Читать интересную книгу Инвестиции в семью (СИ) - Морейно Аля

Мне бы волшебный инструмент, который по ключевому слову расскажет, в каком фонде, описи и деле может храниться необходимая информация. Но его нет. А на составление собственной базы данных потребуются годы кропотливой работы.

В последнее время некоторые люди готовы платить большие суммы за то, чтобы найти документы, подтверждающие принадлежность к той или иной национальности, которую ещё недавно старались всеми силами скрывать, или просто построить генеалогическое древо и повесить его у себя на стене.

Мужчины нынче меряются не размерами хозяйства, которым их наделила природа, а глубиной и шириной родового дерева. И это оказывается чудесной, замечательной и многообещающей тенденцией. Потому что повлиять на размер последнего и осчастливить мужчину, а заодно и увеличить толщину своего кошелька, историкам вполне под силу.

Впрочем, большинство историков весьма скептически и даже презрительно относятся к генеалогии: примерно как почитатели высокой классической литературы – к любовным романам, или любители классической музыки – к современной попсе. Но тем лучше для таких, как я, которые видят в генеалогии интересный источник для заработка.

Правда, чем больше я углубляюсь в изучение “матчасти”, тем больше понимаю, что нужно быть не просто знатоком истории и архивных фондов, но и своего рода Шерлоком Холмсом. Поскольку вперёд знаний должны бежать интуиция, чутьё и знаменитый дедуктивный метод.

Две полоски на тесте меня огорошивают и обескураживают. Я переделала уже сотни тестов – и каждый раз результат был отрицательным. Я и плакала, и расстраивалась, и впадала каждый месяц в депрессию. И вот теперь смотрю на столь долгожданную полоску – и не знаю, как реагировать.

Первая мысль: оглушающее счастье. Хватаюсь за телефон звонить Владу, потом бегу одеваться, чтобы ехать к нему в офис и сообщить новость о ребёнке лично.

Торможу себя уже в дверях.

А почему я решила, что это – ребёнок Влада? В последнем цикле у меня, судя по всему, был секс ещё и с Димой. И если верить тому, что я видела, когда проснулась, он был незащищённым, а прерванный половой акт вряд ли можно считать надёжной контрацепцией.

Достаю из сумки календарик с расчётами. День, когда это случилось, был не самым опасным, скорее под вопросом. То есть беременность была теоретически возможна… А если к этому добавить, что у нас с Владом за долгое время ничего не получилось, то вероятность залёта от другого мужчины косвенно возрастает…

Интуиция молчит. Логика подсказывает, что этот малыш – вполне может оказаться не от мужа. Перспектива иметь ребёнка от Димы шокирует…

Он хорош собой, умён, общителен… Наверное, у него прекрасные гены. Но я не хочу от него ребёнка. Да меня воротит от одной мысли о том, чтобы иметь с ним что-то общее! До сих пор не понимаю, как могла оказаться в его постели!

Единственный мужчина, которого я вижу отцом своих детей, – Розовский…

И что мне теперь делать? Ехать к Владу и говорить, что я беременна неизвестно от кого? Он надо мной только посмеётся…

Учитывая, что у него скоро появится малыш, в отцовстве которого он не сомневается, непонятное потомство от бывшей жены вряд ли входит в его планы.

Эйфория от новости быстро проходит. Её место занимает страх. Мне придётся самой решать: быть или не быть. Пора становиться сильной и независимой. Но отчаянно хочется быть слабой…

Первым делом лезу в интернет и ищу информацию о способах установления отцовства. Хорошая новость: это можно сделать ещё во время беременности. Но сроки проведения этого теста таковы, что принять решение, оставлять ли ребёнка, я должна до этого.

Впрочем, убить своего малыша я вряд ли способна. И хотя эта беременность после стольких попыток максимально несвоевременна, я ни за что не рискну сделать аборт и, возможно, лишить себя единственного шанса стать матерью.

Несколько дней собираюсь с мыслями, листаю форумы, читаю истории одиноких матерей. Надеюсь, что тот, кто окажется отцом, не оставит нас без финансовой поддержки. А с остальным я справлюсь. Не я первая, не я последняя…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Приходит смс от Влада с датой и временем развода. Решаю поговорить с ним заранее и попросить отсрочить официальное оформление. Ведь если тест покажет, что ребёнок от него, то мы должны в первую очередь подумать о малыше и постараться сохранить наш брак хотя бы ради него… А там – кто знает, может, муж меня со временем простит…

На звонок он реагирует недовольно.

- Влад, мне нужно встретиться с тобой и поговорить, – сообщаю скороговоркой.

- У меня – аврал. К чему какие-то разговоры? Решение я не поменяю. Ты, надеюсь, тоже. Послезавтра увидимся в ЗАГСе, скажешь всё, что хочешь, – отнекивается.

- Я хочу поговорить в спокойной обстановке, без свидетелей. Удели мне хотя бы пятнадцать минут.

Возможно, звучит так, будто я прошу милостыню. Но муж должен знать о моей беременности и своём возможном отцовстве до того, как поставит подпись под актом о расторжении брака. И желательно, чтобы у него перед этим была хотя бы ночь для размышлений.

Влад соглашается неохотно. Видимо, считает меня уже бывшей женой, общение с которой в его планы не входит.

Речь готовлю заранее. Продумываю каждое слово, несколько раз проговариваю перед зеркалом.

Разве я о многом прошу? Всего лишь отсрочить развод на два месяца. К тому времени уже будут готовы результаты теста на отцовство.

Но разговор стопорится довольно быстро.

- Влад, я беременна, – делаю небольшую паузу, чтобы он осознал услышанное.

- И? – реагирует безразлично, не меняя выражения лица. – Я тут при чём?

- Я хотела бы отсрочить развод, пока мы не сделаем ДНК-тест на отцовство. А это…

- Я тебя спрашиваю: я тут при чём? Какое отношение ко мне имеет твой ребёнок? – его голос остаётся таким же бесстрастным.

- Ты прав: я не могу быть уверена, что он твой. Но такая вероятность существует! Так может мы…

- Не может. Этот ребёнок не может быть моим. Два года со мной ты не беременела, а стоило тебе завести любовника – и сразу залетела. Не надо делать из меня идиота! – повышает голос.

- Не кричи, – одёргиваю его, оглядываясь по сторонам.

Мы сидим в ресторане. И хотя наш столик расположен немного в стороне от основного зала, всё равно кто-то может услышать.

- А ты не мели ерунды, – отбивает. – В голове не укладывается. Какой идиоткой надо быть, чтобы ходить налево и даже не предохраняться!

- Тест на отцовство можно будет сделать после десяти недель, – настойчиво продолжаю, пытаясь вернуться к заготовленным фразам. – Давай подождём…

- Мила, ты сейчас пытаешься меня убедить, что я должен сдать тест на отцовство? – понижает голос до шёпота.

Я киваю.

- То есть ты, зная, что залетела с вероятностью девяносто девять процентов от любовника, хочешь, чтобы я шёл в лабораторию и позорился с отрицательным результатом? А может, мне ещё на площадь выйти с транспарантом: “Я – рогоносец”?

- Влад, но ведь мы должны выяснить, кто отец… – пытаюсь обосновывать свою просьбу.

- Вот идите с любовником и выясняйте. Я тут при чём?

Меньше всего мне хочется встречаться с Димой после всего, что случилось. Уж лучше унижаться перед мужем…

- Но завтра – развод. Я прошу тебя отложить…

- Зачем? Я не вижу ни одной причины что-то откладывать.

- Но при беременности не разводят…

- Не говори ерунды. Ты беременна не от меня, поэтому твоя беременность никакого отношения к нашему с тобой разводу не имеет. Наоборот, это – весомый аргумент его ускорить. И попробуй только завтра заикнуться о ребёнке! – муж снова повышает голос. – Иначе мы всё равно завтра разведёмся. Но ты потом очень сильно пожалеешь!

Он опять мне угрожает…

- Влад, но ведь он может быть твоим! – едва сдерживаю слёзы.

- Прекрасно. Принеси мне результаты отрицательного теста своего любовника, и тогда я сделаю тест. Только так и никак иначе, – он встаёт, кладёт на стол несколько купюр. – И мой тебе совет: если твой любовничек слиняет, а что-то мне подсказывает, что ты без моих денег окажешься ему неинтересна, избавься от этого ребёнка. Не порть себе карьеру и репутацию. Ты – красивая женщина, всегда думал, что умная… Надеюсь завтра на твоё благоразумие.