ни одну девицу к тебе. Ревновать такого отца это так естественно.
— Уверен, что ты относишься к своему отцу также. — он поставил стакан на панель и скрестил ладони в замок.
— Мой отец никогда не смотрел на меня, как на женщину, да и как дочь в его представлении я была не такая. Знаешь, я до десяти лет жила в деревне, где воспевают исключительно избитые ценности, и до десяти лет я должна была обхаживать его, как единственного кормильца в семье. Хотя мать считала, что мои руки не знают труда и пашет здесь только она, а я так… — вздох. — обстирывала его, кормила и подавала пиво, когда он уходил в гараж чинить технику. У него не было времени поговорить со мной, да и сейчас я понимаю, что не о чем. Потом был отчим. Он не трогал меня это да, не прикасался. Мог, конечно, шлепнуть по заднице и все. Из общения с отчимом я помню только то, что он пытался воспитать во мне идею «хорошей девочки», и я старалась соответствовать этому статусу. Я правда старалась быть хорошей дочерью. Потом они с мамой развелись. Знаешь, мама ненавидит мужчин, которые имеют любовниц и уходят из семьи. Она пыталась привить мне эту ненависть, но я оказалась мудрее этого негатива. Вообще, мама всегда была против, когда «ее» мужчины проявляли ко мне ласку, мол это влечет за собой слишком сексуальный подтекст, а я всегда хотела услышать вопрос типа «Ты любишь папочку?» или «Кто тут хорошая девочка?».-грустно засмеявшись, я посмотрела на Стаса и обомлела. В его пронзительном взгляде было что-то трогающее за самое важное, что-то настолько сильное, родное, что я еле сдерживала слезы.
— Знаешь, я всегда считал, что делаю что-то не так. — он грустно вздохнул. — мне всегда казалось, что я не могу дать ей полноценную семью. Что может один отец? Знаешь, я никогда и не для кого так не старался, как для Камиллы. Иногда, я вижу перед собой не свою маленькую крошку, а юную девушку, тело которой так и манит к себе. Думаешь, что я дурак?
— С чего бы? — удивилась я.
— Думаешь, что мне легко? Моя дочь — единственная женщина в моей жизни, которой я не могу ни в чем отказать. В ней проснулась самочка, но я держусь, и поверь мне, это, черт возьми, тяжело. Желание дочери для меня всегда было законом, но сейчас… — он покачал головой. — но сейчас я должен ее отталкивать, говорить нет. Ведь если я сорвусь хотя бы один раз, то все полетит к чертовой матери и я просто обрежу ей крылья, только бы она навсегда осталась со мной.
— Ты такой милый, — я потянулась к нему ближе прикасаясь ладонями бедра.
— Рита? — Стас чуть дернулся назад. — что ты делаешь?
— Папочка, дай себе волю… — прошептала я рукой нащупывая его стоявший, твердый член поглаживая его через брюки.
Мы перешли на заднее сидение. Я расстегнула ему рубашку, и стала целовать грудь, медленно перемещаясь все ниже и ниже заставляя его буквально млеть от нарастающего удовольствия. Целую ему живот, а ладонями игриво расстёгиваю ширинку стаскивая брюки вниз вместе с бельем. Такой большой и напряженный…еще никогда я не рассматривала мужской член так близко, как сейчас. Такой горячий, не сдерживаясь провожу по нему языком, облизывая головку и нежно посасываю, пытаясь взять его как можно глубже в ротик, но полностью взять его так и не получилось. Я была очень возбуждена. Стас гладил меня по волосам, и шептал приятные, ласкающие ушки слова, но я играла по своим правилам.
— Папочка, тебе нравится? — спросила я наивным, воркующим голоском от чего его член запульсировал каждой веной.
— Да… — хрипло простонал Стас. — в ротик, малышка, возьми в ротик.
Я хотела ласкать его, как можно дольше. Он был каменным. Стас возбуждался сильнее слыша мое игривое «папочка». Покрывая каждую клеточку нежным, робким поцелуем, ласкаясь язычком вверх-вниз, то опускаясь до корня, то поднимаясь к головке я обхватила его рукой, другой сжимая яйца не прекращая нежные, сладкие посасывания. Не прекращая вращать ладонью его ствол немного вправо-влево я снова начала целовать головку, нежно так, легонько. Проникая язычком под складки плоти, и целуя уздечку и вокруг — заставлять его просто сходить с ума. Мне хотелось одного — чтобы он увидел во мне дочь.
— Девочка моя, я больше не могу… — простонал Стас прикусывая указательный палец.
Охватив мою голову своими сильными ладонями, он крепко насадил мое горлышко на свой член так, что его густая сперма заполняя ротик била из меня тонкой струйкой и забрызгала губы, подбородок, но я высосала все, что он мне дал. Остатки спермы на личике я так же собрала пальцами и размазывая по губам, игриво слизала ее.
— Доброй ночи, папочка. — игриво подмигнула я перекидывая пиджак на плечо. — передавай привет Камилле.
Глава 4
*Нина
Я могла бы много рассуждать о своей жизни, и если бы мне дали возможность, то свою историю я начала бы с самых банальных слов — “В одном из небольших городков жила девушка Нина двадцати восьми лет, которая была высокой, сексуальной, рыжеволосой бестией с невероятными зелеными глазами, имела изящную, пышную, до дрожи женственную фигурку, длинные стройные ноги. Когда-то была замужем за довольно привлекательным, высоким шатеном, что работал вышибалой в одном баре, куда после устроилась и сама. У Нины была своя квартира, где они жили, и ее бывший муж очень хотел сына. Сергей работал по ночам, а Нина работала официанткой в разных барах их города. Утром они вместе завтракали, ругались, затем Нина убегала на работу. В их отношениях было очень много разногласий и ссор, что выводило из равновесия любую семейную жизнь. Они то ссорились, то у них было все хорошо, но Нине не хватало сексуального возбуждения в жизни. Однажды в жизни все круто изменилось, и Нина развелась, переспала с несколькими мужчинами, но собиралась покончить с одной гадкой привычкой — любить не тех мужчин. Нина пришла на работу в бар, куда приходила не столько работать (хотя выполняла обязанности на высшем уровне, да и работа официанткой ей нравилась) сколько для того, чтобы снова встретиться с ним. Нина одела свою униформу официантки: белая рубашка