Вера.
Мне стоило увидеть ее, и настроение поползло вверх. Это странно, потому что она не в моем вкусе. Блондинки, да, на худой конец брюнетки. Но волосы цвета меда никогда не привлекали. Но мне так и хочется прикоснуться к едва проступающим веснушкам на переносице.
К тому же по участку разносился великолепный аромат шашлыка, поднимающегося от мангала.
Стал накрапывать дождь. Все переместились в беседку.
На круглом столе стояли миниатюрные вазочки с цветами и разные закуски, приготовленные руками Ирины Николаевны. Помидоры в собственном соку не ел с детства. Когда-то приезжал к бабушке на дачу, и она накрывала на стол, словно развернув скатерть–самобранку, потому что тут же появлялись разнообразные соленья варенья. Но эти воспоминания ушли в прошлое и только сейчас, впервые за долгое время почувствовал домашний уют.
Тоска отступает. На мгновенье кажется, что это моя семья. Подобные эмоции не испытывал уже многолет. Я давно не находился в семейной обстановке. После того как родители перебрались за границу, мы редко собирались все вместе.
Я посмотрел на Машу: она хрустела огурцом, слегка измазавшись томатной пастой. Ей нравилось здесь. Она становилось спокойнее, видимо, семейная обстановка благотворно влияла на ее поведение. Сейчас она вела себя как мышка. Она хорошо считывала обстановку и так проявляла свой характер.
Мне слегка дискомфортно находиться в неформальной обстановке с Верой и ее семьей. Они обменивались впечатлениями о событиях недели, шутили. Обычные выходные, обычной семьи, не то, что я. Как будто обитали в двух параллельных реальностях.
Ослабляю галстук, чувствую себя неловко от нашей близости. На протяжении недели только и думаю о ней.
— Макар, вот вы в квартире живете? — спросил немного захмелевшей Михаил.
— Да.
— Но как хорошо переехать за город, не кажется вам? Если бы не работа, я бы отсюда не вылезал. В озере водятся карпы, на рыбалку хоть каждый день ходи. Приглашаю и вас. Верку с собой возьмем, она у нас любит постоять с удочкой.
— Ты любишь рыбалку? — Чувствую, сегодня получу много откровений о Вериных увлечениях.
Она пожимает плечами.
— Не то, чтобы, в детстве часто ловила карасей.
Вера берет шампур и ест мясо прямо с него. На моем лице отображается неодобрение. Сам кладу на тарелку и нарезаю ножом.
Но она ничего не замечает и ведет себя естественно и непринужденно. В какой-то момент она откидывает голову назад и смеется над чей-то шуткой. Непослушные пряди обрамляют лицо. Щеки краснеют и становятся точно такого же оттенка, что и губы. От смеха ее глаза слезятся. Я стою неподвижно, смотрю на неё и сжимаю в руках стакан с соком, потому что по какой-то неведомой причине у меня возникает сильное желание дотронуться до нее, прикоснуться к светлой коже, провести подушечкой пальца по её губе.
За ней интересно наблюдать. Она гипнотизирует меня, словно заклинатель змей. Я снова смотрю вперёд, чтобы она не могла увидеть мою улыбку.
Становится прохладно. Вера берет посуда и направляется в дом. Иду следом за ней. Она скидывает резиновые сапоги, а я разуваюсь и ступаю на мягкий ковер.
В глаза сразу бросаются многочисленные рисунки и картины. Некоторые из них детские, но другие, по моей догадке, принадлежат Вере. Дети пробегают мимо и с разбега плюхаются на диван, и все подушки падают на пол.
— Проходи в гостиную, там тепло от камина, — шмыгая носом произносит Вера.
— Ты не простыла?
— Ты про насморк, нет. У меня холодовая аллергия, ничего страшного, уже привыкла.
— Почему не покажешься врачу?
— Ты беспокоишься?
— Конечно, я твой работодатель. — И, да, беспокоюсь о ней уже чертову неделю.
Она идет на кухню и ставит поднос с посудой на стол и кричит мне.
— Приятно знать, что твой работодатель сегодня в настроении.
— Я всегда в настроении, — спорю с ней. Хотя на самом деле она права.
— Нет, это неправда, и я могу доказать.
— Тебе только спорить и дерзить.
Почему на работе она послушна, в любом другом месте нет, сам себе задаю вопрос. И с ней мои аргументы всегда быстро заканчиваются.
Она оборачивается и осматривает меня янтарно-карими глазами.
— Ты хочешь помочь?
— С чем?
Она складывает посуду в раковину.
— Помыть тарелки.
— Не для этого меня мама родила, — откровенно ехидничаю.
— Ну, да я забыла, что вы босс–белоручка.
А вот это уже откровенное издевательство.
Снимаю пиджак, закатываю рукава и подхожу к раковине. Вера, от неожиданности уступает мне место. Намыливаю средством губку, опускаю руки под кран.
— Могу дать перчатки.
— Как-нибудь справлюсь.
— Кажется, что я раздражаю тебя, и не могу понять, почему?
Чувствую, как взглядом она прожигает во мне дыру.
— Ты думаешь, это как-то связано с тобой?
— Не знаю, поэтому и спрашиваю — сразу отвечает она. — Если меня возьмут, на должность, а я очень этого хочу, нам предстоит работать вместе. Кажется, что твоя раздражительность становится больше, когда я рядом.
— Уже говорил, в моей жизни не все так просто. Есть вещи, которые никак не зависят от тебя — признаюсь, смягчая тон.
— Семейное?
— Отчасти да. Брат хочет взять отпуск.
— Не знала.
— Я не жалуюсь, но я не робот, у меня тоже есть эмоции. Не говоря уже о том, что в последнее время нахожусь на работе круглые сутки или командировки. А Маша она растет, и, мне кажется, я мало что могу ей дать.
— Понимаю, может сходить в зал? Побить грушу или потягать гантели.
Я улыбаюсь.
— Думаешь, стоит заказать боксерскую грушу прямо в офис?
— Неплохой вариант, тем более, выпустить пар желающие найдутся. Можно спросить?
— Уже спрашиваешь.
— Где мама Маши?
Этот вопрос застает меня в врасплох. С силой сжимаю губку и усиленно, до блеска оттираю с тарелки грязь.
— Она живет в Штатах и ей нет дела до Маши. Давай сменим тему, — говорю я.
Но в кухню заходит Ирина Николаевна и возмущается.
— Макар, что вы делаете? Вера, как так можно, заставлять гостя мыть посуду.
— Он сам согласился, к тому же в этом нет ничего страшного. Иногда, мужчинам полезно взять на себя немного обязанностей.
— Такими темпами, дочка, ты не выйдешь замуж.
— Может, не стремлюсь. Мне и одной хорошо.
Я ставлю чистую тарелку в сушилку и уступаю место Ирине Николаевне.
Ее вопрос и атмосфера будоражит спящую боль. Вера как выстрел