Читать интересную книгу Фатерланд - Роберт Харрис

– Хорошо! – одобрительно кивнул преподаватель. – Хорошо. Через тридцать пять минут собираемся на южной спортплощадке. Йост, останьтесь. Остальные свободны!

Коротко подстриженные, в мешковатых светло-серых робах, курсанты СС походили на заключенных. Они шумно покинули класс, гремя стульями и топая сапогами по неструганным доскам пола. Сверху с большого портрета им благосклонно улыбался покойный Генрих Гиммлер. Одиноко стоявший в середине классной комнаты по стойке «смирно» Йост выглядел покинутым всеми. Некоторые курсанты, выходя, бросали на него любопытные взгляды. Кто же, как не Йост, было написано на их лицах. Йост – странный, нелюдимый, всегда третий лишний. Вечером в казарме его вполне могли снова избить.

Преподаватель кивком указал в конец комнаты.

– К тебе гость.

Оттуда, опершись на радиатор и скрестив руки на груди, на него смотрел Марш.

– Еще раз здравствуй, Йост, – сказал он.

Они пошли по широкому плацу. В одном углу перед группой новобранцев разглагольствовал гауптшарфюрер СС. В другом около сотни юношей в черных тренировочных костюмах под громкие команды послушно разгибались, сгибались, касались руками носков ног. Визит к Йосту напоминал Маршу посещение заключенных в тюрьме. Тот же специфический запах мастики, дезинфекции и кухонного варева. Те же уродливые бетонные здания. Те же высокие стены и патрулирующие часовые. Подобно концлагерю, училище «Зепп Дитрих» было огромным замкнутым учреждением, полностью отгороженным от мира.

– Можно где-нибудь уединиться? – спросил Марш.

Йост смерил его малопочтительным взглядом.

– Здесь никакого уединения. В этом все дело. – Они прошли ещё несколько шагов. – Думаю, можно попробовать в казарме. Все сейчас в столовой.

Они повернули, и Йост повел следователя к низкому выкрашенному в серый цвет зданию. Внутри было мрачно, сильно пахло мужским потом. Не менее сотни коек, выстроенных в четыре ряда. Йост правильно угадал – казарма пустовала. Его койка находилась в центре, ближе к задней стене. Марш сел на грубое коричневое одеяло и предложил Йосту сигарету.

– Здесь нельзя.

Марш помахал перед ним пачкой.

– Давай. Скажешь, я приказал.

Йост с благодарностью взял. Он опустился на колени, открыл стоящий рядом с кроватью металлический рундучок и стал искать что-нибудь под пепельницу. Дверца была откинута, Марш видел, что находится внутри: стопка книжек в бумажных переплетах, журналы, фотография в рамке.

– Можно?

Йост пожал плечами.

– Конечно.

Марш взял в руки фото. Семейный снимок, напомнивший ему фотографию Вайссов. Отец в форме эсэсовца. Застенчивая мать в шляпке. Дочка – прелестная девочка со светлыми косами, лет четырнадцати. И сам Йост – с пухлыми щеками, улыбающийся, совсем не похожий на замученное, остриженное наголо существо, стоящее на коленях на каменном полу казармы.

Йост заметил:

– Изменился, верно?

Марш был потрясен и пытался скрыть это.

– Твоя сестра? – спросил он.

– Она ещё учится в школе.

– А отец?

– Сейчас у него машиностроительное предприятие в Дрездене. Он был среди первых в России в сорок первом. Отсюда форма.

Марш внимательно вгляделся в суровую фигуру.

– Никак у него Рыцарский крест?

Высшая награда за храбрость.

– О да, – ответил Йост. – Настоящий герой войны. – Он взял фотографию и положил в рундучок. – А ваш отец?

– Он служил в имперском флоте, – сказал Марш. – Был ранен в первую войну. Так по-настоящему и не поправился.

– Сколько вам было, когда он умер?

– Семь.

– Вы о нем вспоминаете?

– Каждый день.

– Вы тоже служили во флоте?

– Почти. На подводной лодке.

Йост медленно покачал головой. Его бледное лицо порозовело.

– Все мы идем по стопам отцов, верно?

– Возможно, большинство. Но не все.

Некоторое время они молча курили. Марш слышал, что на плацу все ещё продолжаются занятия физкультурой. «Раз, два, три… Раз, два, три…»

– Эти люди… – произнес Йост и снова задумчиво покачал головой. – У Эриха Кестнера есть стихотворение «Маленький марш». – Закрыв глаза, он продекламировал:

«Вы любите ненавидеть и подходите к миру с меркой ненависти.Вы в человеке выкармливаете зверя,Чтобы зверь этот рос внутри вас!Чтобы зверь в человеке пожрал человека».

Марш почувствовал себя неловко, став свидетелем внезапного взрыва чувств в молодом человеке.

– Когда оно написано?

– В тридцать втором.

– Я его не знаю.

– Вы и не могли знать. Оно запрещено.

Последовало молчание. Потом Марш сказал:

– Мы теперь знаем личность обнаруженного вами покойника. Доктор Йозеф Булер. Видный чиновник генерал-губернаторства. Бригадефюрер СС.

– Боже мой, – схватился за голову Йост.

– Как видишь, дело приняло серьезный оборот. Прежде чем встретиться с тобой, я навел справки в караулке у главного входа. У них отмечено, что вчера утром ты, как обычно, покинул казарму в пять тридцать утра. Так что время, указанное в твоем заявлении, – полная бессмыслица.

Йост по-прежнему закрывал лицо ладонями. Между пальцами горела сигарета. Марш наклонился, забрал её и погасил. Потом встал.

– Смотри, – сказал он. Йост поднял глаза, а Марш побежал на месте. – Это ты вчера, верно? – Марш изобразил, как он устал, стал пыхтеть, смахивать пот со лба. Йост невольно улыбнулся. – Хорошо. – Марш продолжал бег. – В лесу и на тропинке у озера ты на бегу думаешь о какой-нибудь книге или о том, как тебе ужасно плохо живется. Льет дождь, света мало, но вдалеке слева ты что-то замечаешь… – Марш обернулся. Йост напряженно смотрел на него. – …Не знаю что, но только не труп.

– Но…

Марш остановился и направил палец на Йоста.

– Мой совет: не залезай ещё глубже в дерьмо. Два часа назад я снова был на месте, где было обнаружено тело, и проверил – ты никак не мог увидеть его с дорожки. И снова побежал на месте. – Итак, ты что-то видишь, но не останавливаешься. Пробегаешь мимо. Но, будучи добросовестным парнем, ты, пробежав пяток минут, решил, что лучше вернуться и посмотреть ещё разок. Вот тогда-то ты и заметил труп. И только тогда вызвал полицию.

Он сжал руки Йоста и поставил его на ноги.

– Беги со мной, – приказал он.

– Не могу…

– Беги!

Йост неохотно зашаркал ногами. Их сапоги стучали по каменным плитам.

– Теперь опиши, что ты видишь. Ты выбегаешь из лесу и бежишь по тропинке вдоль озера…

– Умоляю…

– Говори!

– Я… я вижу… автомашину, – начал Йост, закрыв глаза. – Потом троих людей… Сильный дождь… На них пальто, капюшоны – как монахи… Головы опущены… Поднимаются по склону от озера… Я… Я испугался… Перебежал через дорогу и спрятался в лесу, чтобы меня не увидели…

– Продолжай.

– Они садятся в машину и уезжают… Я жду, потом выхожу из лесу и обнаруживаю тело…

– Что-то ты пропустил.

– Нет, клянусь вам…

– Ты видел лицо. Когда они садились в машину, ты видел лицо.

– Нет…

– Йост, скажи мне, чье это лицо. Ты видел его. Ты его знаешь. Скажи.

– Глобус! – закричал Йост. – Я видел Глобуса!

4

Сверток, который он достал из почтового ящика Булера, лежал нераскрытый рядом с ним на переднем сиденье. Может, бомба, подумал Марш, заводя «фольксваген». В последние месяцы прокатилась волна взрывов таких бомб-свертков, оторвавших руки и головы у полудюжины правительственных чиновников. Что он, этот сверток вполне мог породить заголовок на третьей странице «Тагеблатт»: «Во время загадочного взрыва около казарм погиб следователь».

Он объехал весь Шлахтензее, пока не отыскал магазин деликатесов, где купил буханку черного хлеба, вестфальской ветчины и бутылку шотландского виски. Солнце ещё сияло, воздух был чист. Он направился на запад, назад к озерам, собираясь заняться тем, чего не делал много лет: устроить пикник.

После того как в 1934 году Геринга сделали главным егермейстером рейха, была предпринята попытка придать Грюневальду новый облик. Здесь посадили и каштаны, и липы, и буки, и березы, и дубы. Но сердцевиной его, как и тысячу лет назад, когда равнины Европы были покрыты лесами, сердцевиной его по-прежнему оставались унылые холмы, заросшие сосной. Из этих лесов за пять столетий до Рождества Христова вышли воинственные германские племена, и в эти леса победоносные германские племена вновь возвращаются спустя двадцать пять веков, главным образом в автофургонах и легковых машинах с автоприцепами и, как правило, в выходные дни. Немцы были расой лесных обитателей.

Марш остановился, забрал провизию и сверток из почтового ящика Булера и стал осторожно подниматься по крутой тропинке в чащу. Через пять минут он добрался до местечка, откуда открывался прекрасный вид на Хафель и тающие в голубой дымке лесистые склоны. Разогретый воздух был насыщен приятным смолистым ароматом. Над головой прогрохотал подлетающий к берлинскому аэропорту большой реактивный самолет. Когда он исчез из виду, шум затих, и тишину нарушало только птичье пение.