Читать интересную книгу Казна Херсонесского кургана - Сергей Белан

Друзья облачились в пляжную экипировку, захватили все необходимое и, попрощавшись с Еленой, по крутой дороге в бодром настрое не спеша пошагали вниз, к морю.

— Знаешь, нам, кажется, жутко повезло, — сказал Мироныч, — до сих пор не верится, что все так устроилось.

— А она ничего… — невпопад, рассеянно ответил Боб, думая о чем-то своем.

— Кто?

— Ну, кто-кто…

— Хозяйка, что ли? М-да…

— Я бы ей не прочь заняться. Мужика на полгода прибрали, думаешь, сидеть сложа руки будет?

— Да ничего я не думаю, жизнь покажет…

— Она ведь наших лет, а, Мироныч, как думаешь? — не унимался Боб.

— Не знаю.

— Ну, может, чуть постарше, не беда, — продолжал рассуждать Боб. — И потом, приводить никого не надо, я здесь, под боком, квартирант на законных основаниях…

— Ты всего расклада не знаешь, — остановил его Мироныч. — Умерь прыть, возможно, у нее; любовник уже есть, женщина ведь яркая, в соку. Другие нюансы могут быть, мало ли что… И потом не забывай: она — медик и к тому же сестра операционная.

— Послеоперационная, — поправил Боб, — но причем тут это?

— У таких женщин, насколько мне известно, специфическое отношение к нашему полу. Она наверняка мужских членов столько видела-перевидела, ей наши доблести во, до тошноты! А еще представь, когда при тебе изо дня в день полосуют тела человечьи и ты при сем хочешь — не хочешь: внутренности, кровь, капельницы… бр-р-р… Тут поневоле сдвиг в психике проклюнется.

— Страсти-мордасти, напужал, — озабоченно почесал Боб жиденькие волосенки на груди.

— И не думал. Просто обязан предостеречь по-дружески о возможных подводных рифах. Ты ж, как маньяк зациклился, глянь, сколько ласточек вокруг, стаями так и прут, только отстреливай, хочешь, очередями, хочешь — одиночными.

Они вышли на самую оживленную и, судя по всему, главную улицу поселка, по обе стороны которой в густой тени деревьев теснились бесчисленные магазинчики, лотки, киоски. Влившись в плотное шествие праздно гуляющих курортников, они стали частицей этого мира — мира безмятежных, пышущих здоровьем лиц, по-попугаячьи пестрых маек, широкополых сомбреро, разномастных очков от солнца, лениво жующих ртов, рельефных бицепсов и мужественных подбородков, эмансипированных дамских бюстов, вольно колышущихся в такт шагам их обладательниц, ветхих джинсов и изящных шортиков, укомплектованных стройными шоколадными ножками, возвышающимися над пьедесталами-каблуками босоножек.

По длинной бетонной лестнице с множеством разбитых ступенек они спустились к морю и оказались на небольшой площадке. Слева высилось облупленное здание спасалки, справа — билетная касса пристани, прямо — продолжением лестницы в море выступал причал, к которому как раз пришвартовывался белоснежный теплоходик. И в необозримую даль простиралась, играя живым бисером на солнце, морская гладь, которая кончалась, стало быть, там, где начинались берега сказочно-экзотической Турции. А здесь, на родной стороне, украшением побережья, безусловно, являлась громадная, причудливой формы, скала, величаво нависавшая над водой.

— Красотища! — воскликнул Мироныч, щурясь от ослепительного света. — Ты раньше бывал на Черном море?

— Один раз. Еще пионерчиком в Гудауты с предками ездил.

— А я, так впервые.

— Ну, пошли на пляж, жарит, окунуться пора.

— А что-то купающихся маловато, — заметил Мироныч. — Смотри, один, два… странно…

И в самом деле, несмотря на изнуряющую жару, народу в воде было, на удивление, немного. Отчего бы? Друзья прошли на территорию пляжа, заплатив по двугривенному сухонькому старичку в старомодной парусиновой кепке. Тот сложил мелочь в картонную коробку и, чопорно кивнув, протянул им входные билеты.

— Все правильно, — сказал Боб, — за удовольствие надо платить, иначе кайф не прочувствуешь. Все бесплатное мне кажется почему-то ненатуральным, эфемерным, как мыльный пузырь — ни в руки не взять, ни в карман положить. Вот в туалетах платных даже ссытся слаще, не замечал?

— Исходя из твоих рассуждений, профессиональные проститутки должны быть намного слаще бесплатных жен. Но знаешь, многие мужики, которые имели с ними дело, утверждают как раз обратное.

— А кто тебе сказал, что жены для своих мужей бесплатные? — усмехнулся Боб. — Это самые дорогие для них женщины, не знаю уж как в духовном, но в материальном смысле точно.

— Может, ты и прав, но хватит дискуссий, сейчас мозги потекут по затылку. Давай найдем свободное местечко и рухнем.

Не без труда в плотной массе тел они отыскали пятачок, расстелили подстилку и, сбросив одежды, поспешили в море.

Море таило сюрприз.

— О-хо-хо! — трубно взвыл Боб уже через секунду, чуть ли не на полкорпуса вынырнув из воды, словно его вытолкнула какая-то пружина. Своими движениями он напоминал человека, нечаянно угодившего в яму и пытающегося из нее выкарабкаться. — В-во-дичка однако… пробирает…

— Ледяная… зараза… — отфыркивался рядом Мироныч.

— А-а-га-га-а, — стучал зубами дробь Боб, решительно ничего не понимая. — Как у нас на взморье хо-холодрыга, пра-правда?

— Выл-лазим?

— По-погоди, к-кажется отпускает. Если к-как на взморье, то выдюжим. Вы-вы-все, я, кажется, привык. Ух, да-да-даже хорошо.

— И я вроде адаптировался. Что ж, чуток поплаваем, не посрамим честь Балтики.

— Не посрамим, только в толк не возьму: перед отъездом слушал «Маяк» — вода у берегов Крыма двадцать два — двадцать четыре.

— Хм, сказал… от силы десять будет, не больше. — Ну, может, четырнадцать…

Друзья немного еще подергались и вынуждены были ретироваться — стальной холод купели клещами ломал их бренные незакаленные тела. Зато на суше влага испарялась прямо на глазах, они моментально обсохли, а прокаленная галька приятно пожигала через подстилку. Согревшись, они стали присматриваться к окружающей обстановке — сечь, что называется, поляну.

— А ласточек-то навалом, на любой вкус, только снимай, — сделал заключение Мироныч.

— Так-то оно так, — вздохнул Боб, — только в этой каше не разберешь, сами они тут или при ком-то. Соваться наугад не стоит, а то и влипнуть недолго.

— Ищите и найдете! Видишь, вон тех двоих в одинаковых плавках? — спросил Мироныч. — Я уже давно за ними наблюдаю. Вольные стрелки… Наверняка шныряют по пляжу в поисках дичи: к одним, гляжу, подмахнули — отлуп получили, к другим — аналогично, сейчас вот в нашу сторону катят.

Боб тоже подметил уже этот дуэт пляжных шнырял, шарящих откровенными липучими взорами по незащищенным прелестям прекрасного пола. Оба они были энной молодости с сильно обредевшими шевелюрами, однако их подтянутость и спортивного вида фигуры несколько смягчали общее удручающее впечатление от потертого облика этих курортных ухарей. Оказавшись совсем рядом, те сделали вираж и подрулили к трем девчушкам, увлеченно листавшим какой-то журнал мод.

— Как ты думаешь, Вася, — начал токовать один из них, — в каком благословенном городе могут жить такие красивые девушки?

— Я не знаю, — ответил на это тот, которого назвали Васей, присаживаясь на корточки подле девчат. — Я не экстрасенс. А мы сейчас сами у них спросим. Девочки, а, девочки: какой город обязан счастьем иметь таких жительниц?

Ответа не последовало.

— Нет, Вася, девочки не хотят открывать тайн своей прописки. Может быть, они назовут нам свои прелестные имена?

— Девочки назовут свои имена? А? — снова обратился к ним с вопросом тот, кто был не Вася.

Лишь одна из троих на миг подняла голову, окинула коротким презрительным взглядом назойливых прилипал и снова уткнулась в журнал.

— Плохие дела, — сказал тот, кто был Вася, положив руку на плечо товарища. — Девочки, оказывается, глухие или у них от жары языки отнялись.

— Тогда я им могу посоветовать обратиться к лору, — подхватил напарник. — Обязательно сходите, а то свое счастье провороните. Пойдем, Вася…

И они двинули дальше, а одна из девушек довольно внятно бросила вдогонку:

— Гуляй, Вася, гуляй… Счастье мне, тоже, объявилось.

— Мотай на ус, Мироныч — лобовая атака тут не проходит, — прокомментировал Боб эпизод съема, — нужен другой маневр.

— Вижу. Ну, мы этот вопрос обкашляем после на парт-ячейке, а сейчас на дрему тянет, жуть.

— Что ж, давай подремлем, идея дельная, прошлую ночь, считай, не спали.

Они очнулись, когда солнце уже закатывалось за скалу и половину пляжа покрыла тень, а вокруг заметно опустело.

— Сколько натикало? — спросил Боб.

— Скоро шесть.

— Ни фига! — присвистнул Боб. — Почти четыре часа продрыхли.

Они пошли домой, прихватив по дороге по крупному арбузу в овощном ларьке. Подойдя к калитке, они удивились, услышав в саду музыку и чьи-то громкие голоса, переглянулись — хозяев ведь быть не должно, а других жильцов они не держали. Под навесом летней кухни, за столом, расположилась троица незнакомых парней — шла обыкновенная прозаическая пьянка. Не замечая вошедших, двое, что-то наперебой горланя, чокались стопками, третий, безнадежно отрубившись, мирно спал, сложив голову на скрещенные, разрисованные морскими якорями и бабами в неглиже, руки. Рядом с собачьей будкой, сотрясая расплавленный от дневной жарищи воздух, голосила акустическая колонка.