Читать интересную книгу Ловушка для ангела. Тайны дома на Берсеневской набережной - Диана Трубецкая

– Ты будешь работать или съёмки на сегодня сорваны? – тихим голосом вопросил её Глеб, но от этого голоса по спине Марии поползли холодные муравьи. – А неустойку за срыв съёмочной команды может ты заплатишь?!

Глаза Маши сверкнули таким огнём, что Глеб отшатнулся. На минуту ему показалось, что Мария кинется на него как дикая рысь. Но девушка сдержалась:

– Глеб Николаевич, – тихо сказала девушка, но таким тоном, что у съёмочной команды поползли по коже мурашки. – Никогда, вы слышите, никогда не позволяйте себе меня бить. Иначе я либо дам вам сдачи, либо брошу это всё ко всем чертям. Вы меня поняли?!

Глеб в ответ только удивлённо пожал плечами и молча кивнул.

– Кошка выпустила коготки, – подумал про себя. – Что ж, все женщины таковы. Сначала слабые и беззащитные, а потом показывающие свои зубы и когти.

Сначала съёмку проводили посреди крыши, чтобы Мария не так боялась, а потом, видя, что Маша отвлеклась, постепенно передвинулись к краю. И постепенно девушка настолько вошла в привычный на съёмках раж, что почти забыла, где находится. Во всяком случае, высота уже не мешала работе. После этого Марии начало казаться, что она уже ничего не боится.

* * *

Как-то Маша увидела, как снимают в каскадёрских трюках Юлию Корнилову и восхищённо рассказала об этом Глебу. В ответ в его глазах зажглись азартные огоньки.

– Скоро и ты будешь сниматься в таких же.

На следующий день Машу начали обучать вождению автомобиля и мотоцикла. Ещё через время – научили некоторым каскадёрским трюкам. Маша, изучая свои фотографии, и сама не верила, что она видит на них себя. Вот прекрасная белокурая девушка с распущенными волосами взлетает на мотоцикле над холмом. А вот идёт по тросу, натянутому на высоте трёхэтажного дома. Этот номер снимался со страховкой. И всё же сердце девушки замирало от страха, а внизу собиралась толпа народу. Им казалось, что одно неверное движение – и Маша разобьётся. Сама Мария испытывала те же ощущения. Трюки на мотоцикле никто застраховать не мог. И каждый раз, когда Мария взлетала, преодолевая препятствие, ей казалось, что она переломает себе руки и ноги. А может и позвоночник. К счастью, каждый раз всё заканчивалось благополучно, а фотографии Марии становились всё лучше и лучше. И через какое-то время со снимков и видеозаписей на зрителей смотрела уже не просто милая девочка, а профессиональная модель высшего класса.

И вскоре Мария почувствовала, что и сама внутренне меняется. Становится смелее и отчаяние, словно в неё вселился другой человек, преображающий её изнутри.

* * *

А Любовь Романова всё читала и читала об истории Дома на Набережной, забыв обо всём на свете, погружаясь в трагедию человеческих судеб, изломанных беспощадной политикой сталинских репрессий, связанных со Зловещим Домом на набережной в советское время. И некуда было уйти, и негде спрятаться. Беспощадная карающая длань безумствующей власти настигала повсюду. В роскошных квартирах были установлены прослушки, и через них слушали и анализировали каждое слово. И каждое слово, даже произнесённое шёпотом, было услышано. И по каждому неосторожному слову вынесен приговор.

Количество репрессированных жильцов Зловещего Дома насчитывает более восьмисот человек. Исчезал глава семьи – исчезали и семьи. Особенно жутким был 1937 год. Машины приезжали дважды за ночь. Если ночью загорались окна, становилось ясно – забирают. Были времена, когда репрессировали чуть ли не половину семей в Доме. Люди жили, словно в кошмарном сне. Некоторые, чтобы спасти свои семьи, пускали себе пулю в лоб, стрелялись. Но и этот «выход» спасал семьи самоубийц далеко не всегда. Дом в то время застилала красная пелена всеобщего ужаса и безнадёжного ожидания.

Глава 13. Фиалковый омут

В тот день Маша выполняла очередной трюк на канате, натянутом между домами на высоте нескольких метров. Высота была достаточной, чтобы в случае падения переломать себе все кости. Маша в облегающем чёрном латексном костюме – трико и короткой сборчатой юбочке, с распущенной гривой золотистых волос напоминала стриптизёршу, одетую в эротическое бельё. Черный цвет костюма великолепно контрастировал с белизной её кожи. Внизу как всегда собралась толпа зрителей, тележурналисты наставили на неё телекамеры, а журналисты из газет и журналов озаряли вспышками фотоаппаратов. Обычные же зеваки, замерев и раскрыв рты, наблюдали, как прекрасная девушка ступает с шестом по канату, потому что казалось, что каждый шаг может стать для неё последним.

Этот трюк сегодня давался нелегко. День был ветреный, а наверху ветер всегда сильнее, чем внизу на земле. Поэтому Марии нужно было не только сохранять равновесие, но и бороться с его порывами. Девушка постаралась максимально сосредоточиться, не отвлекаясь на карауливших внизу зевак. Но у неё получалось не слишком хорошо, потому что правда состояла в том, что она боялась.

Каждый раз при выполнении трюка Марии становилось страшно. Наверное, именно это и отличало её от профессиональных каскадёров – она никогда не научится получать удовольствие от головокружительного риска. Она не была каскадёром, она была всего лишь женщиной… От этих печальных раздумий Марию вдруг отвлёк чей-то неправдоподобно громкий голос. И Маша вдруг осознала, что этот издевательский голос обращён именно к ней и выкрикивает оскорбления.

– Эй ты, гадина, – вещал в рупор насмешливый женский голос, – решила меня переплюнуть моими же трюками?! Украсть мою фишку? А кто тебе давал право копировать меня, словно попугай?! И неужели ты думаешь, что с этими клоунскими номерами ты сможешь чего-то добиться? Да неужто ты не видишь, что все смеются над тобой?!

На миг после этих странных слов на зрительской площадке наступила мёртвая тишина. Взоры зрителей были обращены к роскошному джипу, из открытой дверцы которого выглядывала девушка и вещала миру эти странные оскорбления. Несколько человек бросились было к машине, чтобы остановить этот издевательский словесный поток, но между ними и девицей непроходимой стеной стали мощные, бандитского вида молодчики – охрана.

А Юлия продолжала издеваться:

– Скажи, какими особыми приёмами тебе удалось уговорить Глеба взяться за твою раскрутку? Ведь всем известно, что ты явилась в Москву из Задрыпанска и денег у тебя ни шиша. Так что же сподвигло самого крутого продюсера Москвы раскручивать какую-то провинциальную шалаву? Может, ты больше других сильна во французских поцелуях? Или сообщество путан в вашем Задрыпанске обучило тебя особым приёмчикам? Неужели ты и вправду считаешь, что можешь хоть на мгновение подняться до уровня Юлии Корниловой или затмить её?!

Мария остановилась на канате и, шатаясь от ветра, слушала оскорбления, которые, казалось, слышала вся Москва. А зрители стояли, замерев, переживая за уже полюбившуюся им и такую беззащитную Марию Евдокимову. Снизу девушка казалась такой уязвимой, маленькой и хрупкой. Публике не сообщали, работает ли Мария со страховкой, и теперь никто не был уверен в благополучном исходе этой истории, если Маша упадёт.

Время, казалось, остановилось, и тикающие стрелки начали отсчитывать мгновения: тик-так, тик-так, тик-так…

Порывы ветра наверху усилились, и Марию зашатало ещё сильнее. Вот она, превозмогая себя, сделала шаг, пошатнулась и потеряла равновесие. Те несколько секунд, что она падала с каната, происходили словно в замедленной съёмке и показались зрителям часами.

Маша, не долетев до земли, закачалась на тонкой, почти невидимой нити. Зрители испустили долгий облегчённый вздох: слава богу, Мария была на страховке.

– Ха-ха-ха, – донёсся издевательский вопль. – Ну, куда же тебе до меня, детка. Я работаю по-взрослому – без страховки, – продолжала свою издевательскую речь Корнилова.

Но её уже никто не слушал – толпа бросилась, чтобы помочь Марии. Через несколько минут съёмочная команда спустила девушку вниз. Разъярённый Глеб повернулся было, чтобы сказать Юлии всё, что он думает о её выходке, но машина с девушкой уже исчезла из виду.

* * *

Мария шла по сцене в роскошном, богато украшенном орнаментом платье в кантри-стиле и босиком. Должен был быть отснят эпизод прогулки по полевой траве. Пока репетиции шли на сцене. Внезапно девушка вскрикнула от острой боли, пошатнулась и упала. И закричала ещё раз. На подошве ноги и на ладони руки показалась кровь – туда попали острые осколки стекла, которое валялось по сцене. Странно, но до выхода Марии на сцену разбитое стекло никто не заметил. Возле Марии тут же засуетилась съёмочная группа, и девушку увели в медпункт, где врач продезинфицировал и перебинтовал порезы. Позже на сцене нашли записку, на которой большими буквами значилось:

– Сегодня ты выступать уже не будешь. Вали с этой сцены – это моя и только моя территория!

* * *

Когда Глеб вошёл в медпункт, Маша билась в истерике. Она громко рыдала, и врач смущённо вышел, оставив расстроенную девушку одну. Повязки окрасили пятна крови. Глеб молча подошёл и сел на кровать, где, уткнувшись в подушку, лежала Мария.