пушистую лапой закрыл от невзгоды прелестный и нежный мой зверь.
Оракул дремлет безмятежно
Оракул дремлет безмятежно, и там в грезах бытуют сны. Фривольность душ и возлежаний, порок судьбы, слеза молвы. Беснуют в омуте столетья. Пыхтят забытые мосты. Желают древние поверья переплести в досуг и сны.
Коль ты свободен в помыслах своих
Коль ты свободен в помыслах своих, распахни двери сердца и в небеса взлети скорей – сквозь облака за ночью. Лети, неси и напои тех прокаженных во славе дней. Согрей в руках свою судьбу – на полотне леса сыщи.
Живи! И помни – разум бредит, когда все тропы – карнавал. Приди в ночлег – и голос слышат твой через стены и аврал. Созвучие души придет в сердца бунтующих и чахлых. Согрей в руках свою судьбу – и струны разобьют ненастья.
Осознана ли боль коварства, что горечь близкому таит? Уходим безвозвратно вскоре, но мним себя царями тьмы. Душа за камнем взор не прячет, коль правда бьется из груди. Зовет пророков в грязной схватке и ищет конюха в беде. Ночная жизнь тебе понятна, но белый свет тебе далек. Ты чистоту привнес когда-то, теперь томит она собой.
Ты утонул в тех мутных водах – бесчестно жребий выпал в жизнь. Душа болеет как когда-то, но ты сейчас не болен ей. Ты превозмог свои обиды. Ты вынес на порог войну. Неверный шаг затмил надежды, и молодость ушла на дно.
Не исцелен истоком тихим, лишь дуновенье для тебя. Лишь поселил в душе разлад ты, не позабыв черты, и яд —
ты разыскал пороки славы и нить тех мелочных обид… Душа – такая, как когда-то, но жизнь не вынесла обид. Полет без крыльев невозможен, томит он душу между дней, как шепот денежных провалов и обескровленных молитв. Как слепо, глухо и бездушно томится в поисках того, что можно получать так близко, но путь туда дан лишь ему.
И все зависит от мытарства, и все висит на волоске. И дан лишь шанс, тот шанс возврата к той чистой жизни, той душе. Идет, стучит по бездорожью, лохматый пес сулит беде. Закрой ты чистое виденье и притвори полотна в жизнь.
И если сможешь, то удержишь, что раз дано не многим нам. Ты обретешь незримо силы и грань неведомых стихий. Принять судьбу свою как должно – не всем дано, поверь ты ей! Прими без зависти, обиды и разожги огонь затей. Судьба обязана меняться – как белый плен песков морей рассыпит брызги от несущих сто тысяч белых лошадей. Судьбе же все предельно ясно! Все там решат, на том мосту безликих духов громогласных, безликих ангелов… во тьму толпой незримой и опасной идут они уж столько лет, и озаряет свет ненастный, и рушится молвы запрет…
Извечная дилемма бытия
Скрипели мысли в полутьме, слеза застыла ожиданьем. Сверчок напомнил о тебе — глаза смутились на прощанье…
Извечная дилемма бытия. Кто прав, кто виноват – придумав позже. Творим дела, теряя вечность сна – потухший кратер бьется, воя. Дрожит и вертится судьба! Что делать, где порок сломает? Как больно жить везде, всегда, в далеком прошлом без устали.
Зачем сглупил, кого винить? Теперь уж пролетел и мимо… в пучине вод взошла заря: теперь душа совсем изныла. Охрип и голос, и тепло вдруг исчезает… вдруг срывает ту ветку над былым ручьем, тот лист, что волны прорывает.
Мои слова пусты…
Мои слова пусты, а мысли гордо вьются. Мои мольбы слышны, но прерывают чувства.
Свеча не раз в пути спасала от невзгоды, не раз чутье вздымало суть, а сердце путы прорывало.
Вновь на сердце тоска
Вновь на сердце тоска. Вновь упала печаль. Опустились ресницы. Разрывает слеза. Обожжен, по плечам синий омут стыда. Молчаливый привет шлет печально звезда.
Потерявши себя, ветхий сон как магнит манит, манит тебя в переплет – и гранит… Звон пронзает, и стон погибает в стенах. Бурю видим в дали – но не слышим аврал.
Что ж не дремлет она? Путь укажет порой. Нет, не лжет путь ночной только ей, ей одной.
Принять слова под книгой судеб
Принять слова под книгой судеб, пронзающей острьем глубин. Морского бриза стать покоем, и ветром убаюкать след. Забыться в грезах меж мирами, в дыханье говорящих лун. Довериться природе джунглей, легендам водопадных дум.
Скользнет по шелковой вуали в сетях закутанный мотор. Вина глоток, и тайна тайцев пронзит и снова унесет.
Молчание молчанью рознь
Молчание молчанью рознь. Язык немой придирчив к славе. Заносчиво глаголет тот, кому не благоволит Тара.
Уста сомкнуть и утонуть в речах несметных оппонентов иль громогласно поглощать слова и звуками пронзать до сердца? Что лучше – промолчать? Едва ль! Чтоб слово сказанное было мечом, пронзившим времена, из уст в уста легендой слыло. Молчание молчанью рознь. Быть или не быть – смысл речи. Уменье слушать надобно порой слагателям легенд на ветер.
Коснувшись скалы
Вкус победы — в отчаянии поражения, а красоты — в зримом уродстве?
Коснувшись скалы, расколовшись о камень, пронзил водяное стекло. Забывшись в волнах, поглощался в тумане неведомый пропасти стан – безлики глаза в помутневших просторах, недвижны, холодны уста. Что зримо в пути ущемленной свободы, ступень иль конечна судьба?
You: «Все в этой девушке и чудно»…
You: «Все в этой девушке и чудно, и прекрасно: и милый взор, и нежные уста, и ум обворожительный и ясный, и эта неземная красота. Как будто с темного ночного небосклона сошла ты, звездами окружена, иль будто восхищенным синим морем к пустым брегам со дна принесена. И мир застыл, немой от созерцанья: бессильны и беспомощны слова, чтоб изъяснить твое очарованье и исповедаться, любовию дыша».
I: «Я там увидела тебя и белоснежную улыбку. И блеск твоих беспечных глаз. Твой взгляд скользил так нежно, пылко. Ты ветром пролетел сквозь сон, взрывая на пути сомненья. В твоих объятиях я не я. Растаял лед в руках опасных».
You: «Объято тело пеленою, струна прокладывает путь. Забылись рокоты и боли – прильнули шепот и вино. Колючей проволкой обвиты давно забытые слова. Расщеплят их рукою лиры гитарный звук и тишина.
Услад в груди от томной музы, вкушал плоды мечты моей. Забылся в тонкостях раздумий и погрузился в них как тень…»