— Хорошо, Лейт. — В руке у рыжей появился тупоносый пистолет. Сухой хлопок — и визг прекратился.
— Док! Да не стой ты столбом — помоги Барту! Не видишь, что ли… — Андрей, до этого окрика действительно остолбенело застывший, ойкнул, выронил все еще слабо дымящий «калаш» и бросился к Игорю, который, тихо матерясь сквозь стиснутые зубы, зажимал правой рукой простреленную выше локтя левую.
— Вояки, блин… Еще бы научились спусковой крючок отпускать до того, как патроны закончатся, цены бы вам не было… — Она подошла туда, где перед началом перестрелки стоял Ривера и толпились навербованные Кайманом идиоты.
— Столько патронов — на семь человек! Да-а… интересно, а кто из вас, ребята, пальнуть-то успел? Хотя… теперь-то какая разница, а? — Таня передвинулась к телу Хосе, попробовала было выдернуть засевшую у того в руке стрелу, но передумала и повернулась. — Мигель, ты как, цел?
— Да, сеньора Лейт. Благодарю вас, сеньора, я ваш должник… — Проводник низко поклонился, не отрывая взгляда от арбалета и указывая при этом рукой на труп Вако.
— На том свете угольками сочтемся… — ответила Лейт и, с усмешкой глянув на него, добавила: — Пушку можешь теперь не снимать, проверку выдержал…
Затем, пробежав взглядом по лагерю, крикнула:
— Куаче! Куаче, колибрин сын!
— Куаче уже здесь… — Таня, слегка удивившись, посмотрела себе под ноги. Там, носом уткнувшись в землю, стоял на коленях старший носильщик.
— Так! Слушай сюда внимательно! Переход временно отменяется… Соберете пока все ценное… Трупы зароете… Поглубже!.. Оружие и патроны — сложите в кучу… Остальное — заберете себе… Мигель! — Она снова повернулась к проводнику. — У тебя по поводу Хосе какие-то пожелания есть?
— Нет…
— Значит, и этого — туда же… Все понял?
— Да, Коатликуэ… — ответил Куаче и бросился к своим — руководить работами…
Лицо у девушки внезапно сделалось ОЧЕНЬ задумчивым. Нервно передернув плечами и пробормотав себе под нос: «Блин, ну… не до такой же степени!» — она резко повернулась и быстрым, размашистым шагом пошла к Эспаде. Тот все еще стоял на коленях с поднятыми и разведенными руками, хотя осмысленности во взгляде несколько прибавилось. Проведя ладонью ему по спине между лопаток, Лейт хмыкнула и, достав из-за воротника рубахи два метательных ножа, бросила их на землю рядом с торчащим кинжалом.
— Умненький мальчик… Можешь опустить руки… Вот так, хорошо… За голову!.. Не только умненький, но и понятливый… — Таня кивком подозвала проводника поближе. — Знаешь ли ты что-нибудь хорошее об этом умном и понятливом мальчике, Мигель?..
22.02.1898 …почти там же… (ночь)— Спасибо, Мигель! — Родриго, не отрываясь, смотрел в пламя костра. — Теперь я твой должник. Если бы не ты…
— Ты мне ничего не должен. Я просто сказал правду — ту, что знал… — Проводник, сделав глоток из плоской металлической фляги, передал ее собеседнику. И с кривой усмешкой добавил: — Я ведь так и не научился лгать, предавать и нарушать слово. Хосе так этого и не понял…
— Хосе был мелким жадным подонком. Я ведь слышал его разговор с Кайманом… — Эспада передернул плечами и, в свою очередь, глотнул из фляги, — и он получил то, чего заслуживал…
— Знаю, но… он же ходил со мной почти два года. Я учил его лесу и пытался научить чести… Плохой из меня учитель!
— Это он был скверным учеником… — Родриго, передав флягу обратно, подбросил в костер несколько палок. — Никого нельзя научить чести, если он сам этого не хочет.
— А как ТЫ связался с Кайманом и его шайкой? — Мигель, задав давно мучивший его вопрос, тут же торопливо добавил: — Если не хочешь, можешь не отвечать…
— Тут нет никаких секретов. Гомес вытащил, а точнее, выкупил меня из тюрьмы в Мериде, где я сидел и ждал, когда же меня повесят за убийство… а перед тем, как сделать это, он взял с меня клятву верности. Кайман был умной сволочью…
— Убийство?..
— Это был поединок! Меня вызвали! — Эспада было резко выпрямился, но потом, махнув рукой, коротко и горько рассмеялся. — О том, что мой противник племянник губернатора, я узнал уже на суде…
— Подожди-ка…
Родриго вздрогнул от неожиданности… Индеец Куаче возник откуда-то из темноты бесшумно, как призрак, и, молча усевшись у огня, взялся за протянутую Мигелем флягу.
— В чем было дело, Хуан? — Проводник никогда не звал старшину носильщиков его индейским именем. — Я никогда такого не видел. Чтобы ты…
— Я тоже раньше такого не видел… Только слышал о таком… и почти не верил, что такое бывает. — Индеец сделал длинный глоток и, резко выдохнув, отдал флягу Мигелю. — Спрячь, Седой! Сегодня я все равно не смогу напиться…
— О чем это ты? — в словах носильщика с точки зрения Эспады не было смысла. — Чего это ты раньше не видел?
— Ты не понимаешь, Родриго… — Проводник покосился в сторону дальнего костра, от которого до них доносились негромкий гитарный перебор и женский голос, певший на непонятном языке. — Я знаю Хуана уже больше чем двадцать лет. Он касик и сын касика. Вождь в своем племени. Он не встал на колени даже перед епископом, хотя охрана грозила ему винтовками… Почему, Хуан?
— Ха! Кто такой епископ? Толстый маленький человек… простой старик в дорогой сутане… — Лицо индейца было неподвижно, хотя глаза лихорадочно блестели в свете костра. — Он говорит с богом? Ну и что? Он же не бог! Касик никогда не встает на колени перед человеком…
— Но ты же встал! — все еще ничего не понимающий Мигель почти кричал. — Я же сам видел!
— А что ты видел ДО ЭТОГО, Седой? Видел, видел… уж я-то знаю! Ха! Молодой воин тоже это видел… правда, молодой? Ты ведь тоже встал на колени, так?
— Я… я не знаю, почему так случилось, Куаче… Я не испугался, нет! Страха не было… Просто… кровь застыла в жилах и… Не знаю…
— Правильно, молодой, правильно… Это не страх! Ты просто посмотрел в глаза Белому Богу… В этих глазах нет страха — только холод и смерть… Холод и смерть…
— Ты это что, Хуан… — Мигель с ужасом смотрел на индейца, а тот, захлебываясь словами, продолжал говорить:
— Отец рассказывал мне об этом… а отцу — его отец… Белые Боги уже бывали на этой земле… Малинче, тот, который поднял тольтеков против теноча и разрушил великий Теночтитлан…
— Он говорит о Кортесе… — прошептал Родриго, — и о том, как тот завоевал Мехико…
— Хуан, я знаю, твои предки считали испанцев богами… — Мигель запнулся, и индеец тут же перебил его:
— Нет! Не теулей![18] Теули были просто людьми… жадными… жестокими… но людьми! Малинче! Только Малинче был Белым Богом!!! Чтобы быть им, недостаточно жадности и жестокости… недостаточно смелости и безжалостности… Нужно, чтобы вместо сердца у тебя был кусок льда! Чтобы ты, глядя на человека, видел не человека, а только помощь или помеху! Чтобы тот, кто заглянет тебе в глаза, видел только холод и смерть… Холод и смерть…
Блики костра прочерчивали лицо индейца глубокими линиями. Огонь и жизнь были на расстоянии руки, но за спиной он слышал негромкую музыку и легкий смех от соседнего костра. И спина холодела, будто прижатая к леднику. Можно убивать и ничего не чувствовать. Можно убивать и радоваться. Можно, даже убивая, сожалеть. Но убивать и не замечать этого… Тихий гитарный перебор и тихое присутствие Смерти…
27.02.1898 …Мексика, п-ов Юкатан, Кампече… (утро)Фридрих Вильгельм Гонсалес, иногда именовавший себя Фредерико Вилльемо Штаффелем, страдал от очередного острого приступа раздвоения национального самосознания. Обычно обе половины старшего сына кабальеро Пабло Эухенио Диего Витторио Марии Гонсалеса из Соноры и техасской немки Гертруды Штаффель жили мирно, помогая друг другу выживать в нелегких условиях Соединенных Штатов Мексики. Если романтик Фредерико вдруг захотел уйти в море… То прагматик и любитель порядка Фридрих быстро дослужился до боцмана на старом, но еще крепком пакетботе «Se Doblan Cuatro».[19] Если дисциплинированный Фридрих был вполне удовлетворен должностью боцмана и без особых возражений выслушивал ругань вечно пьяного янки — помощника капитана… То, когда некоторые специфические привычки, приобретенные тем во время службы в английском флоте, заставили помощника обратить более пристальное внимание на молодого боцмана… Именно горячий и гордый Фредерико, вытащив нож, пришпилил ухажера к мачте… Что принесло ему в качестве наследства не только новенький «маузер» с запасом патронов, но и саму должность помощника капитана… А усидчивый Фридрих быстро освоил необходимые для этого знания по навигации… Если… впрочем, все случаи, когда Фридрих Вильгельм Гонсалес и Фредерико Вилльемо Штаффель взаимно поддерживали и выручали друг друга, слишком долго перечислять! Но теперь коса нашла на камень…