хромовый узор, совпадая по цвету, отличался вязью. Вернее, так именно что было.
Лезвие той катаны, что я обесточил кучу киборгов и этой энергией подбил опоры и стены подземных залов, частично приобрело радикально-черный цвет, при этом сохранив глянцевость. Ближе к не заточенной стороне лезвия узор еще можно было разглядет, но разноцветья в нем не осталось. Темно-серое на чуть менее темно-сером, как-то так. Хм-м. А ну-ка…
Уже зная, на что смотреть, я внимательно оглядел и второй меч. Его я использовал для пространственного прыжка, и, зная теперь о сетевой энергетической связи октов, можно было с уверенностью утверждать, что и там я выкачал досуха аккумуляторы далеко не одной твари. И таки да, следы изменения в металле тоже имелись, только не такие заметные. Сплав… словно немного выцвел? Да, именно так.
— Широ-сан и Куро-сан, славные дочери Рессоры-сан, — тихо проговорил я, аккуратно убирая катаны в их простые ножны.
Как это частенько бывает, имена для оружия нашлись сами собой. И если Рессора свое получила сначала больше по-приколу и как отличный тренировочный снаряд, то деяния её после начала Вторжения и героическая гибель исключили любую долю шутки. А потомки её так вовсе сразу достойно себя проявили в бою, ни разу не подведя меня и заодно при этом сделав ряд важных открытий. Рукояти под цвет потом перемотать, что ли? Заслужили.
Я хмыкнул. В известной фразочке “самурай с мечом во всем подобен самураю без меча, только с мечом” гораздо больше смысла, чем кажется. Трудно привязываться к расходникам душой, особенно постоянно осознавая, что твое оружие может взять и сломаться в любой, в том числе и самый неподходящий момент. Именно этим скорее всего объясняется совершенно особое отношение японцев к тем немногим клинкам, что легендарные мастера каким-то чудом смогли сделать действительно надежными и прочными.
Их, эти уникумы, передавали из поколения в поколение как величайшее сокровище, отбивали в боях и возвращали, организовывая сумасбродные налеты или нанимая коварных шиноби для кражи. Ну и, конечно же, персонифицировали, рассказывая легенды о клинке словно это живое существо, напарник мечника. Пока я в другом мире был главой клана, эта вся тонкая эстетика проходила мимо меня — хотя именно в моем роду хранилась катана, вроде бы созданная аж самими Ясуцуна примерно двенадцать столетий назад! И только вернувшись в родную инварианту и принявшись заниматься кендо самостоятельно волей-неволей проникся…
Я, собственно, на многое, очень на многое за эти четырнадцать лет стал смотреть по-другому. “Бесценный опыт”… если бы не его ужасная, неподъемная, врагу не пожелаешь — цена! Иногда, в моменты слабости — да, они у меня тоже бывают — мне приходили в голову мысли перестать рыпаться. Столько лет прошло, столько всего произошло и было пережито без меня. Ждут ли меня еще? А если ждут, то меня ли? Или тот образ, что от меня остался в их памяти уже до неузнаваемости исказился? В эти моменты помогало только данное обещание. Я сказал, что вернусь — и я вернусь. А если окажусь не нужен… что ж, только порадуюсь. Потому что гораздо хуже будет увидеть, что без меня все пошло прахом.
* * *
Возможность спокойно посидеть в уголке и покопаться в собственных мыслях иногда бывает очень кстати. Заходящие в казарму бойцы мне совершенно не мешали, хотя поначалу они на меня откровенно таращились и не так уж тихо перешептывались. Еще бы, тут жили только свои, из отряда, потому про случившееся они уже все знали. Сомневаюсь, что рассказ о моём… ярком выступлении удалось сдержать внутри подразделения — скорее уж дикие слухи уже гуляли среди народа, нашедшего пристанище на платформе, если еще не вырвались к другим станциям с попутками.
Впрочем, уверен, россказней о чудо-бойцах, способных октов одной левой давить, чудо-оружии из подвалов Кремля по подземке сейчас ходит не меньше чем россказней о том, как мы все обязательно и крайне мучительно умрем. Таков уж человеческий разум: всегда надеется на лучшее и одновременно старается узнать худшее, чтобы быть к нему готовым. А уж на войне такие надежды и желания усиливаются десятикратно… Оп-па. А вот это по мою душу.
— Требуется еще что-то “уточнить”? — с пониманием спросил я коменданта, решившего навестить меня лично.
— К счастью, нет, — у мужика аж щека дернулась. Учитывая его явный опыт, созданная мной ситуация принесла ему какое-то рекордное количество хлопот. — Хочу вас порадовать: ваши показания проверены и все сообщенные факты признаны достоверными… Кроме, конечно, заявленной работы инструктором.
Теперь пришла моя очередь непроизвольно поднимать брови. Сдохшим в берлоге медведем и раком, выигравшим международный чемпионат по художественному свисту, проходящий на вершине Эвереста, тут не обошлось.
— Из раскопа в осыпавшемся тоннеле пришли первые образцы рассеченного неизвестным способом бетона перекрытий, — неохотно объяснил мне офицер.
Потянул резину немножко, и не пришлось, что называется, переобуваться в прыжке. Но я последний, кто станет мужика упрекать. Надо отдать должное — все сделано так, чтобы неприятный осадочек не остался. Разве что Хорёв будет недоволен — но тут ничего не поделаешь. Я его обманул, не важно, что из лучших побуждений — а он повелся.
— Все самые важные данные об инциденте я собрал и уже отослал напрямую военному руководству Московского Метрополитена, — не разочаровал меня своей хваткой собеседник. — Думаю, решение о всемерной помощи в ваших стратегически важных исследованиях будет принято в ближайшее время…
— Лучшая новость с начала Вторжения, — улыбнулся я. И, заметив, что военный чиновник медлит… ненавязчиво, но очень заметно — хренов профи! Спросил: — Что-то еще?
— Как только будет решение, у меня запросят вашу анкету и материалы расследования, — отвел взгяд он. — А там… запись о нарочитом ложном информировании командира подразделения в условиях начавшихся боевых действий. При всем желании у меня не получится это скрыть…
Ага. Интересно как. В обычной жизни это был бы такой заход на взятку или обещание ответной услуги. Но сейчас-то что я могу?
— Про инструкторство, — не стал изображать внезапный приступ идиотизма я. — Внимательно слушаю.
— Думаю, вам будет несложно передать некоторые свои навыки рукопашного боя желающим их приобрести бойцам, а я официально впишу вас как гражданского специалиста-инструктора, — спокойно предложил мне простой выход комендант станции. — Согласием командира подразделения я заранее заручился, он не против. Заодно сможете продолжать занимать эту койку и получать армейский паек. Поверьте, тут условия куда лучше, чем для гражданских на платформе: душ без расписания и не по минутам и спальное место только ваше, не надо ни с кем по сменам меняться…
Глядя в