Читать интересную книгу Сколько стоит мечта? - Дарья Лав

Она присела передо мной на колени и успокаивающим тоном заговорила так, будто извиняется за то, что случилось чуть ли не по ее вине.

Д.: — Здравствуйте, вы, наверное, очень переволновались, тем более что вы одна, так как проживаете в одноместном номере. В данный момент небезопасно возвращаться в номер, но если вам что-нибудь оттуда нужно, наш человек поднимется туда и принесет, вы можете объяснить ему, что именно.

Я: — А ему разве не опасно подниматься?

Д: — Ну что вы, это его работа, он будет только рад.

Я: — Да нет, спасибо, мне ничего не нужно.

Д: — Тогда вы, наверное, проголодались, если вам чего-нибудь захочется, пройдите в ресторан и можете за счет отеля выбрать и заказать себе ужин.

Я: — Спасибо, конечно, но мне ничего не хочется. А что там с цунами?

Д: — Да вы не переживайте, это далеко от нас, на севере страны.

Я: — Кажется, я вчера уже это слышала.

Д: — Если что-нибудь понадобится, будем рады помочь и просим извинить за доставленные неудобства.

Наконец я пришла в себя, в холле уже готовились к массовому ночлегу, транспортное сообщение не работало, что вообще было граничащим с фантастикой событием для точной и дотошной во всем Японии.

В независимости от того, кого и где застало это бедствие, люди оставались на ночь. Я ненадолго вышла на улицу, подышать воздухом. Осознание серьезности всего происходящего в виде обломков, которые как ни в чем не бывало прибирали рабочие, трещин на дорогах и поврежденных автомобилей не укладывалось с тем, насколько спокойно и выдержанно это воспринималось жителями. На больших цифровых экранах по всему городу передавали последние новости, люди, останавливаясь, спокойно смотрели их, изредка переговариваясь между собой, в продуктовых магазинах пустели полки, но при этом в них строго соблюдалась организованная очередь. Ни у кого и в мыслях не было паниковать. Я вернулась в отель, постояльцам уже разрешили подняться в номера. Нужно было позвонить домой, но у меня никак не получалось собраться с духом. Мне казалось, что это может быть последним звонком, а прощаться я не люблю и не умею. Постоянно расшатывало и без того подорванную нервную систему непрекращающееся покачивание стен, звук предупреждающей сирены и кадры плавающих домов вперемешку с автомобилями и самолетами. Нужно было выбираться. Мысль о том, чтобы все-таки остаться и переждать, окончательно умерла где-то глубоко во мне вместе с уже кажущимся мифическим контрактом. Я вновь обратилась к стойке регистрации, которая ни на минуту не прекращала своей работы.

Я: — Подскажите, как я могу попасть в аэропорт в настоящий момент?

Р: — Мы можем вызвать вам такси, так как больше никакой транспорт не работает, но дороги повреждены, и машин намного меньше, чем желающих воспользоваться их услугами пассажиров. У стойки консьержа люди уже образовали очередь и ждут по несколько часов.

Я: — Ничего, я подожду.

Р: — Но есть еще одна сложность…

Я: — Какая?

Р: — Аэропорт сейчас закрыт, и пока неизвестно, когда он возобновит свою работу.

Я: — То есть как — закрыт?

Р: — Он не работает, ни один самолет еще не вылетел с момента землетрясения.

Я: — Хорошо, мне все равно нужно туда попасть, когда-нибудь же он откроется.

Р: — А вы уже обращались за помощью в свое посольство? Многих своих граждан уже в эвакуационном порядке вывезли многие консульства, может, и вам стоит обратиться?

Я: — Да вы что, серьезно? Я же в России живу! Даже не стоит пробовать. И номера я не знаю.

Р: — Я сейчас его найду для вас.

Он так старательно пытался мне помочь, что было неудобно отказывать, хотя исход этой попытки был мне известен. Через несколько минут метаний в поисках нужного номера он, набрав его, протянул мне трубку. В трубке раздался сонный, явно недовольный тем, что его потревожили, голос:

К: — Посольство Российской Федерации, чем могу помочь?

Я: — Здравствуйте, меня интересует, производится ли оказание какой-либо помощи оказавшимся в Токио на момент землетрясения в настоящий момент?

К: — Нет, никаких распоряжений не было, справляйтесь своими силами.

Я: — Неужели даже транспортом нельзя обеспечить?

К: — Я вам еще раз повторяю: у меня приказа сверху никого эвакуировать не было, либо ждите, либо сами добирайтесь. А вы, собственно, вообще, кто?

Этот вопрос окончательно выбил меня из колеи. Действительно, а кто я? И какую ценность вообще представляет моя жизнь? И почему кто-то должен меня спасать, ведь сама потащилась в такую даль?

Но почему так цинично? Ведь этот ленивый голос сейчас лишь сидит в уютном кабинете и лишь наблюдает по телевизору за происходящим, будто смотрит кино, но я-то в этом кино участвую. Неужели нельзя как-то помягче ответить, подсказать, как выбраться? Хотя о чем это я, что за утопия, я ведь не в канадское посольство позвонила.

Я: — Я, к сожалению, учитывая то положение, в котором оказалась, гражданка той же страны, что, полагаю, и вы. Спасибо за помощь.

И передала трубку работнику отеля, который, довольный тем, что оказал хоть какую-то помощь, с надеждой в глазах спросил:

— Ну что, вам помогут?

Я: — Обязательно помогут, спасибо.

А про себя подумала: «В другой жизни и с другим гражданством». Поднявшись в номер за чемоданом, я с удивлением заметила, что в нем уже успели прибраться и замести следы недавнего происшествия. На минуту присела в раздумьях, позвонить ли домой, но злополучная сирена и раскачивающиеся пустые вешалки заставили меня, как по команде, подпрыгнуть и быстренько эвакуироваться из номера. Внизу у стойки консьержа скопилась небольшая группа людей, подъехало такси, и в него стали загружаться трое парней азиатской внешности. Предположив, что они, возможно, едут в том же направлении, что и я, поскольку чемоданы говорили сами за себя, я спросила:

— Вы едете в аэропорт?

П: — Да, в аэропорт.

Я: — У вас еще одно свободное место, возьмете меня? Расходы пополам.

П: — Конечно, возьмем, садитесь.

И, только радостно усевшись и загрузив свой чемодан в багажник, мы выяснили, что едем в разные аэропорты. Пришлось мне выходить, они были первыми в очереди. Ко мне подошла девушка азиатской внешности, как позже выяснилось, кореянка, лет тридцати и предложила разделить с ней такси до нужного мне аэропорта. Учитывая то, что в очереди она была следующей, хорошо говорила по-английски и ехала в нужном мне направлении, это было просто подарком судьбы. Мы прождали следующее такси где-то около часа, загрузились и поехали. Таксист сообщил, что все основные дороги закрыты из-за неисправности, а те, что не закрыты, стоят из-за огромного потока машин. Таким образом, за два с половиной часа мы продвинулись километров на пять.

Моя попутчица на чистом японском общалась с водителем, а мне переводила на английский.

К: — Мы так не доедем и за сутки, водитель сказал, что он может нас везти, сколько угодно, счетчик-то включен, но ему нас жалко.

Я: — А что, разве у нас есть выбор?

К: — Он говорит, что посмотрел на карте и здесь недалеко есть станция поездов дальнего следования, она со сбоями, но все же работает, и мы сможем с пересадкой добраться до самого аэропорта.

Я: — Ну хорошо, поехали на эту станцию.

Иногда было забавно, когда она забывала, с кем и на каком языке нужно говорить, и, активно жестикулируя, трещала мне что-то на японском. Она часто приезжала в Японию по работе, но в такой ситуации предпочла вернуться домой и переждать. В свою очередь, для любого японца было глубочайшим оскорблением спросить, не хочет ли он уехать из страны на время стихийного бедствия.

Такой вариант ими даже не рассматривался, ну а к нашему побегу они относились с пониманием. Мы расплатились, вышли у станции, но не знали, куда двигаться дальше, и потому решили зацепиться прицепом за одного, такого же как мы, беглеца, но знающего маршрут в мелочах. Ожидающих спасительный поезд было больше, чем вмещал в себя перрон, но это не помешало людям выстроиться в очередь к каждому вагону. Часа через полтора поезд прибыл, и по мере заполнения вагонов становилось слышно даже, как хрустят чьи-то руки и отдавленные ноги, но все молча, понимая серьезность ситуации, замерли в неестественных и неудобных позах, буквально вдавленные друг в друга. Впереди кто-то упал в обморок от тесноты, духоты и давки, просто повиснув на рядом стоящих пассажирах, так как падать было некуда. Его тут же растормошили, он пришел в себя, и уже без жертв в дальнейшем мы добрались до пункта назначения. Поблагодарив попутчиков и распрощавшись, я направилась к окошку японских авиалиний, чтобы поменять свой билет. Дорога, которая обычно занимает 20–30 минут, растянулась почти на сутки, и к тому времени аэропорт уже открыли.

Оплатив штраф за изменения в билете, я подумала, что теперь меня вряд ли что-то сможет удивить. Но девушка — сотрудница авиалиний с искренним удивлением вдруг спросила: