Читать интересную книгу Мальтийский крест. Том 2. Черная метка - Василий Звягинцев

А вы изучите информацию, подумайте, напрягите свои службы. Хочется верить, они вам подтвердят, что ни один из тех, с кем случится до восхода солнца несчастный случай, невинным агнцем не был. Как минимум — со дня окончания средней школы. Я, возможно, снова повидаюсь с вами завтра в это же время. Или — несколько позже.

Экран телевизора погас, несколько секунд оставался черным, и снова на нём появилось изображение дикторши, бодрым и несколько взвинченным голосом продолжавшей сообщать слушателям итоги дни. Такого же, как все предыдущие, не лучше и не хуже.

ГЛАВА 18

Сорок восьмой Президент САСШ Джеральд Доджсон обратился к Императору возрождённой Российской Державы Олегу Константиновичу по полуофициальному каналу. Не напрямую, потому что специальной телефонной линии между Белым Домом и Кремлём ещё не было установлено, а через посольство, только что переехавшее из Петрограда. Заранее предупреждённые связисты быстро, как на фронте, протянули кабель особо защищённой связи с Моховой до Кремля. Поверху, по обычным столбам уличного освещения. Всего-то на полкилометра, даже меньше. К американскому линейно-батарейному коммутатору подключили свой, рассчитанный на пропуск специально модулированного сигнала.

— Я вас слушаю, Джеральд, — сказал Император, когда полковник с молниями на жёлтых петлицах подал ему трубку.

— Здравствуйте, Олег, — начал президент по русски. Имя американец произнёс легко, а на «Константиновиче» наверняка бы запнулся, отчего и пропустил.

«Интересные люди, — пренебрежительно подумал самодержец, — считают себя солью земли, а фонетикой не владеют. Любой русский свободно выговорит „Йокнапатофа“ или „Попокатепетль“, а эти… Даже выкарабкивающиеся на берег лягушки им не под силу».

Однако ответил вежливо:

— Рад вас слышать.

И тут же перешёл на английский. На очень хороший английский, оксфордский, по сравнению с которым луизианское произношение президента звучало забавнее, чем малороссийский крестьянский суржик.

— Вы первый, кто решил со мной поговорить напрямую. Официальные телеграммы с поздравлениями и аккуратные ноты наших европейских коллег не в счёт. Я это ценю.

— Разве вы не получили гораздо более тёплых писем от представителей родственных вам Виндорской, Голштейн-Готторпской и иных династий?

— Если бы даже и да, это не имеет принципиального значения. До тех пор, пока они не располагают в своих странах сколько-нибудь значительным влиянием. Вы это понимаете не хуже меня, Джеральд. Но не будем терять времени. Чем вызван ваш звонок? Неужели президент САСШ вспомнил далёкий тысяча восемьсот шестьдесят третий год?[14]

— Скорее — тысяча девятьсот тридцать первый.

— Продолжайте. — Олег закурил папиросу. Игра начинала удаваться.

— Я предлагаю вам личную встречу. На уровне официальной дипломатии это сложно. Но я знаю, что вы не только великолепный политик, но и учёный. Уссурийская тайга, вообще Дальний Восток входит в сферу ваших давних интересов. Сейчас у меня на столе лежит книга Олега Романова «По следам Арсеньева». На этот раз я правильно произнёс фамилию Владимира Клавдиевича?

«Не прост Джеральд, не прост», — подумал Олег.

Американец заговорил по-русски почти безупречно.

«Тем интереснее…»

— Слушаю дальше. — Император тоже вернулся к родному языку. Вообще, с точки зрения протокола, это не совсем верно — главы государств должны разговаривать каждый на своём, чтобы в случае чего недоразумения возложить на переводчиков, и суверенность, вдобавок, подчёркивается. Но сейчас считалось, что общение личное, с глазу на глаз, и Доджсон пытался заранее расположить к себе собеседника, с которым раньше не встречался.

— Может быть, вы возьмёте отпуск, и мы повидаемся… На острове Святого Лаврентия вас устроит?

— С удовольствием! Давно в те края собирался. Русский царь любит свою страну и должен знать её, как хороший помещик — имение. Я прилечу. Когда?

— Если у вас нет более важных забот, прямо завтра и вылетайте. Сумеете?

Олег пожал плечами, пусть этого телодвижения по телефону увидеть нельзя.

— Естественно. Что может быть более важным, чем возможность в приватной обстановке обменяться мнениями с таким человеком, как вы?

Большинство даже сравнительно образованных людей привыкло считать, что Америка очень далека от России. Из Москвы до Нью-Йорка самолёт летит девять часов, до Сан-Франциско — четырнадцать. А на самом деле на обычном снегоходе в САСШ можно доехать за час. Из Уэлена или с острова Ратманова до Нома. Просто — с другой стороны. Через Берингов пролив.

Американский остров Святого Лаврентия расположен в ста километрах от порта Провидения, что на российской стороне. Там военно-воздушная и военно-морская базы, город со стотысячным населением. У американцев тоже аэродром и пункт захода подводных лодок. Благоустроенный посёлок, нечто вроде курорта для любителей северной экзотики. Хорошее место для встречи.

Императорский реактивный самолёт преодолел путь до Провидения по дуге Большого круга всего за восемь часов. Остаток дня и вечер Олег провёл в общении с местными жителями. Губернатор, едва успевший примчаться к трапу из Анадыря, суетился позади, среди свиты. На него Величество, после дежурных протокольных фраз, почти не обращал внимания.

А народ был счастлив. Для каждого обывателя, оказавшегося поблизости, Император находил свое, когда серьёзное, когда шутливое слово. Предложил, ещё по Уставу Петра Первого, высказать личные претензии выстроенным на плацу (по отдельности) нижним чинам и офицерам гарнизона.

Кое-кого осчастливил — без этого самодержцу нельзя. Пожилого многодетного капитана, отслужившего «на северах» без продвижения десять лет, велел перевести в Крым с производством в следующий чин. Всем прочим офицерам объявил, что по выслуге пяти лет соизволяет замену в любой гарнизон России по желанию. Сверхсрочным унтерам, «беспорочным», накинул по лычке, нескольких казачьих вахмистров произвёл в хорунжие, рядовым вдвое повысил денежное довольствие и удлинил до трёх недель ежегодный отпуск (не считая дороги).

Страху навёл только на гражданских чиновников, вспомнив реакцию Николая Первого на «Ревизора».

Утром на вертолёте, сопровождаемом российскими четырёхмоторными летающими лодками «Г-200» и двумя американскими истребителями, Император вылетел на Лаврентий.

Встречу Доджсон устроил, исходя из возможностей, по первому разряду. Невзирая на туман с дождём и порывистый северный ветер, вышел на посадочную полосу в визитке с полосатыми брюками и в лакированных туфлях. Адъютанты с трудом удерживали над ним огромные зонты, всё время выворачивающиеся из рук. Вдоль бетонки змеями струились водяные вихри.

— Бедняги, — иронически бросил свите Олег, предусмотрительно надевший утеплённый офицерский костюм, высокие сапоги и сверху — непромокаемый плащ-накидку. — Куда им воевать? — Он имел в виду солдат из взвода якобы почётного караула, сжимавших винтовки посиневшими от холода руками. — Распорядитесь угостить их вместе с нашими морпехами после церемонии. Как положено. И каждому — медаль «За усердие». Хватит?

— Так точно, хватит, — ответил войсковой старшина Миллер. — И медалей хватит, и всего остального. Лишь бы их президент разрешил.

— Договоримся. — Олег с удовольствием посмотрел на своих сопровождающих. Морские пехотинцы Тихоокеанского флота, тоже взвод, как по протоколу положено, невзирая на погоду, выглядели очень браво. Береты, надвинутые на правую бровь, чёрные мундиры, белые перчатки, автоматы поперёк груди. Что им какой-то дождь, если до самой глубокой зимы в ледяное море с десантных кораблей приходится прыгать и брести до берега, ломая грудью лёд, пока он это позволяет. Зато потом десятикилометровый марш-бросок по тайге очень неплохо согревает.

А физиономии у наших бойцов какие! Ни малейшего сравнения с «товарищами по оружию». Олег, отдав положенное приветствие президенту и караулу, наплевав на протокол, под локоть повлёк Доджсона в здание. Как будто был здесь хозяином.

— Вы, Джеральд, совсем с ума сошли. Зачем это представление? Простудитесь ведь Север бл… Никогда не любил. В тепло, переодеться и немедленно выпить. В наши годы к здоровью нужно относиться со всем вниманием. И — никаких журналистов.

— Их здесь вообще нет. Я вылетел по личным делам в неизвестном направлении.

— Ну, да. А завтра вы объявитесь где-то на Гавайях, я — во Владивостоке. И — никаких комментариев. Так какова у нас повестка дня?

В отличие от официальных встреч глав государств ни президент, ни Император не взяли с собой руководителей внешнеполитических ведомств, вообще никаких важных чиновников, только личных секретарей. Действительно, абсолютно частная встреча. Доджсон решил примерить на себя фрак Вудро Вильсона,[15] признанного любителя персональной подковёрной дипломатии. Да и Франклин Рузвельт[16] предпочитал похожую методику общения с теми, кого считал себе равными.