- Я не там, а здесь, придурок! - Костя взмахнул рукой - больше для проверки, и Борькина опухшая и раскрасневшаяся физиономия пропустила ее сквозь себя без какого-либо ущерба.
- Боря, тихо, выведут! - напомнил Паша. - И вообще нельзя плохо о покойниках.
- А, вот как надо? - двоюродный брат сморщился. - Ну... Он в теннис хорошо играл. Ты клиента-то своего охмурил, или как?
- А то! - Паша усмехнулся. - Не клиент - золото! "Ягуарчика" забрал - как раз того, который Гельке приглянулся. И "доджик" - сказал, сестре подарок на свадьбу.
- Неплохо, - Борька выпил коньяк, чуть не уронив рюмку. - А совесть не мучит?
- А чего? - Паша развел руками. - На поминки ж я успел. Думаю, Костян не обиделся. Он же тоже человек деловой... был. Надо же, как глупо! Только в тот вечер с ним об этом говорили! И машину разбил отличную, и сам погиб, как идиот!
- И черт с ним! - подытожил Борька и потянулся к бутылке. Костя резко отвернулся и, не глядя на Георгия, сказал:
- Я хочу уйти!
- А что так? - тот ухмыльнулся. - Я бы еще послушал. Я тут прям растрогался!
Костя закрыл глаза, пытаясь успокоиться, после чего с трудом произнес полузабытое слово:
- Пожалуйста.
* * *
Вокруг снова была убогая, запущенная комнатка, на всех стенах которой цвели пыльные хризантемы. Георгий, забрав с пианино свою мочалку, уютно устроился на диване, Костя же стоял возле окна, невидящими глазами уставившись на складку серо-синей шторы. Ключи вновь вернулись на кольцо, и он даже не понял, когда и как это произошло. Кольцо болталось на его указательном пальце. Прохладное. Гладкое. Последнее ощущение из мира живых.
- Итак, - Георгий закинул руки за голову, - ты умер.
- Е...ануться об сарай! - сказал Костя.
- Не поможет. Хотя, в сущности, ты ведь уже это сделал.
- Да пошел ты!
- Не груби дедушке! - Георгий усмехнулся и посмотрел на настенные часы. - Быстро управились... Да ты не раскисай.
- Не раскисать?! - Костя яростно обернулся, и в ярости, впрочем, не забыв скромно прикрыться ладонями. - Я разбился в хлам! Мне снесло голову! Меня похоронили в старом костюме и галстуке со слониками! И всего через девять дней меня вспоминали только два человека, да вспоминали так, что лучше бы не вспоминали вовсе! Меня как будто и не было никогда! А ты говоришь не раскисать! Что мне теперь делать?! Что?!
- То же, что делают все остальные, сынок, - Георгий потянулся за бумагами, которые оставил Евдоким Захарович. - Работать. А ты думал - помер и все?! Арфы-облачка? Или тьма благодатная? Это еще нужно заслужить. Второе, во всяком случае, ибо, - наставник выразительно пошевелил пальцами ног, - о первом-то я ничего не знаю. Конечно, есть такое место... но о нем только слухи ходят, и меня что-то совсем не тянет их проверять.
- Работать? - озадаченно переспросил Денисов и огляделся. - Кем?
- Чем ты слушал, когда Захарыч языком-то молол?! - удивился Георгий. - Ты теперь хранитель. Как я. Как другие.
- И что же я должен охранять?
- Не охранять, а хранить! - поправили Костю с некоей торжественностью. - И не что, а кого! Лемешеву Анну Юрьевну. А тебе разве не сказали? Мы с ней в соседних домах живем, график ее с моим флинтом примерно одинаковый, потому меня к тебе и приставили. Вижу я ее частенько, но мой флинт с ней не общается.
Костя, после первой же фразы переставший понимать, о чем идет речь, только молча моргал.
- Что ты глазами хлопаешь? Одного не понимаю - у бедняжки других покойных родственников посердечней не нашлось, что ли? Хранительниц-то женского полу всяко полно! - Георгий вновь подмигнул ему с совершенно неуместным в данной ситуации, на взгляд Кости, весельем.
- Родственников? - промямлил Денисов.
- Ну ты ж родственник этой Анны Юрьевны?
- Да я понятия не имею, кто это!
- Хм, - Георгий неожиданно посерьезнел и сел на диване, - это меняет дело. И чего ты натворил?
- На этот вопрос так с ходу не ответишь, - заметил Костя. - Ты имеешь в виду что-то конкретное?
- Тебя не просто так бабу поставили хранить. Обычно так не делают. Женщин хранят женщины, мужчин - мужчины, все как положено. Исключения - это родственники или те, кому позволено выбирать... но, - Георгий покачал головой, - смотрю я на тебя... тебе точно не позволили бы выбирать. Значит, ты что-то сделал.
- Я ничего не понимаю.
- Подумай. Может, обидел кого? Хотя... на этот вопрос ты тоже так с ходу не ответишь, да?
- Не знаю я никакой Анны Юрьевны! - отрезал Костя. - И охранять ее не собираюсь! С какой еще стати я должен охранять какую-то левую тетку?! Я вообще сейчас отсюда уйду!
- И куда же ты пойдешь? - поинтересовался Георгий.
- У меня есть дом - забыл? Точнее, у меня есть два дома, дача в пригороде и еще всякая коммерческая недви...
- У тебя теперь нет дома. Этот дом есть у твоей жены, и ее хранитель тебя туда не пустит.
- То есть, как это не пустит?! - изумился Костя.
- Очень просто. Ни хранитель, ни призрак не может войти в дом, если нет разрешения хозяина. Если бы ты мне сегодня не дал разрешения, я бы тоже не смог войти.
- Это я, значит, опрометчиво поступил... А как же этот, с синей бородой?
- Представители служб - совсем другое дело, - Георгий похлопал себя мочалкой по колену. - Да только и им не позволено шляться, где и когда вздумается. Коммерческая недвижимость, говоришь, у тебя есть? Магазины, что ли? Ну тогда конечно, ночью ты сможешь жить в магазине - представляю, как это весело - в тишине, темноте, среди товара - благодать, - наставник издевательски ухмыльнулся. - Эти твои магазины, наверное, и после смерти твоей работают?
Костя неопределенно пожал плечами.
- Значит, днем тебя будут выгонять хранители рабочего персонала. Так что днем будешь жить где-нибудь под сосной. Или на сосне.
- Это что ж еще за порядки?!
- Разумные. Тела твоего больше нет, но ты ведь все равно человек. А человеку для работы всегда нужна мотивация - мертвый ли он, живой ли. Мало кто делает что-то для другого просто так. Вначале, во всяком случае. А потом привыкнешь к своему флинту - сам уходить не захочешь. Даже самые большие бездельники редко покидают своих флинтов по доброй воле.
- Каких еще флинтов?! Ты Стивенсона перечитался, что ли?
- Это просто сленг, - пояснил Георгий. - Ну, утром и сам поймешь, что к чему. Объяснить все без демонстрации невозможно. И про одежду, пока ты не присоединен, объяснять тоже смысла нет, одеждой займемся завтра.