Я сошла по лестнице, следом спустился он.
— К нам заехал капитан Стреттон, — как можно естественнее вымолвила я.
Он перехватил инициативу:
— Мисс Брет, я должен все объяснить. Я столько слышал о вашем чудесном магазине сокровищ, что не удержался, пришел посмотреть своими глазами. Мне захотелось все видеть при свете свечей. Мисс Брет любезно разрешила.
Тетя оценивающе глянула на него как на возможного покупателя.
— Что конкретно вас интересует, капитан Стреттон?
— Капитану Стреттону очень приглянулся шкаф работы Лавассера, — второпях вступила я.
— Хорошая вещь, — пробормотала тетя Шарлотта. — Не пожалеете, если купите. Сможете легко передвинуть куда пожелаете, если решите делать перестановку.
— Вот именно, — с готовностью подхватил он.
— Вы видели его при дневном свете? — с ехидцей в голосе спросила тетя. Она ни на минуту не поверила в наше представление. Для нее оно было пустой шарадой.
— Нет. Мне еще предстоит это удовольствие.
Тетя Шарлотта смотрела на дорогой подсвечник в его руке.
— Тетя Шарлотта, — попыталась отвлечь ее я, — ты, верно, устала с дороги.
— В таком случае я вынужден откланяться, — сказал Редверс. — Спасибо за ваше милое гостеприимство.
— А Лавассер?
— При дневном свете, — ответил он. — Вы сами сказали.
— Приходите завтра, — пригласила она. — Я сама вам покажу.
Он поклонился.
— Элен вас проводит.
Но я не собиралась уступать его никому.
— Я провожу, — твердо сказала я, двинувшись за ним к двери. Уже в саду я, словно заведенная, не переставала говорить о шкафе.
— Обратите внимание на медную инкрустацию по фону из панциря черепахи — очень красиво. Подлинный Лавассер, никаких сомнений.
— О, что вы, никто не сомневается, — поддакивал он.
Была осень, тянуло особым запахом хризантем и свежей земли, от реки поднимался туман. С тех пор каждый раз, когда вдыхаю эти запахи, я вспоминаю тот вечер. Но колдовство кончалось. Он уходил, а я оставалась в своей темнице. Ему предстояло вернуться к своим приключениям, а меня ждала разъяренная тюремщица.
— Кажется, она несколько не в духе, — заметил он. — Извините.
— Я думала, она сегодня не вернется.
— Я хотел сказать, мне жаль уезжать… оставив вас расхлебывать все это.
— Я бы справилась, если бы…
Он понял, что я хотела сказать. Если бы он был рядом, если бы мы могли хоть изредка встречаться, хоть украдкой — все мне было бы нипочем. Мне ведь исполнился двадцать один год. Не вечно же мне оставаться рабой тети Шарлотты!
— Жаль, что так вышло, — произнес он, и я задумалась над тем, что он имел в виду. Я ждала продолжения, но не могла задерживаться: в доме меня дожидалась тетя Шарлотта.
— Что так вышло? — переспросила я. — Сожалеете, что пришли?
— Можно ли об этом сожалеть, — ответил он. — Такой замечательный был вечер до появления этой фурии. Кажется, она не поверила ни единому слову.
— Нет, не поверила, — согласилась я.
— Надеюсь, у вас не будет неприятностей.
— Зато было на редкость приятно до ее появления.
— Вы так считаете?
Я не могла скрыть своих чувств.
— У меня не было лучше вечера… — Нет-нет, нельзя быть такой наивной, и я докончила: —…Уже давно.
— Я вернусь, — вдруг сказал он.
— Когда?
— Возможно, раньше, чем вы думаете.
И, взяв мое лицо в ладони, заглянул в глаза. Мне показалось, он хочет меня поцеловать, но, словно передумав, он повернулся и ушел, оставив меня в полном осенних запахов саду.
Я вернулась в дом. Тети Шарлотты не было. Элен убирала со стола.
— Ваша тетя пошла спать, — сообщила она. — Ее укладывает миссис Мортон. Выбилась из сил за день. Утром обещала разобраться с вами и со мной. О, мисс, нам с вами будет — еще как будет!
Я отправилась в свою комнату. Совсем недавно здесь был он. Словно волшебной палочкой прикоснулся к моей жизни и исчез. А я, глупая, вообразила… Что, собственно, я вообразила? Чем особенным могла увлечь непримечательная девушка самого замечательного в мире мужчину?
И все же… в том, как он смотрел на меня, что-то было. Не слишком ли явно я выказала свои чувства?
Я достала и поставила на туалетный столик статуэтку. Потом разделась и взяла ее с собой в кровать — детская глупость, но мне было приятно.
В ту ночь я долго не могла уснуть, но в конце концов забылась. Проснулась я внезапно: меня подняли скрип половицы и шаги по лестнице. Кто-то поднимался наверх. Я узнала шаги и частый стук палки тети Шарлотты.
Я присела на кровати, глядя на дверь, которая медленно открылась и впустила ее.
Тетя была в смешном халате из верблюжьей шерсти с солдатскими пуговицами. Растрепанные седые пряди свалялись в жидкий пучок, рука опиралась на палку с набалдашником из слоновой кости, которой она пользовалась с тех пор, как артрит затруднил ее передвижения. Она держала свечу — на этот раз в простом деревянном подсвечнике. На меня сверкнули ее глаза.
— Постыдилась бы, — сказала она с едким и грубым смешком. — Я не могла уснуть, все думала о том, что произошло вечером.
— Я не совершила ничего такого, чего следует стыдиться.
— Это только твои слова. Значит, ждала, покуда я уеду, не буду стоять на дороге, мешать тебе приводить его в дом? Сколько раз он здесь был? Только не ври, что это был первый раз.
— Это был первый раз.
Она снова засмеялась злым, испуганным смехом. Тогда я этого еще не знала, но тетя нуждалась во мне намного больше, чем я в ней. Она была одинокая старуха, во всем зависевшая от чужих людей вроде миссис Мортон. Мне предназначалась роль спасительницы. Я должна была заботиться о ней и ее делах — к этому она меня готовила. Теперь она боялась, что я выйду замуж и оставлю ее, как до этого поступила Эмили Беринджер.
Она оглядела комнату.
— Что, мучаешься от одиночества, после того как он ушел? Только не говори, что он сюда не заходил. Я видела свет из сада. Хоть бы догадалась задвинуть шторы. Ах, ты не думала, что кто-то увидит. Рассчитывала, что в твоем распоряжении весь дом и Элен вдобавок — она тоже в этом замешана. Нечего сказать, хороший подаешь пример.
— Элен тут ни при чем.
— Разве не она подавала ужин на дельфтском фарфоре?
— Это было безрассудство, но…
— … Но еще безрассуднее было приводить его в свою спальню.
— Тетя Шарлотта!
— Не строй из себя невинность. Я знаю, что вы были здесь. Сама видела свет. Глянь-ка, на туалетном столике свечной огарок. Или я не видела, как вы вместе спускались? Поражаюсь, что ты разлеглась на кровати, бесстыдница. Такая же, как твоя мать. Я сразу сказала, что добром это не кончится, когда твой отец с ней связался.