очень дружны…
Ближайшей подругой дома Юли Началовой в последние годы и крестной мамой ее дочки была Лариса Долина, но я действительно в свое время помогла ей, дав возможность отработать большое количество концертов и получить концертный опыт. Началось все с того, что в одной из программ «Утренняя звезда» я увидела ее выступление, и она меня поразила и своим голосом, и манерой исполнения. А когда был финал конкурса, напросилась к Юрию Николаеву в жюри, потому что прекрасно понимала, что никто эту девочку перспективной не назовет, просто этого не увидит. А я всегда старалась быть в курсе того, что происходит не просто в моем эстрадном окружении, а вообще в мире музыки. Поэтому знала каких-то интересных вокалистов, в стиле которых Юлин папа старался ее обучить, и у него это достаточно хорошо получалось. Опасаясь, что жюри у нас ее не оценит, поставила ей самую высокую оценку и – спасибо коллегам! – они меня поддержали. В результате в финале Юля победила. А после съемок этой программы в Театре Российской армии я попросила, чтобы ко мне привели Юлю, но ее никак не могли найти, и тогда лично от себя я просто передала для нее цветы. Но она и ее папа, видимо, услышали, что я их ищу, и подошли ко мне уже на служебном выходе. Юля маленькая тогда была – всего 9 или 10 лет. Они догнали меня уже в дверях, и я передала ей еще один букет со словами, что она должна вырасти в очень большую артистку, потому что она красиво поет и у нее прекрасные данные. А папе ее посоветовала никому пока что не отдавать ее учиться пению, а когда понадобится, просто найти хорошего преподавателя, который поставит Юле дыхание. А так, как я видела, ей особо ничего и не требуется. Виктор, ее папа, сказал мне, что он сам с ней занимается. Вот так мы и познакомились, я дала ему телефон свой (они еще в Воронеже тогда жили) и сказала, что если вдруг им что-то понадобится или они захотят со мной связаться, можно мне позвонить.
И вдруг, через какое-то время, мне звонит Виктор со словами, что они в Москве и хотели бы встретиться. Мы встречаемся, и здесь я узнаю, что он сам пишет музыку и у него даже есть для меня песня. Он подарил мне две песни: одна на стихи Юлии Друниной, а другая «Спасибо тебе за цветы» – очень хорошая, до сих пор с удовольствием вставляю ее в концерты. А потом я как-то спрашиваю Виктора, что они делают в свободное время, когда Юля не учится, не хочет ли он, чтобы она поработала на концертах и получила таким образом опыт выступлений. Он обрадовался: «Ой, мы были бы вам так благодарны!» Я ему: «А как же школа?» Он: «Да она молодец, справится. На гастролях будет делать уроки». С этого все и пошло, мы стали потихонечку так работать. Юля участвовала со мной в большом количестве концертов, наработала приличный концертный опыт, ведь это все продолжалось в течение 5–6 лет. Начали, когда ей было 9-10 лет, а закончили, когда исполнилось 16.
Потом они решили, что надо бы продюсера, и заключили договор с Игорем Крутым. Тогда он еще не был таким крутым. Он взял Юлю как-то очень спокойно, без восторгов и сделал ей один-единственный клип «Герой не моего романа». Песня чудесная, и она в ней была очень трогательная. Я постаралась помочь одеть ее, предложила какие-то образы. Все прошло хорошо, да, но никаких дальнейших попыток продвинуть Юлю не было. У меня создается такое ощущение, что Крутой брал в свой центр людей, которые просто давали ему возможность заработать. И все, не более того. Я не знаю ни одного артиста, которого бы он раскрутил, кроме Хворостовского, но тот раскрутил Крутого сам еще больше. Игорь брал людей уже готовых, которые вроде как могли поддержать его уровень, на который он хотел выйти. А конкретно для Юли он ничего не сделал, и я не боюсь об этом говорить. Потом, когда контракт закончился, они благополучно расстались, и Крутой сказал, что «девочка неперспективная» и «там нечего ловить». А нечего ловить – это в том смысле, что денег ему не приносит. Продюсер, который работает только себе в карман, – это не продюсер, это жлоб.
А потом Юля ушла в свободное плавание. Мне вообще кажется, что Виктор задержал ее немножко в детстве, в опеке. Это не в том смысле, что он не пускал ее пойти в ночной клуб потусить, а речь именно о творчестве. Он очень долго не давал ей петь голосом, она пела микстом, и, к сожалению, до последнего времени этот микст у нее остался. А ведь у Юли были все данные, и она могла петь таким шикарным объемным тембром. Но как-то так получилось, что девочка начала петь голосом только лет в 18–19 – это не совсем правильно. Хотя понятно, что голос развивается, и со связками нужно очень аккуратно обращаться, потому что это те же мышцы с нервными окончаниями, их просто элементарно надо накачать. Как и опыт работы в сольных концертах, который тоже надо накачивать. Исполнители, у которых никогда в жизни не было сольного концерта, а они претендуют на звание быть артистом, выглядят несколько странно. Юля была во многих сборных концертах. Ради своей раскрутки – уж не знаю, кто этим руководил, кто надоумил – она пела патриотические песни, и отлично пела. У нее была песня «Ты же выжил, солдат», она исполняла какие-то каверы Селин Дион из «Титаника». У нее все это прекрасно получалось, но, несмотря на то что папа композитор и она сама тоже писала, свой репертуар ей так и не удалось раскрутить.
Ну а в зрелом уже возрасте, лет в 35–40, у нее начались проблемы со здоровьем и с личной жизнью. Если бы я была рядом с ней, не знаю, что бы было, но, во всяком случае, каких-то вещей я бы точно не допустила. Никто, даже ее родители, не понимал ее уровня, не знал степени ее значимости, не верил в нее настолько, насколько верила я. Она была девочка, готовая на подвиг. Люди хотели быть с ней рядом, но ни у одного человека не возникало желания углубиться в ее суть, в ее натуру, и поговорить с ней не поверхностно, а поглубже. А может быть, ни у кого из ее окружения этой глубины просто у самих