Читать интересную книгу Злые дети - Дмитрий Сергеевич Грунюшкин

парировал Менделей.

– Про портвейн передали?

– Передали, – вздохнул эксперт. – Потому тут и сижу. Пошли.

В принципе все свои результаты он мог выложить и в кабинете. Но Менделей имел склонность к театрализованным представлениям, поэтому предпочитал выступать на фоне трупов.

В прозекторской на металлическом столе лежало тело Эльвиры Кононовой. К счастью, накрытое простыней, через которую проступали красные пятна.

– У погибшей был весьма богатый внутренний мир, – начал Менделей, взявшись за край простыни. – Хочешь в него заглянуть?

Виктор остановил его жестом.

– Достаточно лица, Мендель Джалилович.

Тот согласно кивнул и не стал сдергивать простыню полностью. Виктор насмотрелся в своей практике на трупы самой разной степени поврежденности и испорченности, но разглядывать вскрытую грудную клетку еще молодой и привлекательной женщины большого желания не испытывал.

Лицо погибшей уже приобрело восковую бледность и его черты заострились. Обезвоженная кожа плотно обтянула кости черепа. Но даже сейчас она оставалась красивой. Только опустившиеся вниз уголки рта и запавшие глаза придавали ей вид фатальной обреченности. Словно она знала, что вот-вот умрет, и смирилась с этим. Но ни отчаяния, ни ужаса не испытывала.

– Боюсь, молодой человек, картина не очень отличается от предыдущих случаев. Ссадин и царапин на теле практически нет. Во всяком случае, таких, которые указывали бы на схватку или отчаянное сопротивление. Причина смерти – механическая асфиксия, вызванная пережатием дыхательных путей тонким гибким предметом.

– Струна, – пробормотал Виктор.

– Интерпретация выводов – не мое дело. Я занимаюсь точными науками, – ответил эксперт. – Струна, проволока, леска – мне сие неведомо. Какие-то уточняющие признаки я смогу выдать после тщательного изучения раны на микрочастицы, но на это пока не было времени.

– А на что время было?

– Не торопите меня, молодой человек! Итак. Механическая асфиксия стала причиной смерти. Рана на горле затронула трахею, но не повредила ее. Кровотечение при этом было недостаточно обильным, чтобы как-то повлиять на общую картину. Так что тут все понятно и однозначно. А вот дальше…

– Что дальше? – не выдержал Макаров, заставив эксперта снисходительно улыбнуться.

– А дальше возникают отличия от прошлых дел.

Виктор почувствовал возбуждение и едва удержался, чтобы не потереть руки. Он даже вынес пятисекундную паузу, которую взял садист в прорезиненном фартуке. Менделей снова улыбнулся, но уже с уважением.

– Первое – характер раны на горле у предыдущих жертв был несколько иным. Немного – но иным. Там края выглядели так, будто их разрезало нечто тонкое и острое, и трахея повреждена гораздо сильнее. Здесь же края как бы слегка замяты, и повреждения трахеи скорее сдавливающего типа, нежели резаные.

– Что это значит? – Макаров сам мог бы сделать предположения, но «сын трех народов» не терпел подобного вмешательства в свою область.

– Я бы предположил, что на этот раз убийца сменил орудие труда. Если использовать вашу, молодой человек, терминологию, то теперь вместо первой струны он использовал четвертую. То есть что-то более толстое или более мягкое.

– Та-ак, – протянул Макаров. – Но ведь это еще не все?

– Не все, – кивнул Менделей. – Предыдущим жертвам убийца отрезал мизинец при жизни, причиняя этим дополнительные страдания. И убивал только после того, как насладится их болью. Они повреждали тонкие ткани гортани, исходя истошным криком – если позволите такую романтическую интерпретацию. Они повреждали ткани запястий, пытаясь вырваться. А в этот раз мизинец отрезан посмертно. Почти сразу после смерти, но все же после нее. Почему именно эта женщина заслужила такую поблажку – решать вам.

– Все? – заинтересованно спросил Виктор.

– Этого мало? – удивился эксперт.

– Это очень много. Но у вас же есть еще что-то! Я же вижу!

Менделей загадочно улыбнулся.

– Да, есть кое-что еще. И вот это действительно необычно. Это необычно не с эмоциональной точки зрения, не с точки зрения психологии убийцы. Хотя серийники редко меняют модус операнди – способ действия. Но это все же теоретически допустимо. А вот технологические изменения – это совсем другой уровень необычности.

– И что же это за изменения?

– Я успел провести анализ крови. Так вот в ней обнаружились крайне интересные следы. Причем в очень малых количествах. Еще лет пять назад мы бы их просто не обнаружили, но наука не стоит на месте. А Следственный комитет на ее передовом крае, чтоб вы таки знали, молодой человек!

Макаров напрягся. Когда Менделей начинал вставлять в свою речь местечковые обороты и словечки – жди бомбы. Это означало, что он готовился к триумфу.

– Итак, – Виктор с горящими глазами, шепотом пригласил начинать.

– Итак! – небрежно сказал эксперт. И это тоже означало, что у него имеется нечто из ряда вон выходящее. – Я могу сказать, что обездвижена жертва была с помощью нейролептика нового поколения. Следы его я обнаружил в ее крови. Причем его формула крайне незначительно отличается от обычного успокаивающего средства, поэтому его очень сложно обнаружить. В кровь он попал воздушно-капельным путем – я обнаружил раздражение слизистой носа и глаз. То есть его распылили жертве в лицо с близкого расстояния.

– Она либо знала убийцу, либо он не вызывал у нее никаких опасений.

– Догадки – ваша область. И главное – кроме следов этого нейролептика, в крови я нашел буквально исчезающее количество амитала натрия.

У Макарова глаза полезли на лоб. Вот это действительно бомба так бомба.

– Амитал натрия? Вы уверены?

Эксперт обиженно поджал губы.

– Надеюсь, это был риторический вопрос, молодой человек? Или вы сомневаетесь в моей компетенции?

– Это был даже не вопрос, – тут же отыграл назад Макаров. – Я просто несколько ошеломлен. Я не поверил не вам, а самой ситуации. Сыворотка правды – слишком дорогое и редкое удовольствие, чтобы всплывать случайно на таком, пусть и ужасном, но бытовом деле.

– Согласен с вами, молодой человек, – кивнул Менделей. – Но, как я уже говорил, откуда, куда, кто и зачем – эти вопросы вне моей компетенции. Меня интересует только «что». Добавлю перчику вам в суп – это не просто амитал натрия. Тот держится в крови достаточно долгое время и легко обнаруживается. Кроме того, он вводится внутривенно и для проявления эффекта требуется довольно большое время. Здесь же следы были в микроскопическом количестве, а сейчас их и вовсе нет. Если бы не ваш обещанный портвейн, мы бы его не обнаружили. Это некое неизвестное мне средство с мощным действием и быстрым распадом. При этом оно выводится из организма не с мочой или дыханием, как остальные препараты, а просто распадается в организме. Ведь жертва-то, если вы не забыли, уже мертва.

– Вы сказали – внутривенно. То есть остался след от укола?

– В том-то и дело, – усмехнулся Менделей. – Препарат введен не внутривенно, а