Читать интересную книгу Я - Кукла. Сборник повестей - Евгений Кукаркин

— С помощью электроники? — закинул я удочку.

— И с ее помощью тоже.

— Значит вы некоторых оперируете?

— А вы оказывается не наивный офицерик, как я думал сначала, — поглядел на меня Селим, — Вы понимаете даже больше, чем я ожидал.

— Из этого показа, я понял две вещи. Первое. Все мои мучения на море, эта кровь, эти убийства — ваших рук дело. И второе. Вы мне умышленно показали все это, пытаясь меня запугать. Не могу понять зачем?

Все молчали. Мариам с удивлением глядела на Селима.

— Ребята, вы с ума сошли. Неужели это правда? Девид, это же убийство людей. Боже, какой кошмар.

— Как ты думаешь Мариам, есть ли справедливое убийство? Представь, Европа корчиться от наркотиков. Гибнут десятки молодых людей, калечиться жизнь тысячам. А источник один, молодой офицер, тоннами перекидывающий это зелье несчастным людям. Он неуловим, его не могут уличить. Общественность и полиция просят нас, помогите, и мы пришли к такому варварскому методу.

— То есть, вы хотите его убить?

— Это бесполезно. Нужно оперировать корень, а не отросток. Мы не хотим ни кого убивать и для этого пригласили Алекса, чтобы он понял, чем занимается он и его руководители. Мы хотим, чтоб он одумался и помог нам избавиться от этого кошмара.

— Я что-то недавно слышал такую же фразу.

— Ты говоришь о полковнике Джеймсе Морисоне? Он нас и попросил, что бы мы показали тебе это, — Селим махнул рукой на проплывающих касаток.

— Пойдемте, пообедаем, — сказал Девид.

Мы пошли по мосткам к домикам института, разбросанным на берегу.

На обратном пути на носу яхты сидели я, Мариам и Альма.

— Мне кажется, ты попал в безвыходное положение, Алекс, — глядя на меня большими глазами, сказала Альма — Ты все знаешь, а сделать ни чего не можешь. Ты должен что-то придумать, иначе ты погибнешь.

— Я не могу только понять одно, — продолжила разговор Мариам — Почему я и Альма должны знать об этом кошмаре. Зачем меня отец впутал в эту историю.

— Дурочка, — за меня ответила Альма — Отец твой, великий психолог. Он ведь не вербует Алекса в разведку, не предлагает ему совершить подвиг и уничтожить русскую базу. Он предлагает русскому офицеру одуматься и для этого нужны не только убеждения крутых мужчин, как наш Селим и Девид, но и теплые женские руки, которые бы не позволили деликатному Алексу сразу сказать, «Нет». Мне кажется, что выбор полковника Морисона оказался удачным. Я имею в виду Алекса и нас. Не так ли, Алекс?

— Ты во многом права, Альма. Обрабатывает меня полковник очень удачно. Но я действительно в безвыходном положении.

— Бедненький, — Мариам прикоснулась к плечу ладонью.

— По-моему несчастненький, — Альма сложила ноги и обняв их руками, пояснила — Он столько раз видел смерть, дрался, был ранен и завтра ему дадут приказ опять идти умирать. Он безропотно пойдет. Чем это кончиться, по-моему ясно. А вот главное, за что?

— Брось ты его обрабатывать. Ему и так сегодня много досталось.

— Сдаюсь.

Альма распрямила ноги и от удара пяткой, я чуть не вылетел за борт.

Афанасьев ходил по каюте из угла в угол. В руках он держал мой новый рапорт.

— Я не могу его пропустить, Александр Николаевич. В то что здесь написано, ни один из наших мудаков не поверит. Мало того, на нас навешают столько собак, что из этого дерьма точно ни когда не вылезешь.

— Товарищ капитан первого ранга, мне честно говоря, наплевать, что подумают в верхах. Я тоже думаю, что в бочках наркотик.

— Заткнитесь, товарищ капитан-лейтенант. Это не вашего ума дело, что в бочках. Мы в армии и нам надо думать только как выполнить порученное нам задание. Завтра выходим в море. Приготовьтесь. Я пойду первый.

Мы вышли из брюха корабля вчетвером: Афанасьев, я и два аквалангиста. Предчувствие беды натянуло мои нервы до предела. Мы отошли от корабля только на 100 метров, когда появились они. Первая касатка лениво вильнула хвостом перед нашим носом и пересекла курс. Я засигналил фонариком, призывая вернуться. Все сгруппировались и повернули обратно. Вокруг нас замелькали громадные рыбины. Как и в тот раз, вдруг все изменилось. Касатки начали строиться в боевые порядки. Перед нами был нестройный клин касаток, под нами, тоже группировался клубок этих тварей. Мы вытащили кинжалы и двинулись вперед, решив пробиться к кораблю.

Удар с низу был неожиданным. Касатка врезалась в нашу группу и рука Афанасьева исчезла в ее кривой пасти. Бок проскальзывал передо мной и я успел ударить ее кинжалом ниже центрального плавника. Касатка дернулась и рванула через строй передового отряда. Я вылетел из группы ребят вместе с ней, не выпуская рукоятку кинжала из рук.

Удар головой о днище корабля, привел меня в чувство. Где-то далеко мелькнул хвост касатки. Кинжал приварился к руке и, кажется, ни какая сила не могла разжать кисть. Я поплыл к люку корабля. Прорвавшись к ступенькам трапа, я скинул ласты и вырвал нагубник. Где же телефон? Кажется здесь.

— Срочно! Включите «Орфея», — орал я в трубку — Идиот, я сейчас прирежу тебя!

Швырнув трубку, помчался к верхней палубе. Встречные матросы и офицеры, шарахались от прорезиненного мужика со сверкающим кинжалом. Вот и мостик. Капдва подставил мне под удар свое изумленное лицо. Он покатился по полу и затормозил, только, ударившись головой о стенку. Я прыгнул на него, приставив кинжал к горлу.

— Ты не понял, скотина! Включай «Орфей»!

— С. сец…час… — затряс он побелевшими губами.

Я рванул его за шиворот и поставил к телефону.

— Быстрей, сволочь!

— Акустики. Включайте «Орфей».

— Быстрей, — вырвав у него трубку, рявкнул я, — Готово. Давай удар.

Глухо ухнуло за мостиком. Я рванул двери и перегнулся за поручень. Три касатки, замедленно перебирая плавниками, всплыли брюхом верх. Я опять понесся вниз и скатился по слипу в воду.

Я искал хоть что-нибудь от людей. Большая глубина не позволяла мне спустится ниже. Я крутился вокруг корабля, метался вверх и низ, потом всплыл и распорол брюхо всем трем касаткам, иначе они через 5 минут оживут и исчезнут на глубине.

Капитан Васильков вызвал меня к себе в кабинет.

— Товарищ капитан-лейтенант, почему вы не представили мне рапорт о случившемся.

— Я его написал и отправил по инстанции.

— Вы нарушили устав. После гибели вашего командира, вы обязаны были представить рапорт о случившемся старшему по должности, командиру базы в Бизерте.

— Для командира базы составлен специальный рапорт, объясняющий гибель людей, но я его передам только ему в руки.

— Вы зарываетесь, товарищ капитан- лейтенант. На вас поступила докладная от командира корабля «Академик Павлов», что вы избили его и угрожали ножом в присутствии подчиненных.

— Я думаю, что вы посоветуете ему взять обратно докладную, так как все события происходящие на корабле «Академик Павлов», в соответствии с приказом командующего флотом, не подлежат разглашению.

— Вон.

Вечером я был принят командиром базы и передал ему рапорт. Мы долго проговорили о хозяйственных делах и командир, разрешил мне два дня прогулять в Бизерте.

Мариам дома не было и я позвонил Альме. Она очень обрадовалась и пригласила меня к себе.

— Мне приснилось, что ко мне должен явиться бог Мардук. Я долго мучилась к чему и вдруг, ты. Сон в руку.

— Ты очень здорово замахнулась, сравнив меня с ассирийским богом. Это кощунство я могу простить, если ты поедешь со мной поужинать в город.

Она засмеялась.

— С условием. Только в европейский квартал. Здесь меня не поймут.

— Хорошо. Ты едешь в этом платье?

— Пожалуй ты прав. Я одену что-нибудь европейское.

Она одела такое платье, которое оголило ей спину до копчика.

— Ну как? — крутилась она передо мной.

— Прелестно, но лучше бы вырез был впереди.

Она шлепнула меня ладошкой по губам.

— Что же произошло с нашей последней встречи? — спросила Альма, отпивая вино.

— Все плохо Альма. Я против гуманных убийств, о пользе которых так тщательно вбивают мне в голову Салим и Девид. Наверно я слишком прямолинеен, считая каждое убийство — убийством.

— Действительно, прямолинеен. Тебя просто несет не туда и в голове каша. Ну разве нет разницы между человеком защищающим свою жизнь и убийцей. Кончай заниматься философией. Она возникает от безысходности. Так что произошло, Алекс?

— Я опять спасся.

— А остальные?

— Погибли.

— Много?

— Три человека.

Альма задумчиво перебирала ожерелье на груди.

— Знаешь, наверно есть бог. Иначе объяснить, что ты живой никак не возможно.

— Наверно. Я иногда думаю, если выберусь из этой каши, то сразу приму крещение.

— Ты не верующий?

— Нет. У нас это не принято.