Сюрот не знала, долго ли ей удастся хранить в тайне то, что она завладела этими островами, — и от других поселений Морского Народа, и от ненавистных жителей материка. Долго, твердила она себе, столько, сколько потребуется.
То, что она совершила, было своего рода чудом. Она ухитрилась собрать под своим командованием почти все, что уцелело от шончанской армады Верховного Лорда Турака, подвергнувшейся сокрушительному разгрому. Большая часть рассеявшейся было флотилии признала ее верховенство, и никто не оспаривал права Верховной Леди командовать Хайлине, Предвестниками. И если удача ей не изменит, никто на материке не заподозрит, что острова и порт заняты Шончан. А тем временем Шончан будут поджидать удобного случая, чтобы вернуть отнятые некогда земли и осуществить Коринне — Возвращение. Именно таков был приказ Императрицы. Если все и дальше пойдет столь же успешно, высокородной леди не придется возвращаться ко Двору Девяти Лун, чтобы принести извинения Императрице, к тому же за неудачу, в которой она не была повинна.
При одной только мысли об этом Сюрот проняла дрожь. Все эти покаянные церемонии всегда были унизительны и воспринимались болезненно, но более всего леди боялась того, что Императрица откажет ей в праве уйти из жизни и вынудит жить так, будто ничего не случилось, тогда как и высокородные, и даже чернь будут знать о ее позоре.
Юный миловидный слуга, напряженно следивший за госпожой, стараясь угадать ее желание, подскочил к ней и протянул бледно-зеленое одеяние, расшитое изображениями птиц наслаждения с их роскошными плюмажами. Сюрот сунула руки в рукава, обратив на слугу не больше внимания, чем на комок грязи возле своей бархатной туфельки.
Чтобы избежать покаянной церемонии, она обязана вернуть Шончан земли, утраченные ими тысячу лет назад. А для этого ей необходимо разобраться с тем странным молодым человеком, который, как доносили лазутчики, объявил себя Возрожденным Драконом. И если я не сумею совладать с ним, неудовольствие императрицы будет не самым худшим, что меня ожидает.
Повернувшись, Сюрот прошла в длинную комнату, примыкавшую к террасе. Выходившая к морю стена комнаты была прорезана множеством высоких дверей и стрельчатых окон, сквозь которые проникало дуновение ветерка. Всю обстановку, принадлежавшую прежнему владельцу покоев, правителю Канторина из Морского Народа, Сюрот приказала убрать, остались лишь приглянувшиеся ей стенные панели из светлого полированного дерева, переливавшиеся точно атлас. Теперь комнату разгораживали высокие ширмы, расписанные главным образом изображениями цветов и птиц. С одной из ширм на нее взирал огромный, размером с доброго пони, пятнистый кот — такие звери водились в Сен Т’джоре, с другой — черный горный орел. Хохолок из белоснежных перьев венчал голову царственной птицы, распростершей украшенные по краям такой же белоснежной каймой крылья на целых семь футов. Вообще-то такие ширмы считались вульгарными, но Сюрот любила животных. И раз уж нельзя было взять с собой из-за океана свой зверинец, она распорядилась изобразить своих любимцев на ширмах. Сюрот не привыкла в чем-либо себе отказывать.
Прислужницы дожидались там, где она их оставила, — две стояли на коленях, третья распростерлась на голом полу, выложенном светлыми и темными паркетными плашками. Женщины, стоявшие на коленях, были в темно-синих платьях — отличительной одежде сул’дам. На груди и бедрах были нашиты полосы пурпурной ткани, на которых красовались вышитые серебряной канителью раздвоенные молнии. У одной из них, Элвин, голубоглазой женщины с резкими чертами лица и недобрым взглядом, голова слева была выбрита, а оставшиеся справа волосы заплетены в светло-каштановую косу, падавшую на плечо.
При виде Элвин Сюрот поджала губы. До сих пор ни одной из сул’дам не удавалось возвыситься до ранга со’джин и попасть в наследственную касту высших служителей Высокородных. В лучшем случае они становились Глашатаями Высокородных, но для возвышения Элвин была причина — она слишком много знала. Внимание Сюрот обратилось к распростертой на полу женщине в простом темно-сером платье. Шею ее плотно охватывал ошейник из серебристого металла, соединенный поблескивающим поводком с браслетом из того же материала на запястье второй сул’дам — Тайсы. С помощью браслета и ошейника сул’дам могла держать под контролем женщину в сером. А ее следовало держать под контролем: она была дамани — женщиной, способной направлять Силу, и, стало быть, слишком опасной, чтобы позволить ей разгуливать на свободе. Минула уже тысяча лет, но воспоминания об Армиях Ночи были еще живы в памяти Шончан.
Сюрот перевела взгляд на обеих сул’дам, и глаза ее настороженно сверкнули. Она больше не доверяла никому из сул’дам, но сейчас ей приходилось полагаться на них, ибо выбора у нее не было. Без сул’дам невозможно управлять дамани, ну а без дамани… О таком и подумать немыслимо. Мощь Шончан, все могущество Хрустального Трона зижделось на умении управлять дамани и пользоваться их силой. Что поделать, Сюрот нередко оказывалась в положении, когда у нее не было выбора. Взять хотя бы Элвин — приходится терпеть эту наглую особу, которая ведет себя так, будто и на свет родилась со’джин. Да что там со’джин — у нее такой вид, будто она сама из Высокородных и стоит на коленях только потому, что ей так вздумалось.
— Пура, — произнесла Верховная Леди. Должно быть, прежде, когда нынешняя дамани еще не угодила в руки Шончан и была одной из ненавистных Айз Седай, у нее было другое имя, но Сюрот никогда его не слышала, да и не стремилась узнать. Лежавшая на полу женщина напряглась, но не подняла головы, она была хорошо вымуштрована.
— Пура, я к тебе обращаюсь. Скажи, каким образом Белая Башня управляет человеком, именующим себя Возрожденным Драконом?
Дамани слегка повернула голову и бросила испуганный взгляд на Тайсу. Она знала: если ее ответ не устроит Высокородную леди, сул’дам заставит ее испытывать нестерпимые муки, не шевельнув и пальцем, — для этого служил ай’дам, серебристый браслет.
— Башня никогда бы не стала использовать Лжедракона, Верховная Леди, — промолвила Пура, едва дыша. — Сестры захватили бы его и усмирили.
Тайса устремила на Верховную Леди вопросительный взгляд, в котором сквозило возмущение. Дамани посмела уклониться от прямого ответа, более того, позволила себе намекнуть, что слова одной из Высокородных могут не соответствовать истине. Сюрот едва заметно покачала головой — она не хотела ждать, пока дамани оправится от боли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});