Она не знала, что ответить. Ее семья была самым дорогим в ее жизни, но Оливия не могла не признать, что ее близкие ее подавляют. Например, ограничивают ее прогулки или не одобряют ее желание пробежаться вечером. Или не дают побыть одной.
— Я прав? — тихо спросил Макс.
Оливия кивнула. Другая женщина, более мудрая, была бы оскорблена. Она могла бы солгать ему и сказать, что он на самом деле совсем чужой человек и не может ничего знать о взаимоотношениях в ее семье. Но Оливия всегда была прямолинейной. Она никогда даже не помышляла лицемерить… до тех пор, когда оказывалось, что слишком поздно.
Но подпустить к себе этого человека слишком близко было бы неблагоразумным, и Макс наверняка это понимает. Даже если не принимать в расчет малярию, она была дочерью малоизвестного обедневшего ирландца, недостойной сочетаться браком с наследником герцогского титула.
И все же… он ведет себя так, как вел бы себя любой поклонник. Или потенциальный супруг.
— Ах, Макс, — пробормотала Оливия, сглотнув.
Он вопросительно на нее посмотрел.
— Мы ведь стали друзьями, не так ли?
Слово «друзья» прозвучало глупо. У нее никогда не было подруг, кроме сестер, но она была почти убеждена, что никакой друг не разбудил бы в ней тех чувств, какие разбудил Макс.
— Я на это надеюсь, — тихо ответил Макс.
— В таком случае могу с вами кое-чем поделиться? Мне будет весьма неловко говорить с вами об этом, но я чувствую, что должна вам все рассказать.
Слова Оливии явно его взволновали — она видела, как участилось его дыхание.
— Давайте прогуляемся, — предложил Макс и протянул ей руку. Оливия чуть не задохнулась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.
Они пошли в лес по тропинке, которая вела к роднику, где они впервые встретились. Они шли медленно, не разговаривая, но радом с Максом Оливия чувствовала себя еще более живой, чем когда она гуляла одна. Впрочем, сейчас ее нервы были напряжены. В лесу было довольно тихо: слышен был лишь шелест листьев на ветру, треск сучьев у них под ногами и одинокий голос сойки.
Когда они подошли к роднику, Макс снял плащ и расстелил его на большом гладком камне. Они сели рядом, сняли перчатки и начали кидать камешки в воду. Наконец Макс спросил:
— Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Оливии ничего не оставалось, как перейти прямо к делу. Она посмотрела ему в глаза:
— Меня беспокоит… я боюсь… что вы неправильно поймете наши… отношения.
Макс молча смотрел на нее, наморщив лоб.
— Прошу меня понять, у меня нет намерения… — Оливия вздохнула. — Понимаете, мое будущее уже предопределено. Я хочу прожить свою жизнь здесь, поближе к Мег, Фебе и их детям. Я не выйду замуж.
Он по-прежнему молчал.
— Я… Понимаете, я хочу остаться старой девой.
Не дождавшись ответа Макса, Оливия резко отвернулась и опустила глаза. В руке она все еще сжимала камешек. Она разжала кулак, и он выпал.
— Вы считаете, что я собирался жениться? — наконец заговорил Макс.
Ее окатила волна жара.
— Нет, конечно. — Кусая губы, Оливия посмотрела на него и призналась: — Нет, не сегодня… но вы вели себя так… я не знаю. Но если у вас было это в мыслях… я просто хочу, чтобы вы знали, что я не стремлюсь к браку в будущем. Поэтому нет смысла за мной ухаживать или… мне принимать ухаживания какого-либо поклонника. — Поколебавшись, Оливия добавила: — Мне жаль.
Макс накрыл ее руку своей тяжелой ладонью, и их руки без перчаток впервые соприкоснулись, от чего Оливии стало трудно дышать.
— Я не собирался просить вашей руки.
Унижение едва не лишило ее самообладания.
— Боже мой, мне очень жаль, что я… — Макс замолчал и наклонился над ней. — Послушайте, Оливия. Спасибо, что были со мной откровенны. Вы особенная, вы не похожи ни на одну из женщин, которых я когда-либо встречал, и вы заслуживаете честность с моей стороны. Правда в том, что я вообще не намерен жениться.
— Вот как? «Разве герцогам не нужны жены и наследники?» — мелькнуло у нее в голове.
— Да, так.
— Почему?
Макс вздрогнул и немного отодвинулся.
— Это очень сложно. Думаю, что это потому, что я всегда знал, что из меня получится очень плохой муж. Мне не хотелось бы сделать несчастной какую-либо женщину, так что я уже давно решил, что брак не для меня.
— О! — смутилась Оливия. — Тогда что… почему вы… Почему мне казалось, что вы хотите…
Она запнулась, когда вдруг осознала правду. Оливия была уверена, что ее лицо уже просто пылает от смущения, и она отвернулась, а потом отдернула руку.
— О Боже!
Макс наклонился над ней и озабоченно спросил:
— Что-то не так?
Оливия подняла руку, предупреждая, чтобы он замолчал. Потом закрыла глаза и со стоном хлопнула себя ладонью по лбу.
— Какая же я глупая.
— Оливия…
— Мне следовало догадаться, чего вы хотите от меня. Извините меня, Макс. Я не… Я думала, вы поняли… я просто не из тех женщин, которые одаривают мужчин своей благосклонностью.
Последние слова почти застряли у нее в горле, и Оливия закашлялась. Но ее тело восставало против ее собственных слов: когда Макс прикасался к ней, желание становилось сильнее.
— Я это знаю.
— Вот как? Вы уверены? Потому что… Я вся в сомнении. Я не знаю, что это такое… — Оливия вновь взмахнула рукой в его сторону. — Но я с полной уверенностью могу сказать, что наша дружба становится странной.
— Я очень увлечен вами, Оливия.
Она отпрянула.
— Что?
Ну вот, опять она выглядит полной дурочкой.
— Я увлечен вами, — повторил Макс. — И я уверен, что и вы увлечены мною.
У нее пересохло во рту. Оливия не могла сказать, что не увлечена им. Это было бы ложью.
— Как бы то ни было, это не… я не могу… Я уже сказала, что хочу остаться старой девой. Под этим я не имею в виду опороченную старую деву.
— Вы считаете, что я хочу именно этого? Опорочить вас?
Нет, Макс прикоснется к ней своими большими руками. Доставит ей удовольствие…
О Господи. Ее мысли о Максе становятся все более греховными и неприличными. Она не должна думать о том, что он может с ней сделать. Оливию бросало то в жар, то в холод, а дыхание все время сбивалось.
— Я не знаю, — покачала она головой. — Этот разговор совершенно… неприличен.
Макс пожал плечами, но на его губах играла улыбка.
— Вы сами его завели.
— Потому что я почувствовала, что надо об этом поговорить прежде, чем дело зайдет слишком далеко. Я почувствовала… — Оливия никакие могла найти подходящего слова.
— …влечение, — подсказал он.
Она зажмурилась.