— Только поскорей.
— Ох, как вы нетерпеливы! Ну, раз вы не хотите стать одним из наших…Точно не хотите?
— Опять?
— Ладно…Тогда скажите, что для вас менее дорого, голова или язык?
Эктор так и подскочил с кровати.
— Что за шутки?!
— Никаких шуток нет…Да сядьте вы, наконец, и послушайте хоть раз меня спокойно!
Эктор окончательно растерялся и сел на кровать.
— После того небольшого сообщения, которое я вам сделал, согласитесь, было бы неразумно отпускать вас так просто, как вы пришли. Только не клянитесь, что вы никому о нас не расскажете: я этому не верю. Вино и женщины, да будет вам известно, до добра не доводят. Да и за свою дуэль вы, возможно, захотите получить прощение…И не хмурьтесь, пожалуйста; люди — это всегда люди, и тот, кто делает ставку на их порядочность, строит замок на песке.
Эктор едва сдерживался от нетерпения.
— Наш наместник, как я сказал, на нашей стороне, но вот Людовик XIV, возможно, пожелает вмешаться в наши маленькие дела. Мы ведь иногда переходим через Дюрансу. А вы, с другой стороны, попали в нашу пустынь. Я ведь не предполагал, что вы откажетесь от моего предложения. Но вы отказались, и я не отвечаю за последствия. Скажу честно, вы меня очень огорчили…Ведь вы мне нравитесь, я уже говорил…Ну ладно, больше не будем об этом. Теперь главное. Если вы откажетесь остаться с нами, вам отрубят голову; если согласитесь занять место среди немых, вам отрежут язык…тихо, тихо! Вам отрежут язык, и мы сделаем вашу жизнь молчаливой, но спокойной. Подумайте, мой друг.
— Вы думаете, я поколеблюсь хоть на минуту? — вскричал Эктор, едва сдерживаясь от желания схватить пустынника за горло.
— Стало быть, вы сделали выбор?
— Рубите голову и живо.
— Как хотите.
Отшельник выбросил ключ в окно и хлопнул в ладоши. Отворилась дверь и вошли два разбойника. Один держал в руке тяжелую и блестящую турецкую саблю, другой нес веревки.
Заперев за собой дверь, они остановились, ожидая приказаний.
— Вам завяжут глаза и руки, — произнес отшельник, — дело будет сделано за минуту.
— Это лишнее. Я дворянин и приму смерть, не робея.
— Как угодно.
— Но мне нужно пять минут, чтобы вручить себя Господу.
— Да хоть десять.
Эктор стал в углу и принялся за молитву. Через некоторое время он повернулся к отшельнику:
— Я готов.
— Прекрасно. — Отшельник сделал знак разбойнику с саблей. — Теперь прошу вас повернуться лицом к стене.
Но Эктор лишь стал на одно колено.
— Наклонитесь, прошу вас.
— Вот как! Еще и склонить голову! — Эктор продолжал смотреть прямо в глаза врагу.
Вооруженный турецкой саблей разбойник, стоявший возле него, молча засучивал рукава.
— Тем не менее, — произнес отшельник, — надо же, чтобы шея была обнажена и доступна.
Эктор на секунду воздел глаза к небу, затем решительно опустил голову. Разбойник медленно поднял саблю. На стене сверкнул её отблеск. Эктор машинально закрыл глаза.
Вдруг позади него раздался громкий смех. Он оглянулся.
Хохотал пустынник, а палач стоял, опустив саблю.
— Мой юный друг, — произнес пустынник, отдышавшись, — вставайте и идемте завтракать. Разговор продолжим за десертом.
ГЛАВА 7. ПРОСЕЛКИ
Как во сне, Эктор проследовал за хозяином и принял участие в застолье. Отшельник же вел себя за столом, как обычно, словно ничего не произошло, по крайней мере, такого, что бы могло испортить его славный аппетит.
По окончании завтрака подали кофе и ликеры (!). Начался разговор.
— Мой юный друг, — произнес отшельник, развалясь в кресле с чашечкой кофе в руках, — вы, безусловно, человек храбрый. Последний эпизод рассеял все мои сомнения. Но признайтесь, я недурно разыграл роль людоеда. А Биско с саблей — каков негодяй, а?
— Не пойму, к чему вся эта комедия? — спросил Эктор, ещё не избавившийся от желания пощупать, цела ли его голова.
— Да просто чтобы испытать вас.
— А если бы я предложил свой язык?
— Конечно, было бы то же самое. Ну скажите, зачем он нам?
— Затем, что вы получили, лишив языка утреннего немого.
— Это же просто новый рекрут. У него легкие ноги, верный глаз и, заметьте, добрый язык. Что же касается вас, вам бы пришлось жить в другой пустыне, размышляя о ничтожности сокровищ сего мира, временами выбивая пыль из одежды нашей братии. На что годится человек, который робеет?
— Все это верно…Но, стало быть, у вас есть и ещё пристанища?
— С полдюжины.
— Неплохо!
— Это только начало, и скоро их станет вдвое больше.
— И все на территории графства?
— Здесь и посюду. Нам нравится Италия…Хорошая страна. От вас зависит стать во главе одной из этих обителей.
— Опять!
— Вечно, мой друг. Сразу видно, что мы ещё мало знакомы. Вы нетерпеливы, я упрям. Да вы и сами перемените свои убеждения. Вы будете делать в малом то, что завоеватели-герои истории делали в большом. У вас из-за неправильного воспитания слишком много предрассудков. Это говорю я, брат Иоанн, который раньше, уж и не помню когда, думал, как и вы.
— Очень любопытно!
— Что ж, расскажу, как было дело. В 1680 году я был ещё студентом университета в городе Э. Время я тратил, как и все, на карты. По крайней мере, большую его часть. Куда девал остальную, не помню. Правда, иногда я все же занимался науками. В кармане у меня, помимо карт, бывали и Вергилий, и Аристофан. Однажды во время игры один пьемонтский офицер, продувшийся в пух и прах, сильно разгорячился. Головы были возбуждены вином, посыпались сначала удары руками, потом шпагами. Женщины с криками выбежали наружу, свечи попадали от взмахов клинков. Бились в потемках, я тоже был в этом замешан. Когда утихло и зажгли огонь, с пола подняли тела: сына одной известной фамилии, пьемонтского офицера и мещанина того города. Поднялся великий шум. Вмешалось правосудие — а оно, как известно, в парламентских странах очень боязливое. Нужно было бежать, что я и сделал той же ночью. Не останавливался, пока не достиг папских владений. Меня встретил пустынник, который отвел меня к себе в пустынь, у горы Святого Иакова, вблизи Кавайона.
— Что-то уж очень похоже на мою историю, — заметил Эктор.
— В самом деле; но с иными последствиями, как вы сейчас увидите. Пустыннику удалось расположить меня к монашеской жизни. Возвращение в Прованс было исключено. Вот я и прикинулся богомольным и прикинулся ханжой. Зато добыл себе превосходную аттестацию, где надо.
Прошло немного лет, и я решил устроиться самостоятельно. Мне понравилась та пустынь, где находимся мы с вами. У епископа я выпросил дозволение поселиться в ней. Но через некоторое время ко мне пришел один знакомый из Э. Он стал к этому времени контрабандистом и познакомил меня с бродягой, грабившим на дорогах. Они предложили мне войти с ними в компанию. Я согласился. Оборудовал пустынь, как вы уже заметили. Она стала главным прибежищем для нашей банды. Я собираюсь прикопить деньжат и, конечно, бросить это занятие. Куплю землю и буду делить досуг между утешительным вином и любимыми римскими поэтами — Тибуллом, Горацием, Вергилием, Катуллом, Ювеналом…