Читать интересную книгу Мамаша Кураж и ее дети - Бертольд Брехт

И вам теперь мораль ясна:

Честность концу его виной!

Блажен, кому чужда она.

Теперь мне скажут, что нужно быть кротким и самоотверженным, что нужно делиться с ближним, ну, а что, если нечем делиться? Быть благодетелем, может быть, тоже не так легко, с этим приходится считаться, ведь самому тоже что-то нужно. Да, самоотверженность -- это редкая добродетель, редкая потому, что она не окупается.

Святой Мартин беде чужой

Всегда был рад помочь.

Он поделился с бедняком

Своим единственным плащом,

Замерзли оба в ту же ночь.

Его душа была полна

Любви великой, неземной,

И вам теперь мораль ясна:

Кротость концу его виной!

Блажен, кому чужда она!

Так же обстоит дело и с нами! Мы порядочные люди, держимся друг за друга, не крадем, не убиваем, не поджигаем! И можно сказать, что мы опускаемся все ниже и ниже, и наша судьба подтверждает нашу песню, и суп у нас редко бывает, а если бы мы были другими, грабили и убивали, может быть, мы были бы сыты! Добродетели не вознаграждаются, вознаграждаются только пороки, таков мир, и лучше бы он не был таким!

Мы десять заповедей чтим,

Боимся бога мы.

Но это нам не помогло,

Нужны нам пища и тепло,

Мы докатились до сумы.

Мы нищи, помощь нам нужна,

И путь наш -- крестный путь сплошной.

Ну что ж, теперь мораль ясна:

Богобоязнь всему виной!

Блажен, кому чужда она!

Голос (сверху). Эй вы! Поднимайтесь сюда! Похлебкой покормим.

Мамаша Кураж. Ламб, мне сейчас еда в горло не пойдет. Я не говорю, что ты сказал вздор, но неужели это твое последнее слово?

Повар. Последнее. Подумай.

Мамаша Кураж. Мне не нужно думать. Я ее здесь не оставлю.

Повар. Поступишь глупо, но я ничего не могу поделать. Я не зверь, но трактир маленький. А теперь давай поднимемся, а то и здесь ничего не получим, и выйдет, что мы даром пели на холоде.

Мамаша Кураж. Я позову Катрин.

Повар. Лучше захвати ей что-нибудь оттуда. Если мы нагрянем втроем, они же испугаются.

Оба уходят.

Из фургона с узелком в руке вылезает Катрин. Она оглядывается, смотрит, ушли ли они. Затем она вешает на колесо фургона старые штаны повара и юбку матери. Повесив их рядом, на видном месте, она хочет уйти со своим узелком. В это время возвращается мамаша Кураж.

Мамаша Кураж (с тарелкой супа). Катрин! Стой! Катрин! Куда это ты собралась с узелком? Ты что, в своем уме? (Развязывает, узелок.) Она собрала свои вещи! Ты что, подслушивала? Я ему сказала, что плевать мне на Утрехт, на его паршивый трактир, что мы там потеряли? Ты и я -- мы не годимся для трактира. На войне для нас еще найдутся дела. (Увидела штаны и юбку.) Глупая ты. А если бы я это увидела, а тебя бы уже не было? (Держит Катрин, которая вырывается из ее рук.) Не думай, что я дала ему отставку из-за тебя. Из-за фургона, вот из-за чего. Я не разлучусь с фургоном, к которому я привыкла, из-за фургона я и ушла от него, не из-за тебя. Мы пойдем в другую сторону, а повару мы выложим его вещи, пусть он их найдет, чудак человек. (Взбирается на фургон и бросает еще несколько предметов в то место, куда брошены штаны.) Ну вот, он вышел из нашего дела, а больше я никого в него не приму. Потянем дальше вдвоем. Ничего, и этой зиме тоже настанет конец. Впрягайся, а то еще пойдет снег.

Обе впрягаются в фургон, поворачивают его и увозят. Возвращается повар и озадаченно смотрит на свои вещи.

10

Весь 1635 год мамаша Кураж и ее дочь Катрин проводят на дорогах Центральной Германии, следуя за все более и более оборванным войском.

Дорога. Мамаша Кураж и Катрин тянут фургон. Они проходят мимо крестьянского дома, в котором кто-то поет.

Голос

Мы розы посадили

На самом на виду.

И розы расцветают

И нас вознаграждают

За то, что землю рыли.

Как хорошо сидеть в саду,

Где розы расцветают!

Но вот зима настала.

Метет по всей земле.

А нам и горя мало

За толстыми стенами,

Да с жаркими дровами

Как хорошо сидеть в тепле,

Когда зима настала.

Мамаша Кураж и Катрин останавливаются и слушают. Потом они продолжают свой путь.

11

Январь 1636 года. Императорские войска угрожают протестантскому городу Галле. Камень заговорил. Мамаша Кураж теряет дочь, и одна продолжает свой путь. До конца войны еще далеко.

Ободранный фургон стоит возле крестьянского дома с огромной соломенной крышей. Ночь.

Из рощи выходят прапорщик и три солдата в тяжелых латах.

Прапорщик. Только чтобы не было шума. Если кто крикнет, ткните его копьем.

Первый солдат. Но ведь придется к ним постучать, чтобы взять проводника.

Прапорщик. Что ж, стук -- это естественный шум. Подумают, что корова трется о стенку хлева.

Солдаты стучатся в дом. Дверь отворяет крестьянка. Они зажимают ей рот. Два солдата входят в дом.

Мужской голос внутри дома. Что такое!

Солдаты выводят из дома крестьянина и его сына.

Прапорщик (кивнув в сторону фургона, в котором показалась Катрин). Вот еще одна.

Солдат вытаскивает Катрин.

Это все, кто здесь живет?

Крестьяне. Это наш сын. А это немая... Ее мать пошла в город покупать товар... Для своей лавки... Потому что многие сейчас оттуда бегут и все отдают за бесценок... Это люди кочевые, маркитанты.

Прапорщик. Предупреждаю вас, сидите тихо, кто пикнет -- получит копьем по башке. Один из вас покажет нам тропу в город. (Указывает на молодого крестьянина.) Эй ты, пойди-ка сюда!

Молодой крестьянин. Я не знаю тропы.

Второй солдат (ухмыляясь). Он не знает тропы.

Молодой крестьянин. Я не стану служить католикам.

Прапорщик (второму солдату). Ткни его копьем в бок!

Молодой крестьянин (его поставили на колени, ему угрожают копьем). Убейте меня, не стану.

Первый солдат. Сейчас мы с ним договоримся. (Подходит к хлеву.) Две коровы и вол. Так вот, если ты не образумишься, я зарублю скотину.

Молодой крестьянин. Только не скотину.

Крестьянка (плача). Господин капитан, не трогайте нашу скотину, мы же умрем с голоду.

Прапорщик. Пропала ваша скотина, если он будет упрямиться.

Первый солдат. Я начну с вола.

Молодой крестьянин (старому). Согласиться?

Крестьянка кивает.

Так и быть.

Крестьянка. Спасибо, господин капитан, что вы пощадили нас, во веки веков, аминь.

Крестьянин удерживает ее от дальнейших изъявлений благодарности.

Первый солдат. Я же сразу понял, что вол им дороже всего на свете!

Молодой крестьянин уходит с прапорщиком и солдатами.

Крестьянин. Хотел бы я знать, что они задумали. Ничего хорошего.

Крестьянка. Может, это просто разведчики... Что это ты?

Крестьянин (взбираясь по лестнице, которую он приставил к крыше). Посмотреть, одни ли они тут. (С крыши.) В роще что-то шевелится. И дальше до самой каменоломни. И на просеке -- солдаты в кольчугах. И пушка вон. Да там побольше полка будет. Господи, смилуйся над городом и над всеми, кто в нем остался.

Крестьянка. А свет горит в городе?

Крестьянин. Темным-темно. Спят себе. (Спускается.) Если они войдут в город, они всех перережут.

Крестьянка. Сторожевой пост их заметит.

Крестьянин. Часовых в башне на косогоре они, наверно, прикончили, а то бы те затрубили в рог.

Крестьянка. Если бы нас было побольше.

Крестьянин. А нас только двое, да вот увечная еще...

Крестьянка. Ничего, думаешь, не сможем сделать...

Крестьянин. Ничего.

Крестьянка. Нам ночью туда не спуститься.

Крестьянин. Внизу у косогора их полно. Мы не можем даже дать знак.

Крестьянка. Что ты, они и нас прикончат.

Крестьянин. Да, ничего нам не сделать.

Крестьянка (Катрин). Молись, бедная тварь, молись! Никак нам их не спасти от резни. Говорить не можешь, так хоть молись. Никто тебя не слышит, а он услышит. Я тебе помогу.

Все становятся на колени, Катрин -- позади крестьян.

Крестьянка. Отче наш, иже еси на небесех, услышь молитву нашу, не дай погибнуть городу, не губи тех, кто сейчас там спит и ничего не ведает. Разбуди их, пусть встанут они, пусть влезут на стену, пусть увидят солдат, что идут на них среди ночи с копьями и пушками, спускаются с косогора, крадучись по лугам. (Обернувшись к Катрин.) Защити нашу мать, сделай так, чтобы караульный не спал, пробудился, а то будет поздно. И зятю нашему помоги, он там с четырьмя детьми, не дай им погибнуть, они невинные, они ничего не понимают. (Катрин, которая стонет.) Одному нет еще двух, а старшенькой семь.

Катрин встает, она потрясена.

Отче наш, услышь нас, только ты и можешь помочь, нам недолго погибнуть, мы люди слабые, у нас нет ни пик, ни копий, и нет у нас смелости, мы во власти твоей, и весь наш скот, и все хозяйство наше; вот так же и город, он тоже во власти твоей, и враги подошли к нему силой несметной.

Катрин незаметно проскользнула к фургону, что-то достала из него, спрятала под передник и взобралась по лестнице на крышу.

Не оставь деток, наипаче малых, в беде, и стариков беспомощных, и всякую тварь живую.

Крестьянин. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Аминь.