— Кто они? Купцы, караванщики?
— Нет, господин. Это воины.
Только тут начальник заставы сбросил оцепенение.
В самом деле к ним подходил отряд египтян под предводительством Усача. По Нилу к городу подплывал десяток барок со множеством лучников на борту.
Усач произнес внушительно:
— Слушайте и выбирайте: или вы добровольно сдаетесь, или мы вас всех перебьем.
Мрачный, осунувшийся от переживаний Хирей, великан и силач, склонился перед Яххотеп.
— Царица, я слагаю с себя должность начальника тайной службы Фив и становлюсь простым воином. Я недостоин оказанного мне доверия. Сможешь ли ты когда-нибудь простить мне мою тупость и близорукость! Сознаю, что никто еще не совершал столь чудовищной оплошности. Прошу лишь об одной милости: позволь мне остаться в Фивах. Но, конечно, ты вправе меня изгнать, я заслужил самой суровой кары.
— Мне не в чем упрекнуть тебя, Хирей.
— Как же так, царица! По моей вине во дворец проник убийца, отравил кушанье, ты едва не умерла! Из-за моей ошибки весь Египет едва не лишился последней надежды на освобождение! Справедливость требует моего отстранения.
— Нет, Хирей. Ты обладаешь наивысшей из добродетелей — верностью. Я убеждаюсь в этом каждый день. Верность объединяет нас. Верность поможет нам победить.
— Царица…
— Добрый мой Хирей, окажи мне услугу: останься на своем посту и служи с удвоенной бдительностью. Я сама совершила множество ошибок и боюсь, немало еще совершу их в будущем. Враг еще не раз прибегнет к уловкам, самым изощренным и отвратительным. Поэтому я особенно дорожу каждым сторонником. Мы должны сплотиться.
Добрый малый был до слез растроган прощением царицы.
Он низко поклонился супруге бога. Восхищение ею росло в нем день ото дня.
— Тебе предстоит нелегкий труд, — проговорила царица. — Тити перед казнью назвал нам огромное число предателей. Само собой, многих он оговорил нарочно. Нам самим придется установить, кто верен Египту, а кто продался правителю Апопи. Проведи расследования с особой тщательностью. Пусть ни один невиновный не пострадает.
— Я приложу все старания, царица!
— Пойдем взглянем на карту.
Управитель царского дома Карис с величайшей радостью присоединил на карте Коптос и его окрестности к освобожденной территории. Гиксосов изгнали отсюда, значит, здесь не будет больше незаконных казней, пыток и грабежа. Тиски разжимаются понемногу, Египет дышит свободнее.
— Секненра будет доволен, когда гиксосы утратят владычество над караванными путями, — прошептала царица. — Мы тогда ни в чем не будем нуждаться.
Счастливый Карис мечтал вслух:
— Завтра же прославим по-настоящему бога Мина! Царица Египта пойдет во главе процессии, за ней понесут статуи всех фараонов древности, воскуряя им благовония.
На прекрасное лицо Яххотеп набежала тень.
— Пока что мы одержали незначительную победу. Все пойдет прахом, если мы не увеличим нашу армию и как следует не оснастим ее.
— Наша армия растет. Поверь, царица, она тебя не разочарует.
— Чтобы продвинуться на север, нам нужен флот. У гиксосов есть колесницы, запряженные лошадьми. У нас нет колесниц, зато мы лучше знаем Нил. Немедленно откроем как можно больше судостроительных верфей. Созовем всех мастеров, дадим им помощников, станем трудиться день и ночь.
11
Несмотря на большую физическую силу, выносливость и умение справляться с любой бедой, градоправитель Эмхеб чувствовал величайшую усталость. Пышущий здоровьем, высокий, широкоплечий, с объемистым животом, массивной головой, крупным носом, он производил бы впечатление человека жизнелюбивого и добродушного, если бы не его бычья шея и жесткий взгляд, говоривший о несокрушимой воле и решительности.
Пока он радел о своем любимом городе Эдфу, делая вид, что покорился владычеству гиксосов, ему постепенно удалось сместить их ставленников со всех ключевых постов и заменить людьми, преданными идее освобождения Египта. Таким образом, он очистил город от врага. У царицы Яххотеп не было более преданного союзника. С начала войны Эмхеб принимал участие во всех сражениях. Смерть фараона Секненра он пережил как личную утрату.
Он и вообразить не мог, что вдова, слабая женщина способна одолеть такое горе и продолжать борьбу. Эмхеба поразило мужество царицы, решившейся исполнить до конца завещанный мужем долг. Она вдохновляла на битву даже маловеров.
На заре восстания, когда бог света стал одолевать змея мрака, Эмхеб радовался победам освободительных войск. И потом благое солнце удачи не заходило над ними долгую череду дней, время словно бы остановилось. Градоправитель не мог взять в толк, отчего правитель Апопи не спешил задавить восставших. То ли считал, что египтяне в конце концов сами отступятся, то ли потихоньку стягивал силы, готовясь к наступлению по всем направлениям.
Даже основательно укрепив позиции, Эмхеб не смог бы долго сдерживать натиск всей армии гиксосов. Но царица не зря безгранично доверяла ему: он не сдался бы ни при каких условиях. Он понимал, что взятие Кус — величайший подвиг, вернувший египтянам утраченное самоуважение, и был благодарен Яххотеп, отважно взявшейся за осуществление невозможного.
Собственно, тут и раздумывать было не о чем. Если царица прикажет остановить гиксосов, он остановит их любой ценой.
К градоправителю подошел Яхмес, сын Абаны, совсем юный, но поразительно смелый и доблестный воин.
— Господин, нужно подбодрить наших воинов. Многие поверили, что царица Яххотеп мертва и поговаривают, что лучше бы сдаться на милость гиксосов, пока не поздно.
— С чего решили те, кто мечтает сдаться, будто гиксосы милостивы? Царица несомненно жива. Мы получили послание, написанное ее рукой. Она заново отбила у врага Коптос.
— Я их убеждал почти теми же словами. Но лживые слухи распространяются как зараза. Хорошо бы ты, господин…
Не успел он договорить, как послышался крик часового:
— На нас напали! Гиксосы наступают!
Эмхеб и Яхмес, сын Абаны, вышли из шатра градоправителя и поспешили возглавить тех, кто готовился отбить атаку врага.
Эмхеб отправил с голубями послание в Фивы с просьбой как можно скорее прислать подкрепление. Если помощь не подоспеет к сроку, гиксосы сметут защитников Кус и прорвутся на юг.
Весь военный лагерь в Фивах превратился в обширнейшую верфь. Воины стали подмастерьями плотников. В кратчайший срок они должны были построить множество барок, заботясь не только об их числе, но и об их устойчивости и прочности.