Читать интересную книгу Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса

Он ткнул пальцем в моих стрелков, которые встали у противоположной стены, привлекая заинтересованные и порой игривые взгляды гостей. Мне снова стало смешно.

— Нет, он остался на звездолёте.

— Правда? Я думал, что тут самые отборные, — озабоченно пробормотал он, потом какое-то время молчал.

Я заметила, что его взгляд снова стал таким же пристальным, как некоторое время назад. Он явно разглядывал кого-то. Посмотрев на стрелков, я сразу же увидела, что Карнач смотрит на него также внимательно. Мне показалось, что они встречались раньше.

— Вас кто-то заинтересовал, господин? — спросила я.

— Вон тот, с великолепными чёрными кудрями. Я нахожу его очень красивым. Я бы даже взял его в свою личную охрану. Как его имя?

— Александр.

— Очень удачно, потому что у нас есть похожее имя Александрос. Вам уже сказали, что я сумасшедший? — царь резко повернулся ко мне.

— Мне кажется, что это ошибочное мнение, — призналась я.

— Ничего подобного. Я всегда был странным, а после ранения в голову стал и вовсе безумным. Погодите, вы ещё увидите. Приступы случаются, если я слишком много выпью, а сегодня я намерен выпить именно столько, — он подхватил свой кубок и, взглянув в упор на Карнача, поднял его, после чего разом осушил. — Знаете, Дария, почему я один ношу кроваво-красную тогу? Думаете это царский цвет? Ничего подобного! Царский цвет — белый. Мой дед, мой отец, мой старший брат носили белые одежды. Я ношу кровавый, но только из любви к моему народу. Мои подданные так чувствительны! Они любят меня… Или ненавидят. Самый скромный и неприметный человек, надев на голову корону, становится объектом либо любви, либо ненависти. Вся проблема в том, что ненависть подданных, в отличие от любви, всегда деятельна. Однажды меня убьют, как убили моего старшего брата. И, как он, я получу кинжал под рёбра от того, от кого совсем не ожидаю его получить. Однако я, понимая это, принял меры. Когда заговорщики придут меня убивать, на моей тоге не будет видно крови, и у моих добрых подданных не будет оснований для беспокойства.

Гости сидели за столами, нетерпеливо поглядывая на своего властелина и не решаясь приступить к трапезе без его разрешения. Я подумала, что если он и дальше будет томить их, его тога очень скоро оправдает своё предназначение. Мизерис окинул зал задумчивым взглядом и проворчал:

— Ладно, начинайте.

Гости тут же накинулись на еду, словно целый месяц голодали в предвкушении этого угощения.

— Ничего не могут сами, — мрачно поделился со мной царь. — Вы видели мой дворец? Он прекрасен, не так ли? Не отвечайте, я знаю, что вы о нём думаете. Три тысячи комнат. Три тысячи роскошно отделанных закутков, соединённых запутанным лабиринтом узких коридоров. В большинстве из этих закутков нет окон, зато есть сложная система вентиляции. Проложенные особым образом в стенах трубы создают сквозняк, подавая внутрь воздух, который считается свежим. Движение воздуха происходит оттого, что наверху постоянно стоит удушающая жара, а внизу в катакомбах царит леденящий холод. Благодаря этому гениальному изобретению, во дворце можно кое-как дышать, но ветер в этих трубах воет, как безумный. От этого тоскливого воя можно сойти с ума. Но во дворце полно тех, кто готов задыхаться в этих каморках и слушать этот вой. Во дворце постоянно живёт семь тысяч человек. И все при деле! Есть чем гордиться, не так ли? Занять делом такую ораву бездельников. Мои предки потратили века, чтоб придумать им работу. Мне остаётся лишь следить за сложившимся порядком. Здесь есть подниматели платков и подниматели бронзовых зеркал, открыватели левой створки входной двери, закрыватели правой створки двери в покои царицы, сдуватели пыли с туалетного столика царевны. А поскольку произвести то или иное действие может понадобиться в любое время суток, их минимум по двое на каждую должность. Этот дворец — безумный муравейник, наполненный тысячами никому не нужных людей. Они живут здесь, размножаются, интригуют, убивают друг друга. Каждый день во дворце находят от одного до пяти трупов со следами насильственной смерти. Иногда убийц удаётся найти. Они убивают друг друга в гневе, из ревности, но чаще, чтоб продвинуться по службе, потому что открывать правую створку двери почётнее, чем левую, а наполнять царскую ванну водой более престижно, чем сливать из неё воду. Убийц публично казнят, но на следующее утро снова находят трупы. Так идёт наша обычная дворцовая жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я слушала его, поглядывая по сторонам. А Мизерис, нуждаясь скорее в слушателе, чем в собеседнике, продолжал рассуждать, то и дело опустошая кубок, который тут же наполнялся вновь расторопным и молчаливым виночерпием.

Из-за стола поднялся высокий мужчина в чёрной, отделанной серебром мантии и, выйдя вперёд, опустился на колени перед царём.

— Ваши подданные смиренно ждут благословения, господин, — произнёс он.

— Это Танирус, — пояснил царь. — Главный жрец Храма Тьмы. Это его племянника вы имели неосторожность спасти. Большая ошибка. Мальчишка витает в облаках, не обладает никакими достоинствами кроме смазливой мордашки, а его прочат на место дяди. Впрочем, этот не многим лучше. Пока на должность жрецов назначают по сословному принципу, ничего хорошего не получится. Хотя, я не прав, есть и исключения. Взгляните туда. Видите ту золотоволосую красавицу в сияющих одеждах? Это Апрэма. Тоже дитя аристократического семейства. Главная жрица Храма Света. Весьма способна. На многое. Она на своём месте, если не считать того, что явно ошиблась храмом.

— Господин… — напомнил о себе Танирус.

— Ах да, благословение… — вспомнил царь. Он взял свой в очередной раз наполненный кубок и задумался. В зале стало тихо. Глаза гостей обратились на правителя Тэллоса, и в их взглядах читался неподдельный интерес, приправленный лёгким восхищением.

— Я расскажу вам, дети мои, — негромко начал он, — что на днях я пил вино в таверне, что стоит на границе квартала нищих, в обществе девицы по прозвищу Штучка. Вряд ли кого-то из вас удивит сей факт, но удивительным был сон, приснившийся мне после этого. Должно быть, выпил я слишком много, или вино было перебродившим, но вскоре я провалился в забытьё и увидел себя стоящим на парапете Башни Дракона. Была ночь, и звёзды сияли в небе подобно бриллиантам на груди у моей царицы. А внизу, у ног моих клубилась бездна Тьмы. Я стоял в одиночестве, но неожиданно возле меня возникло существо, облик которого поразил меня. Он был похож на человека с крыльями цвета обугленной древесины с тем же серебристым блеском на концах перьев. Порочность его улыбки, и власть его изумрудных глаз, и пьянящий мёд его голоса, и аура страсти, окутывающая его тело, околдовали меня. И я устремился вслед за ним в бездну, лишь бы остаться наедине с ним, во тьме, прожигаемой огнём моего безумия. Леденящий ужас пронзил меня от его взгляда. Сумасшедшее стремление в пропасть и полное забвение здравого смысла охватили меня. Кто это был? Король-паяц? Раб с кинжалом на мраморном теле, укрытом бархатом ночи? Звёздный странник, явившийся из бездн моего искривлённого недугом подсознания, властелин моих тайных желаний, в которых я стыжусь признаться даже себе? Звёзды любви мерцали во льдах его глаз. Звёзды тайн покоились на густых крыльях его золотых ресниц. Звёзды призыва блистали в рубинах его безмятежной улыбки. Он смотрел на меня из-под звёздных ресниц, смеялся надо мной и звал меня в свои бездны, которые служат воротами в иные миры. В те миры, в которых я жил когда-то и откуда сам себя изгнал, не знаю за какие провинности. О, дети мои, должно быть они были велики, эти грехи, коль наказание так жестоко! Но я не помню о них. Я забыл о них, как и о моём потерянном рае. И лишь его серебряные пальцы изящным движением приоткрыли полог, и я увидел мой мир. Он снова показал мне его, край, где летают драконы, похожие на бабочек, где в хрустальных водопадах плещутся снежные единороги, где радуга в полдень спит на кронах деревьев. Где бродит Дева Света в платье из алого шёлка зари, душа её чиста и безмятежна, тело её полно неги и желания, а душа — любви.