Читать интересную книгу Дорогами илархов. Книга вторая. Персидский поход - Сергей Анатольевич Шаповалов

пьяного кинули к ней на ложе. Он не то, что совершить супружеские обязанности, даже пошевелиться не мог, до того нажрался. Олимпиада сильно перепугалась. Представь себе шестнадцатилетнюю девчонку впервые наедине с пьяным мужланом. Но она еще больше испугалась, когда в эту ночь над Пеллой разразилась небывалая гроза. Молнии ослепляли. Гром сотрясал стены так, что казалось, дома рухнут. И одна из молний Зевса ударила ей во чрево. Так я был зачат, зачат от Громовержца. Все! – устало произнес Александр. – Я хочу спать. Постели мне плащ. И вытолкай Гефестиона из шатра, иначе его храп не даст мне уснуть.

– Можно тебя попросить? – сказал Исмен, укладывая гегемона.

– Проси.

– Не причиняй зла Барсине. Лучше вымести гнев на мне.

– Как я могу ей причинить зло, – скупо улыбнулся Александр. – Открою тайну только тебе. Я влюблен в нее с десяти лет. Когда она покинула Пеллу, дал слово, что не прикоснусь ни к одной женщине, пока вновь не увижу ее.

* * *

С утренней зарей Исмена сменил другой Соматофилак. Мальчик разыскал шатер Уархага. Перед шатром спали Фидар и Колобуд. Репейника рядом не было, значит, пес все еще охраняет покой Барсины. Исмен втиснулся между воинами, укрылся с головой плащом и тут же уснул.

Его растолкал Уархаг:

– Вставай скорее!

Исмен вскочил на ноги.

– Что случилось?

– Только что соматофилак прибегал. Гегемон хочет тебя видеть.

Исмен бегом направился к шатру правителя. Охрана пропустила его. В шатре стоял ужасный запах перегара и немытых тел. Собрались командиры отрядов и галдели, решая какой-то важный вопрос.

… – Надо догнать Дария, пока он не оправился и не собрал новые силы, – требовательно предлагал Парменион.

– У нас не прикрыт тыл, – возражал ему Неарх. – Афины опять затеяли двойную игру. Финикийский флот того и гляди высадит десант в Ионии. Тогда мы лишимся всех своих побед.

– Пойми же: схватив Дария, мы поставим Персию на колени, – уверял его Парменион.

– Не поставим, – не соглашался Птолемей. – Есть еще сатрап Фарнабаз. Уж он посильнее Дария. Наверняка, сам думает его прирезать и встать у власти.

– До чего же вы упрямые, – твердил Парменион. – После падения Суз и Вавилона, нам никто не будет страшен.

Александр молча и внимательно слушал перепалку, сидя на походном троне Дария.

– Так мы не придем к единому мнению, – сказал Гефестион. – Последнее и решающее слово за гегемоном.

Все замолчали и обратили взоры к Александру.

– Утром, пока вы отходили от похмелья, я принимал послов Дария.

Раздались удивленные возгласы.

– Правитель Персии предлагает примирение. Нет, не просит о примирении, он требует его. Послушайте, что пишет кшатра. – Александр развернул свиток светло-зеленого пергамента и начал читать: – Против своей воли я покинул свою столицу, собрал мирный народ и повел их защитить родную землю. Боги же, из каких бы побуждений они этого ни сделали, отвернулись от меня. Теперь вместо того, чтобы с обеих сторон и в дальнейшем жертвовать людьми, следовало бы заключить союз и впредь придерживаться мира. Но прежде всего ты вернешь мне мать, жену и моих детей, за которых я заплачу такой выкуп, – Александр обвел всех пристальным взглядом, – такой, что его не унесет вся Македония, и отдам в придачу земли до реки Галис22.

– Это неслыханная удача, – обрадовался Парменион. – Настоящая победа. Надо ему отвечать согласием.

– Я уже ответил, – остудил его Александр. – Пока вы спали, я отправил обратное послание.

– С миром?

– С войной.

– Но, Александр! – горестно воздел руки к небу Парменион.

– Я – Александр. Я – гегемон. Я решаю: быть войне или миру.

– Что же ты ему написал?

– Читай! – он протянул Парменион другой папирус.

Старый полководец развернул свиток и прочитал:

– Мой отец умер от рук вероломных убийц, которых вы на него натравили, чем и хвалились в своих письмах. Ты сам, Дарий, посылал деньги лакедемонянам и некоторым другим эллинам, чтобы настроить их на борьбу со мной; и, наконец, с помощью посланников ты пытался совратить моих друзей и разрушить тот мир, который я дал эллинам. После всего этого мне ничего не оставалось, как пойти войной на тебя, на человека, который присвоил себе трон, нарушив священные слова персов. – Парменион недовольно покачал головой.

– Разве я не прав? Разве Багой законно передал правление Дарию, убив всех детей Оха? Дальше! – требовал Александр.

–…Одержав победу в справедливом бою над твоими полководцами и сатрапами, а теперь – и над тобой и твоей военной мощью, я милостью бессмертных богов являюсь также и властелином той земли, которой ты называешь своей.

– Правильно! Так его! Ты властелин! – горячо подхватили молодые командиры.

Александр призвал всех к молчанию. Парменион продолжал:

– Так как я теперь господин Азии, то я требую, чтобы ты пришел ко мне. Если же ты опасаешься за свою жизнь, то вышли предварительно своих послов, которым будет сообщено о гарантиях свободного проезда. Передо мной ты будешь просить о твоей матери, твоей жене и твоих детях; будут выслушаны и все другие твои желания. Впрочем, если ты снова пошлешь письмо, ты должен обращаться к «Повелителю Азии».

– Повелитель Азии! – подхватили командиры.

– Я тебе не равный, а господин над всем тем, что было твоим. Если не проявишь покорность, то я поступлю с тобой как со слугой, оскорбившим господина… Но Александр, – развел руками Парменион. – Он все же еще правитель Персии.

– Пока правитель части Персии, – высокомерно поправил гегемон.

– Если ты придерживаешься другого мнения о том, кто теперь властитель, то я еще раз жду тебя для битвы в открытом поле. И не вздумай убегать! Потому что где бы ты ни был, я все равно найду тебя.

Все громко славили Александра, восхищаясь его дерзким ответом. Один Парменион понуро стоял с пергаментом и тяжело вздыхал.

Александр встал:

– Готовьтесь! Отправляемся преследовать Дария. Скоро вся Персия будет у наших ног!

Воодушевленные командиры расходились к своим отряам. Исмен подошел к Александру.

– Ты звал меня, гегемон.

– Тебя? Ах, да! – Он положил руку на плечо Исмена и вывел его из шатра. – Я хочу, чтобы ты все забыл. Все, что я наговорил тебе вчера об отце и о матери. Отец мой был великим человеком, и я храню о нем только светлые воспоминания. Отец, есть отец. Он был отцом не только для меня, но и для всего народа Македонии.

– Я понял тебя, гегемон.

– Вот и отлично. А сейчас проводи меня, – попросил как-то робко Александр.

Исмен только теперь заметил, что гегемон одет во все новое, причесан и гладко выбрит. От его тела исходил тонкий аромат.

– Куда тебя сопроводить?

– К Барсине, – выдохнул