добрался до берега, там стоял мистер Паркер и ждал меня.
— Это они все, нет? — спросил он, когда я привязывался.
— Угу, — ответил я. — Вся компания.
— Хорошо.
— Оставить их привязанными к мосткам?
— Нет. Думаю, мы их на берег вытащим, пока оба тут.
— А, — сказал я. — Ладно.
Выволакивая шесть лодок на сушу, я лишился последних сил, однако мистер Паркер со мной, похоже, еще не закончил.
— Ну что ж, — сказал он. — Мы видели, как вы умеете обращаться с кисточкой. А как у вас с молотком и гвоздями?
— Э… ну, неплохо, — ответил я. — Наверное, уместным словом будет «компетентен».
— Так гвоздь прямо вобьете, нет?
— По большей части — ага.
— Потому что у нас для вас еще работенка есть, если интересует.
— И что же это?
Он показал на мостки.
— Тут вот доски надо заменить.
— А, да, — сказал я. — Это я заметил. Могут провалиться в любой миг.
— Так вы, значит, полностью согласны, что эту работу нужно сделать?
— Довольно скоро надо будет этим заняться, да.
— Ну, у нас в сарае досок много. Их только напилить по размеру надо, вот и все. Когда-нибудь работали на циркулярной пиле?
— Нет, не работал. Извините.
— Это ничего, — сказал он. — Мы вас скоро натаскаем. Так вам интересно?
— Ага, попробовать я не против, — ответил я. — Только сначала мне отдохнуть немного не повредит.
— Ладно. Тогда завтра нам и начнете, если не против.
— Ну да.
— Кстати, на верхнем дворе есть трейлер. Можете пользоваться, если хотите.
— О, да нет, спасибо, — сказал я. — Меня вполне и палатка устраивает.
— Там и горячей воды хоть залейся, — добавил он.
— Вот как?
— Конца-краю не видать. Берите, сколько душе угодно.
— О… э, ну, в таком случае, да, хорошо. Спасибо.
— Насчет оплаты уговор тот же самый, конечно. Почините мостки и живите за так.
Что-то в этой сделке не сходилось, но и умом я совершенно выдохся и никак не мог сообразить, почему. Затем мистер Паркер объявил, что ему надо куда-то по делам, а я в трейлер могу заселиться сразу.
— Располагайтесь как дома, — сказал он, перед тем как уехать.
Сложив палатку, я поднялся на верхний двор. Прибыв туда, первым делом обратил внимание, что нефтяных бочек у калитки стало больше. В последний раз я насчитал двенадцать, а теперь появилось еще несколько, и их стало почти двадцать. Мистер Паркер явно пополнял свою коллекцию.
В дальнем углу я нашел трейлер. Внутри он был очень чист и опрятен, вполне просторен, обшит деревянными панелями и снабжен старомодными газовыми лампами. Я положил сумку на складную постель и сам плюхнулся рядом, собравшись вытащить то и се. Но прежде глянул на стопку журналов рядом на шкафчике. Все они были экземплярами местного издания под названием «Газета торговца», и я взял один и принялся листать.
Бумага была дешевой, но шапка трубила о тираже в несколько тысяч. Внутри страница за страницей были набиты товаром на покупку и продажу. А также имелись обширный раздел частных объявлений, реклама аукционов, распродаж в покрытие долгов и прочих грядущих публичных торгов. На центральном развороте — реклама теплиц и сараев для садовых инструментов с размытыми снимками того, как они выглядят в собранном виде. Где-то ближе к концу я обнаружил особые скидки на почтовые заказы сверхпрочной кожаной обуви, цена на каждый изображаемый предмет проставлена в звездочке над всеобъемлющими словами «ВСЕ РАЗМЕРЫ: М И Ж».
Я зачем-то начал проглядывать частные объявления — посмотреть, продаются ли какие-нибудь лодки и за какую сумму они готовы сменить хозяина. Я пробежал глазами первую колонку, затем вторую…
* * *
Когда я проснулся, уже стемнело, а где-то поблизости раздавался стук. Какой-то миг я не мог сообразить, где я. В руках у меня — журнал, а левая нога затекла. Стук раздался снова. Вспомнив, что нахожусь в трейлере, я на ощупь добрался до двери и открыл ее. В потемках стояла Гейл Паркер.
— Вы знаете, как на это ответить? — спросила она, святя мне в лицо фонариком.
У нее в руке я разглядел школьную тетрадку — она держала ее раскрытой на некой странице.
— Ничего не видно, — сказал я. — А эти лампы работают?
— Должны, — ответила она. — Дайте гляну.
Я сделал шаг в сторону, и она зашла в трейлер и взялась что-то нашаривать. Потом я услышал, как открывается вентиль газа. Она чиркнула спичкой, и зажглась лампа над умывальной раковиной. Теперь я увидел, что Гейл опять без школьной формы. Зажегши другую лампу, она повернулась и протянула мне тетрадку.
— Четвертый вопрос, — сказала она.
Я его прочел. Написан он был женским почерком.
4). Как называется отношение длины окружности к ее диаметру?
Я глянул и на другие вопросы на странице — кое на какие уже попытались ответить. Затем поднял голову и увидел, что Гейл не сводит с меня глаз.
— Так вы ответ знаете или как? — спросила она.
— Да, — сказал я. — Пи.
Спи?
— Нет. Пи. Это по-гречески, кажется.
— Как пишется?
— Просто ПЭ… и.
— Ладно. — Она села на складную кровать записать ответ. — Спасибо.
— Так это ваше домашнее задание, да? — поинтересовался я.
— Да, — ответила она. — Геометрия. Папа сказал, что лучше всего спросить у вас.
— А, — сказал я. — Так он знает, что вы здесь, правда?
Она неопределенно кивнула.
— Ага… А тут правильно? — Она показывала на следующий вопрос.
— Ну почти, только вы «гипотенуза» неверно написали.
Я подсел к ней и взял ее карандаш, правильно написал это слово на внутренней стороне обложки.
— Спасибо, — сказала она. — А с другими вопросами как?
— Я вам так скажу, — сказал я. — Давайте-ка вы мне это оставите, а я все прогляжу. Когда сдавать нужно?
Послезавтра.
— Хорошо, значит, я вам ее отдам завтра вечером.
— Ладно, — улыбнулась она. — Спасибо.
Она встала и нацелилась к выходу.
— А вы не слишком… э… взрослая, чтоб до сих пор в школу ходить? — спросил я.
— Это я выгляжу старше, — ответила она. — Бросить могу, когда исполнится шестнадцать.
— И когда же это?
— На Пасху, — сказала она. — Ладно, еще раз спасибо. Пока.
— Ага. Пока.
И миг спустя она удалилась. Я собирался у нее спросить, который час, но почему-то так и не собрался. Через некоторое время со дна сумки я выкопал свои часы и обнаружил, что уже девять. Это значит, паб открыт еще всего два часа! Я напустил в раковину немного воды быстро умыться, и вода с полминуты бежала бурая, а только потом посветлела. Но оставалась при этом холодной,