одна кажущаяся маловажной душа человеческая, исчезнет тогда разом вещественное и невещественное сущее, так велик человек и так велика ответственность, возложенная на его деяния, словеса и помыслы. От улыбки светит ярче солнце согревающее, а слезы рождают дождь, дыханием своим мы создаем вихревые порывы ветра, а сердцебиением наделяем мир смыслом. И лишь любовью творим жизнь, и любовью мы сотворены. Такое волнующее чувство промелькнуло в мальчике за долю секунды, чувство, которое он выразил во взоре благодарственном. Взгляд его заострялся на маловажных капризах природы утонченной в импровизации, кажущейся столь ветреной в непостоянстве, та услада очей пряная нисколько не удручала бесконечностью, а явственно радовала новизной, то нарядами пышными, то украшениями драгоценными, всем притягивала зрение, всем пленяла. Вот кусты смородины отяжелели от лиловых ягод, крыжовник хвалится розовыми бутонами цветов, с мягкими почти прозрачными лепестками, отчего шмели с трудом собирают пылинки сладкие, чуть подлетают, жужжа утробно, ради одного глотка, столь спасительного, столь головокружительного. Пчелы стаями, словно кокетливые девы, любуются цветами, выбирая подходящие цвета к их двухцветным платьям, а кавалеры кузнечики от нетерпения подпрыгивают к ним, упрашивая, поторопится, но те как истинные леди, даруют им испытания продолжительного ожидания, ведь дар славен временем, а не ценностью. И многие иные жители травянистых джунглей притягивали взгляд мальчика, о коих он не помышлял заносчиво, а взирал умилительно, не вмешиваясь в их важные поприща. Лес постепенно отдалялся, потеряв всякую надежду на возврат друга, тихо гудел негодованием или ложным восприятием действительности, которая сулила непоправимое одиночество. Потому Драго обернулся, моргнул веками, дабы вселить в Темный лес частицу своего естества невидимого, любящего.
Восприятие утончалось, ибо показалось знакомое, постоянное в притязаниях зрелище, родное, которое живет не отдельно от него, а всецело связано с его жизнью, имея свои особенности, запахи, воспоминания. Родные земли незамедлительно предстали, обдав Драго всеобъемлющим теплом родительским, всепрощающим.
Злаковые нивы простирались вдаль, льняные поля колосились золотом, переливаясь самородками блистательными, порою чересчур вызывающими прелестями созревших семян. Низенькие пучеглазые домики представали пред взором мальчика, жилища укромные, уютные, белесые бревенчатые заборчики отделяли одну семью от другой, огражденные цветочные клумбочки миловидно украшали сады возле крестьянских хижин. Видно как возле дома сгорбившись, трудится матушка Мерил Серддраг, отделяя плодовитые растенья от бесполезных сорняков, в ее движениях быстрых читается усердие и осторожность, внимательность и игривая беспечность. Вот она машет сыну чуть запачканной грунтом рукой, в знак приветствия, и Драго отвечает ей благодушным поклоном не расчесанной патлатой головой. Как дивно созерцать маму, как восхищен взор, познавший столь близкое и дорогое создание, великое творение невидимого Творца, и если настолько великолепны творения, то, как же тогда немыслимо совершенен Создатель. Но мир, кажется, устал от восхищения, от тщеславия, ведь тому должно быть, так предопределенно любовью. Драго не мог явно выразить свои чувства поклонения красоте, посему продолжил путь, более не смущая маму своим кротким неотрывным взором.
Наполняясь мысленным очарованием, вышняя благость властвовала над сердцем мальчика, смиряя его незабвенную душу всевозможными восхищениями. Только добрая мысль способна различить образ прекрасный, посему думы Драго в корне своем, скользили плавно по озеру спокойствия умиротворенного, паруса мечтаний, надуваемые грезами ветреными, уносили душу юную в долы благоуханные, живущие лишь уединенной живостью сна. Ничто не тревожило, никто не прекословил тому миру, никто не покушался нарушить тот дремотный покой. Душа жива благой мыслью, но мертва бессмыслием. Однако Драго кратким сердцебиением чувствовал неподвластные разумению виды, которые призывали его к поклонению, но он не склонял веки неусыпные, облики видимые приказывали покориться, но он, венец творенья, маленьким королем властвовал над зримым, ибо только он рожден облекать мир в чувства, прославлять словесами, или украшать воображением. Подражая Творцу, мы чествуем созерцанье, зрим сквозь зерцало души своей на многообразие вселенной, с одной единственной целью благородной, дабы возвысить дух над бренным, дабы уподобиться вечному житию, дабы обрести крылья пламенные. И Драго взлетал, паря над мытарством временным, минуя скорби и лишения, ощущал как незримая длань поддерживает его, питает, учит, возвышает над суетой всепоглощающей, весь мир зиждился в его укромном черном как космос зрачке, и казалось, стоит только угаснуть оку, как немедленно низвергнется мироздание во мрак ничтожный, возвратится обратно в бездну беспросветную. Однако душа бессмертная по созданию, видела без глаз, слышала без ушей, обоняла без носа, без членов осязательных прикасалась чувствительно, и то познание всегда безгранично, неотступно в стремленье, обуреваемая замыслами небесными, создана творить из небытия, наполнять пустоту и освещать тьму. Такова тайна души человеческой, которую Драго охотно принимал как должность, нисколько не удивляясь тому глубинному духовному миропорядку. Словно всесильный миродержец, мальчик единой девственной душой своей создавал чистые помыслы святейшие, дабы и мир находил себя более прекрасным, дабы и люди ближние обретали святость, рождением, жизнью, исходом. Ведь рано или поздно книга окончится, а читатель не будет томиться ожиданием сокрушенным, ибо ему уже заведомо уготована иная книга, продолжение, новое начало старой истории, Творец их вечен, значит, велика библиотека жизней минувших и будущих. Там видимо до начала времен хранится память вечная и пророчество таинственное, там вместе живут, держась дружно за руки, фатум судьбы неизменный и выбор человека изменчивый, оба они поддерживают друг друга, когда один оступится, пошатнется в неровности, судьба указывает выбору путь верный, а воля свободная укрепляет оплоты судьбоносные задумчивые, и только в содружестве прибывают оные праотцы всяких стремлений жизненных. Там властвует порядок уравновешенный, там пышет пламень творческий искрами замыслов неуправляемых, стихии веют ураганами разрушительными и светочами обволакивающими. И мальчик, ведая так мало о мире насущном, ощущал иные просторы тайные, опоясанные кольцами вопросов, ответов, вновь вопросов, и так нескончаемо проистекает жизнь, лишенная ленивого самоотречения, неизгладимая мнимым тщеславием.
Послышались звончайшие звуки удара кузнечного молота о сталь раскаленную. По-видимому, Корд Серддраг, припомнив давно утраченное ремесло, возымел нынче желание выковать новое лезвие косы, либо серп изогнутый полумесяцем, жнущий так лихо созревшие колосья, или нечто иное замыслил тот сильный, мужественный крестьянин, водворить в жизнь с помощью небольшой остроконечной наковальни, округлого горнила с плавящимся углем внутри, который потрескивал опаляемый угасающими перышками огня, щипцами и каткой с хладной речной водицей. Воедино употребив должно все те нехитрые предметы, возможным стало подвергнуть стальную заготовку жару, затем силе, и в конце остужению, так создавалось орудие для полевых пыльных работ, таким образом, отец Драго любил вспомнить былые ушедшие безвозвратно годы, которые стали историей прошедшей. Однако десницы его крепкие мускулистые, жилистые, не позабыли то сконцентрированное точное в движениях напряжение, отголоски ударов пробуждали кровь воинственную в жилах Корда, отчего искры орошали воздух от возмущенного соприкосновения металлов, пар