Читать интересную книгу Друг детства Мегрэ - Жорж Сименон

Эти слова не произвели на нее ни малейшего впечатления, а в ее глазах даже как будто промелькнула искорка. Было ясно: она его не боится. Да и не только его.

— Кто-нибудь поднимался вчера на четвертый этаж между тремя и четырьмя?

— Нет.

— А на другие этажи?

— К дантисту приходила пожилая дама.

— Знакомы ли вы с Франсуа Паре?

— Нет.

— Высокий, плотный мужчина лет пятидесяти, с редкими волосами и черными усиками.

— Может, и знакома…

— Обычно он приходил по средам к половине шестого. Приходил ли он вчера?

— Да.

— В котором часу?

— Точно не скажу. Раньше шести.

— Долго ли он оставался наверху?

— Нет, тут же спустился.

— Он ни о чем вас не спрашивал?

— Нет.

Она отвечала как автомат, лицо ее при этом оставалось неподвижным, глаза неотступно следили за Мегрэ, будто она ждала с его стороны подвоха. Способна ли она покрывать кого-либо? Отдает ли себе отчет в важности своих показаний?

На карту была поставлена судьба Флорантена: ведь если никто не входил в дом, версия друга детства Мегрэ была ложью, а значит, не было ни звонка в дверь, ни посетителя, ни сидения в стенном шкафу, просто Флорантен сам преспокойно прикончил свою подружку.

В окошко постучали, Мегрэ впустил Лапуэнта.

— Один из моих инспекторов, — представил он его привратнице. — Еще раз прошу вас взвешивать каждое слово и говорить только то, в чем вы уверены.

Еще ни разу в жизни не приходилось ей играть столь важную роль, должно быть, внутренне она ликовала. Шутка ли — сам полицейский начальник чуть ли не молил ее о помощи.

— Не появлялся ли Франсуа Паре дважды?

— Нет.

— Вы уверены, что не пропустили его?

— Да.

— Но ведь вы иногда отлучаетесь, к примеру на кухню.

— Но не в этот час.

— Где установлен телефон?

— На кухне.

— А если кто-то позвонил?

— Никто не звонил.

— Говорит ли вам что-нибудь фамилия Курсель?

— Да.

— Почему вам знакомо это имя и не знакомо имя господина Паре?

— Потому что он почти постоянно проживал здесь десять лет назад. Ночевал, появлялся на людях с девицей Папе.

— Он был с вами запросто?

— Здоровался.

— Он нравился вам больше других?

— Он был вежливее.

— А сейчас он часто остается по четвергам на ночь?

— Это не мое дело.

— А не приходил ли он вчера?

— Нет.

— Вам знаком его автомобиль?

— Он голубой.

Она произносила слова ровным безразличным голосом. На Лапуэнта это произвело впечатление.

— Известно ли вам, как зовут хромого?

— Нет.

— Он никогда к вам не заглядывал?

— Нет.

— Фамилия его Ламотт. А его вы тоже вчера не видели?

— Нет.

— Ни рыжего парня по фамилии Бодар?

— Я его не видела.

Мегрэ захотелось схватить ее и потрясти, как трясут копилку, чтобы из нее высыпалась мелочь, — может, она хоть тогда заговорила бы.

— Словом, вы утверждаете, что Леон Флорантен оставался наедине с Жозефиной Папе?

— Меня там не было.

Это становилось невыносимым.

— Но ведь, если верить вашим показаниям, это единственно возможный вывод.

— Я тут ни при чем.

— Вы не выносите Флорантена?

— Это мое личное дело.

— Можно подумать, что вами руководит личная месть.

— Думайте, что хотите.

Что-то тут было не так, Мегрэ это чувствовал. Даже если допустить, что подобная бесстрастность — ее обычное состояние, что она всегда говорит таким ровным голосом, используя как можно меньше слов, все равно что-то не клеилось. Либо она смело лжет по одной ей известной причине, либо просто недоговаривает.

Было очевидно, что она настороже, пытается предугадать вопросы.

— Скажите, госпожа Блан, вам угрожали?

— Нет.

— Предположим, убийца Жозефины Папе угрожал расправиться с вами, если вы заговорите…

Она мотнула головой.

— Дайте мне закончить. Сказав правду, вы позволите нам задержать его и обезвредить. Умалчивая о ней, вы идете на риск: он может счесть более благоразумным убрать вас.

Почему-то вдруг при этих словах в ее глазах промелькнула ирония.

— Убийца редко останавливается перед устранением неудобного свидетеля. Могу привести вам сколько угодно примеров. Если с вашей стороны не будет доверия, мы не сможем охранять вас.

Несколько секунд Мегрэ надеялся. Не то чтобы она из каменной глыбы превратилась в человека, но что-то в ней все же дрогнуло, ожило, покачнулось.

Мегрэ напряженно ждал.

— Ну так что? — наконец спросил он.

— Ничего.

— Пошли, Лапуэнт, — позвал доведенный до предела Мегрэ и, очутившись на улице, подвел итог: — Я почти уверен: она что-то знает. Только вот вопрос: так ли она глупа, как кажется.

— Куда теперь, шеф?

Мегрэ ответил не сразу. Оставался еще страховой агент, но пока его не было в Париже. Мегрэ совершенно не представлял себе, что делать дальше.

— На бульвар Рошешуар.

Мастерская Флорантена была на запоре, сосед-художник крикнул им:

— Никого нет.

— Давно он ушел?

— Днем я его не видел. Вы из полиции?

— Да.

— Так я и думал. Со вчерашнего дня кто-то постоянно крутится во дворе и следует за ним по пятам, стоит ему выйти. Что он натворил?

— Мы даже не знаем, натворил ли.

— Он и вправду подозрительный!

— Вот видите.

Художник, видно, любил почесать язык, но целый день был лишен такой возможности.

— Вы хорошо его знаете?

— Да так, перебросишься парой слов.

— Много у него было заказчиков?

— Заказчиков? — переспросил художник, лукаво уставившись на Мегрэ. — Да откуда же им взяться?

Кому придет в голову, что в этом дворе мастерская антиквара. Тем более, что антиквар-то он… Впрочем, он здесь редко бывает. Приходит, только чтоб повесить табличку: «Скоро вернусь» или «Закрыто до четверга».

— Случалось ли ему здесь ночевать?

— Наверное, иногда по утрам я видел, как он бреется.

Сам-то я живу на улице Ламарка.

— Откровенничал ли он с вами?

Художник задумался, продолжая водить кистью по холсту. Он так привык писать Сакре-Кёр, что мог бы проделывать это с завязанными глазами.

— Он не любит мужа своей сестры, это я помню точно.

— Почему?

— Он объяснял мне так: если бы тот не обобрал его, жизнь его сложилась бы иначе. Его родители владели очень прибыльным делом, не помню, правда, где…

— В Мулене.

— Может быть. Когда отец отошел от дел, всем стал заправлять муж сестры. Он якобы должен был поделиться рецептами с Флорантеном. Таков был уговор. А когда отец умер, Флорантен остался ни с чем.

Мегрэ припомнилась розовощекая смешливая девушка, стоявшая в те годы за стойкой белого мрамора: как знать, может быть, она и была подлинной причиной того, что он в юности так редко заглядывал в кондитерскую.

— А денег он у вас никогда не занимал?

— Как вы догадались? Правда, небольшие суммы. Да я и не смог бы давать ему много. Франков двадцать, иногда пятьдесят, но редко.

— Он вам их возвращал?

— Не сразу, как обещал, а спустя несколько дней. А в чем его подозревают? Вы ведь комиссар Мегрэ, не так ли?

Я вас сразу узнал — видел в газетах ваши фотографии. Раз уж вы сами им занялись, значит, дело не пустячное. Преступление? Думаете, он убийца?

— Понятия не имею.

— Если позволите, я скажу свое мнение: он не способен убить. Может, за ним и водятся какие-нибудь грешки, не знаю. Да и то это не обязательно его вина. У него постоянно возникают какие-то проекты, и я уверен, он искренне желает их осуществления. И идеи у него появляются неплохие. Но он увлекается и терпит неудачу.

— Нет ли у вас случайно ключа от его мастерской?

— Как вы догадались?

— Просто предположение.

— Раз в год нет-нет да и появится покупатель, вот он и оставил мне ключ. Назвал кое-какие цены.

Художник принес массивный ключ.

— Думаю, он не будет на меня в обиде.

— Будьте спокойны.

Во второй раз Мегрэ с помощью Лапуэнта внимательно обследовал мастерскую и спальню Флорантена. Ничего не ускользнуло от их внимания. В спальне стоял приятный запах крема для бритья, незнакомый Мегрэ.

— Что мы ищем, шеф?

— Если б я знал, — недовольно буркнул комиссар.

— Никто ни на Нотр-Дам-де-Лоретт, ни в ее окрестностях не видел вчера голубой «ягуар». Молочнице прекрасно знаком этот автомобиль. Вот что она сказала: «Эта машина всегда по четвергам стоит напротив моей лавки.

А и вправду, в этот четверг я ее не видала. За рулем толстый коротышка. Надеюсь, с ним ничего не случилось».

Я также побывал в гараже на улице Лабрюйера, — продолжал докладывать Жанвье. — Видел машину, зарегистрированную на имя Жозефины Папе. «Рено» двухлетней давности, прошла всего двадцать четыре тысячи километров, в прекрасном состоянии. В багажнике пусто. В отделении для перчаток мишленовский атлас дорог, пара солнцезащитных очков и аспирин.

— Надеюсь, нам больше повезет со страховым агентом.

Жанвье чувствовал, что шеф действует наугад, и, делая вид, будто ничего не понимает, старался молчать. Однако все же не удержался и спросил: