свою молодую жену Лору Хейворд, которая вышла из РВЧ. Ее фигура на фоне Вулворт-билдинг за высоким окном смотрелась восхитительно. Она заметила его, инстинктивно улыбнулась, направилась было к нему, но увидела, что он разговаривает с Синглтоном, и удовольствовалась тем, что подмигнула ему, а потом направилась к лифтам.

Д’Агоста перевел взгляд на Синглтона:

– Я знаю, сэр, это лишний геморрой. Но я бы хотел еще на неделю остаться в музее.

Синглтон с любопытством посмотрел на него:

– Эта перестановка – вовсе не нагоняй тебе, если ты вдруг подумал. Просто я даю тебе нормальное резонансное дело, которое повысит тебе раскрываемость.

– Я ничего такого не думал, капитан. Я читал про убийство этой женщины и знаю, что получить такое дело – подарок судьбы.

– Тогда зачем тебе дело Марсалы?

А ведь всего лишь за день до этого д’Агоста был готов – и даже стремился – свалить это дело на какого-нибудь другого бедолагу.

– Я не уверен, сэр, – медленно ответил он. – Просто… просто я не люблю бросать дела. И иногда возникает какое-то шестое чувство, наитие, что вот сейчас случится прорыв. Вам, наверное, знакомо это ощущение, капитан.

Д’Агоста отдавал себе отчет, что имя его наития – Пендергаст.

Синглтон несколько секунд смотрел на него долгим, оценивающим взглядом. Потом на его лице мелькнула улыбка.

– Еще как знакомо, – сказал он. – Я очень верю в наития. Хорошо, Винни, можешь оставаться на этом деле. А женщину-бегунью я отдам Клейтону.

Д’Агоста проглотил слюну и почувствовал, как саднит в горле.