Читать интересную книгу Прекрасная дружба - Дэвид Вебер

Лазающий-Быстро поморщился, когда возрастающие страдания двуногого отозвались в нем, но невероятно обрадовался, обнаружив его в сознании и в здравом уме. Он унюхал ясный, резкий запах крови, а рука двуного явно была сломана. Он не представлял себе, как двуногий попал в такое положение, но обломки, разбросанные вокруг и свисавшие с ремней, явно были частью какого-то летающего устройства. Куски эти не походили на другие летающие штуки, которые он видел, но иначе двуногий бы не застрял на верху дерева подобным образом.

Ужасно жаль, что он не нашел другого места для посадки. Эта поляна была дурным местом, Народ избегал ее. Когда-то она была сердцем владений клана Солнечной Тени, но остатки этого клана откочевали очень-очень далеко, пытаясь забыть то, что случилось здесь, и Лазающий Быстро предпочел бы и сам не приходить сюда.

Но это уже не имеет значения. Он здесь, и как бы ему ни нравилось это место, он понимал, что двуногому нужно спуститься вниз. Ветка, на которой он повис, не только раскачивалась от ветра, но и пыталась отломиться от дерева – он знал это, так как пересек ослабевшее место, чтобы добраться до двуногого – не говоря уже о том, что деревья с зелеными иголками привлекают молнии. И все же он понимал, что двуногий со сломанной рукой не сможет лазить как один из Народа, а Лазающий-Быстро, несомненно, был слишком маленьким, чтобы отнести его!

Отчаяние заколыхалось в уголке его разума, когда он понял, как мало он может сделать, но ему и в голову не пришло не попытаться помочь. Это был один из «его» двуногих, и он знал, что именно их связь привела его сюда. С ним происходило слишком многое, чтобы понять все, но понимание вдруг оказалось несущественным. Он наконец осознал, что это был не «один» из его двуногих – это был его двуногий. Их связь, чтобы она собой не представляла, была двухсторонней. Они были не просто связаны друг с другом, они были одним целым, и он мог бросить это странное на вид, чуждое существо не больше, чем оставить в беде Поющую-Истинно или Короткого-Хвоста.

И все-таки, что он мог сделать? Он потянулся со своего насеста, держась за дерево средними и одной передней лапой, плотно обхватив ветку цепким хвостом, вытянул другую переднюю лапу, чтобы погладить щеку двуногого и промурлыкать ему и увидел, как тот моргнул. Затем он поднял руку, такую маленькую по сравнению с рукой взрослого двуногого, и все же такую большую по сравнению с его собственной, и кот выгнул спину и снова замурлыкал, на этот раз от удовольствия, когда двуногий вернул его ласку.

* * *

Даже сквозь боль и смятение Стефани охватило ощущение чуда, почти что благоговения, когда древесный кот протянул лапу, чтобы коснуться ее лица. Она увидела, как сильные изогнутые когти на другой лапе существа впились в кору вечнозеленого дерева, но крепкие пальцы, прикоснувшиеся к ее щеке, были нежны, как крылья мотылька, а когти были убраны, и она прижалась к ним в ответ. Затем она протянула здоровую руку, касаясь влажного меха, гладя его, как гладила бы земную кошку, и существо выгнулась с тихим урчанием. Она еще не начала разбираться в том, что происходило, но это и не нужно было. Она не знала точно, что делал древесный кот, но смутно чувствовала, что он каким-то образом успокаивает ее страх через их странную связь, и потянулась за предложенным утешением.

Но затем он отодвинулся, выпрямляясь на четырех задних конечностях. Наклонив голову, он долго смотрел на нее, пока ветер и дождь бушевали вокруг, а потом поднял переднюю лапу – вернее, руку, напомнила она себе – и указал вниз.

Только так можно было описать его действия. Он показал вниз, одновременно с этим издавая резкий, ворчливый звук, значение которого было очевидно.

– Я знаю, что мне нужно спуститься, – прохрипела она искаженным от боли голосом. – Между прочим, этим я и занималась, когда ты появился. Подожди хотя бы минутку, ладно?

* * *

Уши Лазающего-Быстро дернулись, когда двуногий что-то прошумел ему. Благодаря связи между ними, он впервые получил свидетельство того, что эти звуки на самом деле слова – и тут же пожалел двуногого и его сородичей. Неужели это их единственный способ общения? Но каким бы грубым и несовершенным он ни казался по сравнению с тем, как общался Народ, по крайней мере, теперь Лазающий-Быстро мог доказать, что они действительно разговаривали. Это должно сильно помочь заставить остальных вождей клана признать, что двуногие тоже были Народом, в своем роде. Издаваемые двуногим звуки вкупе с ощущениями его мыслесвета указывали на то, что тот все еще размышлял. Лазающий-Быстро почувствовал странную гордость за двуногого, сравнив его поведение с тем, как могли бы повести некоторые детеныши Народа на его месте, и снова мурлыкнул ему, чуть помягче.

* * *

– Да знаю я! – вздохнула Стефани, и вновь потянулась к панели управлению антигравом. Осторожно настроила ее, прикусив нижнюю губу, когда резкая пульсация нарушила ровный ритм.

Она осторожно дернула реостат в последний раз, чувствуя, как смягчилось давление ремней, когда ее действующий вес сократился до трех-четырех килограммов, но это был предел. Она бы предпочла еще меньшее значение, ведь если бы устройство не повредилось, она могла бы сократить вес совсем до нуля, в случае чего ей даже пришлось бы прикладывать усилие, чтобы опускаться вниз. Но реостат был на максимуме. Дальше он не пойдет… и неровная пульсация говорила о том, что устройство вполне может отказать в любую минуту, даже при данных установках. Может, сказала она себе, упорно стараясь найти светлую сторону, это и к лучшему. Меньший вес мог бы стать опасным при таком сильном ветре, а столкновение со стволом или веткой при внезапном порыве ветра вряд ли бы благотворно сказалось на сломанной руке.

– Ну, – сказала она, глядя на древесного кота, – поехали.

* * *

Двуногий посмотрел на него и сказал что-то еще, а потом, к ужасу Лазающего-Быстро, отстегнул ремни здоровой рукой и упал вниз. Кот выпрямился, протестуя, прижав уши в голове, но ужас улетучился почти также быстро, как пришел, потому что двуногий не собирался падать. На самом деле, его здоровая рука взметнулась, хватая болтающийся кусок сломанного летающего устройства, и кот моргнул от удивления. Эта рваная полоска выглядела слишком хрупкой даже для того, чтобы выдержать даже его вес, и все же она с легкостью удерживала двуногого, и детеныш медленно начал скользить по ней вниз, держась одной рукой.

* * *

Резкий гул антиграва, предупреждающий о неминуемой катастрофе, впился в уши Стефани, и, пробормотав слово, знать которое ей не полагалось, она поползла быстрее по сломанной стойке оснастки. Ее подмывало просто отпустить руки и позволить себе упасть, но антиграв сокращал только ее действующий вес. Он никак не влиял на ее массу, и любой объект при силе тяжести Сфинкса падал с ускорением больше тринадцати метров в секунду за секунду: значит, она ударится о землю также быстро и с такой же силой, как если бы на ней вообще не было антиграва. Но у нее было иного выхода, как спускаться по стойке, чье поломанное крепление ни за что бы ни выдержало ее нормального веса.

До земли оставалось всего два метра, когда устройство приказало долго жить, и она вскрикнула и вцепилась в стойку, когда на нее обрушился внезапно восстановившийся вес. Она рухнула вниз, автоматически сгруппировавшись и перекатившись, как ее учили на гимнастике, и все обошлось бы, если бы ее рука не была сломана.

Но она была сломана, и когда на руку надавил ее вес, Стефани громко и пронзительно закричала, и тьма поглотила ее.

Глава IX

Лазающий-Быстро спрыгнул по веткам в отчаянной спешке. Его чувствительный слух засек звук антиграва и, хотя он не имел представления о том, что это такое, он понял, что его внезапное прекращение как-то связано с падением детеныша. Без сомнения, это было еще одно орудие двуногих которое, подобно летающей штуке детеныша, сломалось. Знание, что орудия двуногих могут ломаться было в некотором извращенном смысле ободряющим, однако это было плохим утешением в настоящий момент. Усы его трепетали от беспокойства, когда он спрыгнул на землю и бросился к детенышу.

Тот лежал на боку, и Лазающий-Быстро содрогнулся, осознав, что детеныш упал прямо на сломанную руку. Он чувствовал тень боли в мыслесвете даже сквозь завесу бессознательного состояния и содрогнулся представив, что почувствует детеныш придя в себя. Хуже того, он чувствовал новый источник боли в его правом колене. Правда, не считая руки, колена и новой шишки на лбу, юный двуногий, похоже, не получил новых повреждений и Лазающий-Быстро присел на задние лапы с облегчением.

Он мог не понимать, что именно создало связь между ним и этим двуногим, но это было не так важно. Что было важно, так это существование этой связи и то, что они двое стали единым целым, каковы бы ни были причины этого. Связь эта была подобна связи брачной пары и в то же время другой: без обертонов физического желания и без взаимного обмена идеями. Это была связь чистых эмоций – ну или почти чистых эмоций в любом случае; пару раз он был уверен, что коснулся самого края мыслей двуногого и задавался вопросом: смогут ли однажды другой из Народа и другой двуногий достичь большего. Возможно даже он и его двуногий смогут достичь большего однажды, ибо связь их была постоянной и у них будут еще многие смены сезонов на ее изучение.