Читать интересную книгу Каноническое право. Древняя Церковь и Западная традиция - Александр Александрович Вишневский

одного глаза, либо с поврежденными ногами мог стать священником и даже епископом, если по своим душевным качествам был того достоин{Апостольский канон 77.}.

Особую квалификацию представляли собой случаи, когда телесный недостаток хотя и не препятствовал осуществлению священнического служения, но был нанесен себе человеком собственноручно, членовредительски. Таковые лишались возможности принять священство, поскольку рассматривались в качестве «врагов творения Божьего», примером являются скопцы, оскопившие себя добровольно{Апостольский канон 22.}. Какое значение каноническое право придавало данному правилу, видно из того, что один и тот же телесный недостаток имел совершенно различные последствия для решения вопроса о пригодности кандидата к священству, в зависимости от того, был ли этот недостаток совершён собственноручно (добровольно) или же в результате насилия. Например, Никейский Собор постановил, что оскопленные по насилию могут быть приняты в клир в противовес тем, которые оскопили себя добровольно{Канон 1 Первого Вселенского Собора.}.

Препятствия, связанные с недостаточным опытом кандидата в священство, отражают то обстоятельство, что не всякий даже духовно и душевно чистый человек имеет качества, необходимые для обучения паствы и заботе о душах в согласии с христианским учением. В силу этого уже Апостольские каноны устанавливают правило, согласно которому человек, недавно крещенный либо лишь недавно обратившийся от неправедной жизни, не может быть произведен в епископы{Апостольский канон 80.}. Данное правило, впрочем, составлено таким образом, чтобы не лишить по чисто формальному основанию доступа к епископскому служению лиц, недавно принявших крещение – предусматривается возможность принятия сана таковыми, если они окажутся достойными после прохождения испытания, а также, «если по благодати Божией все иначе устроится»{Апостольский канон 80.}.

Рассматриваемая квалификация понимается каноническим правом как имеющая новозаветное происхождение. Апостол Павел в Первом послании к Тимофею, рассуждая о качествах кандидата в епископы, отмечает, между прочим, что таковой «не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом»{1 Тим. 3:6.}. По мнению отцов Никейского Собора и их толкователей, подобно тому как оглашенному необходимо время, чтобы принять христианство (время, которое необходимо для того, чтобы быть наставленным в вере), так и крещенный вначале должен дать доказательства того, каков он по вере и по жизни, прежде чем может быть решен вопрос о его допуске к священническому служению.

Показательна расширительная тенденция толкования данной квалификации в каноническом праве – если Апостол Павел и Апостольские каноны устанавливают данное требование в отношении только епископов, то Первый Вселенский Собор распространяет ее и на кандидатов в пресвитеры.

Обстоятельства, порочащие рукоположение. Концепция священника, чистого сердцем и телом преломлялась и в нормах, которые требовали чистоты и от самого процесса рукоположения. Критерием чистоты являлось соответствие рукоположения его сверхъестественной цели, передаче благодати новому священнику через рукоположение и исключительно через рукоположение. Это «исключительно через рукоположение» исключало вмешательство в процесс рукоположения каких-либо сугубо мирских обстоятельств, не соответствующих духовной миссии Церкви. В качестве таких мирских обстоятельств могли выступать деньги, заинтересованность светских властей, родственные отношения и т. п.

Среди перечисленных негативных «мирских» критериев основное внимание древнее каноническое право уделило деньгам. Древнему каноническому праву известен термин симония, под которым понималось рукоположение, совершенное за деньги. Уже Апостольские каноны осуждают такую ординации, предписывая отлучение и лишение сана как тех, кто был рукоположен за деньги, так и священников, совершивших такое рукоположение{Апостольский канон 29.}.

Данное правило повторялось и впоследствии в ходе Вселенских Соборов, которые подтверждали недопустимость рукоположения за деньги, исходя из того, что «непотребно все, чего начало нечисто». Так, канон 2 IV Вселенского Собора подтверждает те же последствия рукоположения за деньги, что и установленные Апостольскими канонами.

Последующие каноны пытались поставить нормативный заслон на пути более изысканных либо замаскированных способов симонии. Так, например, было воспрещено епископу требовать каких-либо подношений от подчиненного ему клира после рукоположения{Канон 4 Седьмого Вселенского Собора.}, «дабы искоренить из среды носящих имя Христа постыдную страсть корыстолюбия» (Вальсамон). Канон 5 VII Вселенского Собора осудил тех, кто добровольно приносил в церковь деньги перед рукоположением (посвятив их Богу), а потом высмеивал более бедных священников, рукоположенных без таких приношений. Канон предписывал ставить их «на последнее место в чине, в котором они стоят». Комментаторы рассматривали такие действия в качестве смертоносного греха, т. е. греха неисправленного и нераскаянного, в данном же случае имело место и соединенное со смертоносным грехом бесстыдство.

Остается лишь с сожалением отметить, что непрекращающееся внимание соборного канонического права к проблеме симонии свидетельствовало о том, что факты рукоположения за деньги имели достаточно большое распространение, несмотря на каноническое запрещение такого рукоположения.

Участие светской власти в процессе выдвижения кандидата в священники и его рукоположения рассматривалось каноническим правом в качестве другого обстоятельства, порочащего посвящение. Данная традиция подтверждается опять же еще Апостольскими канонами, установившими лишение сана и отлучение священников, получивших священство вследствие вмешательства «мирских начальников»{Апостольский канон 30.}. А подтверждением того, что данную практику Церкви искоренить не удалось, может служить хотя бы реплика Зонары по поводу канона 3 Седьмого Вселенского Собора (содержащего тот же запрет), о том, что избрание епископов светскими правителями является «старым злом», увы, неискорененным.

В качестве обстоятельств, порочащих рукоположение, выдвигались и обстоятельства, имеющие «внутрицерковный» характер, когда речь шла об ординации, хотя и совершенной без денежной заинтересованности и вмешательства светских властей, но с нарушением внутрицерковных норм, имеющих существенное значение для данного процесса. Так, например, Апостольские каноны воспрещают ординацию, произведенную епископом вне пределов своей епархии, установив в качестве последствия лишение сана как в отношении таким образом рукоположенного, так и самого епископа, совершившего рукоположение за пределами своей епархии{Апостольский канон 35.}.

Инкардинация (приписка) клириков. Начиная с древнего периода, каноническое право постоянно (хотя и с разной степенью последовательности) придерживалось идеи принадлежности конкретного клирика конкретной Церкви. Будучи введенным в священный сан, клирик должен был служить в совершенно конкретной церкви – в той, в которой и для которой он был рукоположен. Данный институт получил название приписки, или инкардинации (Западный вариант) клириков.

Трудно указать на новозаветное происхождение данного института, скорее он имеет свои корни в потребностях церковной дисциплины. Его главное назначение – не допустить неконтролируемой миграции клириков из одной Церкви в другую. Издревле в Церкви бытовала теория, по которой клирик, будучи рукоположенным, «обручался» с соответствующей Церковью, которая становилась его духовной невестой. Поэтому переход в другую Церковь рассматривался как своеобразный духовный адюльтер. Стремление же перейти из одной Церкви в другую могло быть продиктовано совершенно различными соображениями, не последнюю роль здесь играла материальная или политическая заинтересованность.

Принцип инкардинации находим уже в Апостольских канонах, которые установили наказание в виде лишения сана для клирика, который помимо воли своего епископа оставляет свою Церковь и переходит в другую{Апостольский канон 15.}. Аналогичное наказание устанавливалось