Нет! И вновь я не осмелилась и скромно промолчала, ибо кто я такая и кто такой Акси, чтобы нарушать древний обычай? А посему мы, как всегда, трижды выпили - сперва за храбрых врагов, а после за острые мечи, а после за большую воду. Мой муж и его воины были веселы, благодушны и щедры, хозяин был очень доволен и, подойдя к нашему столу, почтительно спросил, куда же это направляются такие славные и храбрые герои. Мой муж сказал, куда. Тогда хозяин еще больше оживился и воскликнул:
- О да, конечно же! Сейчас в Стране Опавших Листьев особый, небывалый спрос на воинов. И платят им там нынче очень хорошо. Ну а к кому, если конечно не секрет, вы нанимаетесь?
Мой муж смолчал. Но я сразу заметила, как он насторожился...
Ну а хозяин рассмеялся и сказал:
- А, понимаю! Нынче у них не как в прошлом году. Теперь, когда ярл Айгаслав убит и все они передрались, поразделились, теперь разве поймешь, чей будет верх? Но вот вам мой совет: в Ярлград идите, к Барраславу.
- К кому?! - переспросил мой муж.
- Да к Барраславу, говорю. Это весьма достойный ярл. И щедр, как никто другой. И вообще, ярл Барраслав...
Но тут мой муж вскочил и гневно перебил его:
- Такого ярла нет и быть не может! Есть Верослав, есть Владивлад, есть Судимир. А Барраслав... Ты нагло лжешь!
На что хозяин лишь пожал плечами и сказал:
- Воля твоя, можешь не верить. Хотя куда разумней было бы сначала меня выслушать как следует, а уже только потом принимать какие-либо решения.
Мой муж задумался. А после сел, дал знак - и хозяин принялся рассказывать о том, что же случилось за прошедший год в Ярлграде. Муж слушал и мрачнел. Мрачнел. Мрачнел! Великий Винн! Как моя мать была права, когда предупреждала: страшнее всего то, что происходит внезапно, а наибольшую беду приносит тот, о ком и в мыслях мы думали! Как теперь этот Барраслав! А Лайм? Что Лайм! Лайм вел себя в тот день весьма достойно - уже после того, как мы, выслушав хозяина, встали из-за столов и вышли на улицу, он подошел к моему мужу и сказал:
- Почтенный Айгаслав! Да, я горел желанием сразиться с тобой и вызвал тебя на поединок потому, что мне тогда было бы очень лестно одолеть верховного правителя богатой и славной страны. Но так как ты теперь никто...
- То что?! - гневно воскликнул муж.
- То теперь, - ничуть не смутившись, все тем же твердым голосом продолжил Лайм, - теперь я хотел бы сперва дождаться того дня, когда ты вернешь себе всю свою прежнюю власть, а уже потом только мы с тобой обнажим свои мечи один против другого. Но чтобы этот день наступил как можно скорее... то отныне в любых своих предприятиях ты можешь рассчитывать на меня как на самого себя!
Мой муж долго молчал, потом тихо сказал:
- Завидую тебе! Ибо не всякий ярл способен на подобные слова.
- А! Что слова! - воскликнул Лайм. - Нас ждут дела!
А муж сказал:
- Великие дела! Дай руку, Лайм!
- Держи!
Вот так оно тогда все кончилось - честь честью, а о колдовстве никто даже не вспомнил. Но зато сразу началось...
3.
Человек подобен птице; его речи - это ее перья. Бывают птицы черные и грозные, бывают яркие и неумолчные, а порою встречаются и такие, что сразу и не разберешь, какой они расцветки. Но если взять и ощипать всех этих таких как будто бы непохожих птиц, то нам откроется одно и то же неприглядное зрелище: тонкая шея, пупыристая кожа да тонкие кривые ноги. О крыльях я и вовсе умолчу, ибо они в ощипанном виде вообще ни на что не годятся. Я очень гневаюсь, если обнаруживаю в тарелке с супом эти обтянутые дряблой кожей кости, и я тогда могу потребовать, чтобы повару вырвали ногти.
Ну а вообще-то я весьма терпелив к чужим глупостям. Порою я даже могу снести и чью-то подлость, ибо у меня одно мерило для всех - полезен человек Державе или нет. Вот, скажем, Твердолобый. Если строго следовать закону, то его давно уже надо было бы ослепить, оскопить и посадить на кол. Но я его терплю. Мало того, я доверяю ему армию, я оказываю ему совсем уже никак не приличествующие его поведению почести. А почему? Да потому что Твердолобый полезен Державе. Однако как только его полезность будет исчерпана, в силу немедленно вступит закон. И так же и с моей женой - как только я пойму, что она больше уже не оказывает опасного влияния на моих сыновей, я тут же прикажу поступить с ней так, как и положено поступать с женщиной, надругавшейся над святостью супружеского ложа, а именно - вначале ее, обнаженную, выставят на три дня у позорного столба, и всем, кто того пожелает, будет позволено...
Да вы и без меня прекрасно знаете, что бывает в подобных случаях, ибо закону совершенно безразлично, кто перед ним - первая матрона или последняя нищенка, прославленный архистратиг или простой объездчик лошадей на ипподроме. Мой прадед был таким объездчиком, но он был храбр, умен, был полезен Державе - да так полезен, как никто другой! - и Благородный Синклит единогласно провозгласил его автократором. И это провозглашение лишний (да нет - совсем не лишний!) раз подтвердило, что нашей Державой правит закон, а не грязные подлые страсти. И как было при прадеде, так есть и при мне. Когда пять лет тому назад мой брат задумал низкое, мне было очень непросто решиться на то, чтобы привлечь его к ответу. Однако Держава превыше всего! И брату помогли покинуть этот мир. А если уже завтра интересы Державы потребуют и моего устранения, то я безо всякого промедления и тем более без всякого стороннего принуждения лягу в ванну, вскрою на запястьях вены, а после опущу руки в теплую воду - и она стремительно окрасится моею драгоценной или, как часто шепчут за спиной, плебейской кровью. Но тот, кто смеет утверждать, что моя кровь - плебейская, тот сам плебей. И я еще хочу сказать, что кровь у всех одна, даже у варваров, и потому людей нужно различать не по чистоте и благородству крови (ибо кровь всегда чиста и всегда благородна, так как она - носитель жизни), а по духу. А дух дарован нам Всевышним, и при нашем рождении мы получаем лишь малую толику духа, а уж потом за все наши дела мы либо возвышаемся, либо нищаем духом. Дух - вот чем отличается человек от скота и истинный от варвара и автократор от архистратига и всех прочих. И поэтому нечего гордиться тем, в чьем чреве ты выношен. Гордиться надо ду... Нет, и этим гордиться нельзя, ибо дух - он не твой, он дарован Всевышним. Как и твой разум Им дарован. И Он определил твою судьбу, и Он... Да, Твердолобый прав, подслушал где-то мудрые слова, гласящие о том, что люди только сражаются, а судьбу сражения решает Всевышний, дарующий силу тому или иному сопернику. На второй день после того, как Твердолобый отправился в Великую Пустыню, ко мне пришла Т... та женщина, которую все называют моей женой, и сказала:
- Ты думаешь, что он оттуда не вернется!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});