“«губу”». В тот первый раз мы еще два дня провели на “«губе”», так как количество взысканий превысило разумно допустимое, по словам Снегиря.
На “«губу”» нас посадили втроем, и двое суток мы обсуждали друг с другом, что мы увидели и как мы провалились. Как кого пытали, и кто сказал какую легенду. Потом я понял, что даже эта посадка на “«губу”» тоже была частью воспитательной работы. Николай больше всего переживал за то, что Снегирь его укорил: “«
Что ж ты не сбежал-то? У тебя ведь была возможность.
– Какая возможность?
– Твой узел на руках был с изъяном, ты не мог этого не заметить”».
– Вот что я ему мог возразить, ребят? А узел реально был с изъяном, я смог бы его снять сразу, но решил осмотреться, а Снегирь мне говорит: “«
Если выпадает шанс, им нужно пользоваться, поверь, второго шанса уже не будет. Можешь бежать? Беги!”»
А я ему говорю, но я, типа, не один же был? “«
А много ты им поможешь, пока висишь на крюке?”» Короче, укатал меня он, братцы, что ж мы, лохи такие. Ведь могли бы все себе испортить.
Вот в таком вот ключе мы и провели двое суток, обсуждая детали и стратегию дальнейшей жизни.
Второй год моих занятий отличался от первого. Там уже не было коллективных занятий и лекций, было существенно больше практики и занятий в небольших группах. Наша тройка, которая сложилась в самом начале обучения, не разбивалась. Иногда к нам добавляли одного-двух, потом убирали. Но занятия шли. Но правила становились все сложней и жестче. У нас были и настоящие, неучебные занятия, мы сами участвовали в наружке, и лучше всех из нас троих это получалось у Николая. У меня все дальше и дальше шли языки. Снегирь говорил:
– У тебя два пути: разведка и МИД, если надоест оперативная работа, то туда тебе сам бог велел идти.
Но в МИД я не попал, мой путь удивил меня самого, но все-таки дальше по порядку.
Потом было распределение. Про этот день в училище ходили легенды. Не удивлюсь, если все эти легенды придумали сами преподаватели. Но легенды ходили настолько разные, что “«распред”» можно получить прямо в трамвае на практическом занятии и чуть ли не на этом трамвае уехать в США для выполнения задания. Типа могут и в космос отправить на секретное задание, а могут и на Луну, могут в США. У меня, в общем-то, не было сомнений, что мое распределение будет на Ближнем Востоке, как, -собственно, и у всей нашей тройки, потому что все мы учились в той языковой группе.
Но день распределения как таковой и не наступил. Было несколько собеседований с разными странными личностями в течение недели, вна которых задавали разные, очень несвязные вопросы. А потом вдруг нашу тройку вызвали и вручили нам паспорта и билеты. Тогда же мы получили инструктаж. Нас направляли в Пакистан, где у каждого из нас была своя роль, но основной целью была разведка и поиск схем перемещения оружия и денег в сторону Афганистана. Добираться до Пакистана мы должны были разными путями, и каждый из нас должен был устроиться и выполнять свою задачу. У каждого из нас был свой связной с центром. В общем, система была совершенна. Никто не знал до конца всей цепочки и всех разведчиков. Наша группа была подобрана по полученным специализациям. Петр и Николай по легенде – турки, прибывшие как гастарбайтеры. Я по легенде был пакистанцем с Гилгилт-Балтистана, там достаточно часто встречались метисы арабов с корейцами, и моя внешность не сильно выделялась. Знание пушту и фарси делало меня очень ценным кадром. Петр получил специализацию взрывника, а Николай с трудом изъяснялся на фарси, но у него были лучшие показатели по наружному наблюдению. Он все время показывал лучшие оценки на занятиях в Москве и по обнаружению “«хвостов”», и по слежке. В общем-то, наша тройка была на все руки мастер.
Мы прощались с училищем и выслушали напутственные речи. Последним, с кем мы встретились, был Петр Алексеевич. Он нам всем пожал руки, как будто всех нас знает, в чем я лично сомневался, и сказал фразу, которая стала, как я бы сказал, одним из базовых моих воспоминаний:
– Ребята, запомните: все, что мы делаем, приносит пользу, даже если мы этого не осознаем. Именно в той сфере, в которой мы работаем, и есть истинная политика и истинная эволюция. И лучше быть в ней солдатом, чем не знать про нее вообще. И еще: никогда и ни при каких обстоятельствах не заводите семьи.
Пакистан
В Пакистане я прожил пять лет, в городе Пешавар – самая близкая точка к границе Афганистана, основной перевалочный пункт оружия в ту сторону и наркотиков в обратном направлении. Я много раз вспоминал слова Петра Алексеевича по поводу «не заводите семьи». Но как вот ее не завести? Ведь мы там провели огромное количество времени, а ведь это исламская страна. Вот как себе представляют работу разведчика? Сплошные погони, побеги и опасности? Да, все это, конечно, есть! Но вот я первые три года, проведенных в Пешаваре, проработал таксистом. Петр устроился в парикмахерскую, а вот Ваня попал в местный гараж в автосервисе. Были и скрытые, конечно, работы, но основная-то работа была самой, что называется, обычной, и в этой самой обычной работе мы проводили массу времени. А вот на скрытые работы как раз уходило очень немного времени поначалу. Когда я прибыл в Пешавар, на выделенные мне деньги я купил старую «Тойоту Короллу», которая и стала моим основным средством заработка. Мой связной свел меня с человеком, который за мзду выдал мне разрешение на работу. И так начались мои трудовые будни. Каждое утро я начинал на площадке рядом с магазином недалеко от квартиры, где я жил, ну а оттуда, в зависимости от желаний клиентов, я курсировал весь день по городу и вечером приезжал в свою квартиру. Первый год я только этим и занимался, заводя знакомства среди таксистов, собирая информацию и становясь своим. Я гонял по улицам, узнавая город, и общался с таксистами. Мне удалось очень сильно подружиться с местными, до того, что я в итоге женился на девушке Зарине, которая была младшей дочерью Заура. Заур – личность незаурядная, он что-то вроде местного королька, которому все платили процент от своих доходов. Мое первое знакомство с ним нельзя было назвать приятным. Я не знал местных правил и