С трудом, но Джемайме удалось отрешиться от своих любовных мыслей и сосредоточиться на деле. Вот когда она всецело оценила доброту Гарсии, позволившего ей принять участие в съезде. Теория профессии, которую она так старательно постигала на курсах, тут словно одевалась живой плотью. Теперь молодая женщина куда лучше представляла, что ее ждет, с какими подводными камнями придется столкнуться, какие проблемы надо будет решать каждый день. Поскольку это был рабочий съезд, а не показ мод, то манекенщиц пригласили мало. Главный упор делался не на конечный результат в виде роскошных нарядов, а на рабочие будни: основные тенденции моды, сложности в сочетаниях тех или иных материалов, конкретные технические приемы и многое-многое другое, о чем Джемайма еще даже не задумывалась.
В очередной раз мысленно благодаря судьбу, а заодно и Гарсию Валдеса за эту поездку, Джемайма вдруг замерла, сраженная не слишком приятной мыслью. А вдруг неожиданная милость была рождена холодным расчетом? Вдруг Гарсия рассчитывал именно на то, что между ними и произошло? Вдруг с самого начала хотел сочетать приятное с полезным, для того и захватил с собой юную подчиненную?
Молодая женщина решительно отмела эту мысль. Нет! Только не Гарсия Валдес — этот чопорный, исполненный допотопных представлений о собственном достоинстве делец. И только не его вторая ипостась — страстный и нетерпеливый Энрике. Обоим им равно чужда подобная низкопробная расчетливость.
Нет, все, что произошло между ними, — внезапный, неожиданный подарок судьбы. Но наслаждаться им, увы, ей суждено еще одну только ночь.
***
Последний раз на людях она видела Гарсию уже в конце дня, когда входила в отведенный для участников съезда зал ресторана. Гарсия, напротив, как раз выходил, занятый беседой с одним из известных разработчиков верхней одежды в ателье ходили слухи, что мистер Валдес надеется заключить с ним контракт. Джемайма даже не была уверена, заметил ли он ее. Однако не успела она сесть за стол, как официант с поклоном пригласил ее пройти в одну из телефонных кабинок в конце зала.
— Алло?
— Привет, радость моя.
Гарсия! Точнее, вторая его ипостась, Энрике. От звуков этого низкого чарующего голоса молодую женщину бросило в жар. Тело налилось знакомой истомой. Но как он только успел? Ведь буквально минуту назад он был поглощен важным разговором. Должно быть, попросил собеседника чуть обождать, а сам отлучился к телефону. Одна мысль о том, что ради нее этот безупречный бизнесмен хотя бы на миг забыл о деле, вознесла Джемайму на вершины блаженства.
— Я весь день умирала от желания услышать твой голос!
— Я тоже. Надеюсь, ты не против того, что я позвонил? Видишь, как я здорово вычислил, где ты сейчас.
Джемайма не выдержала и фыркнула. Вычислил! Шерлок Холмс нашелся! Не он ли собственными глазами видел, как она минуту назад входила в зал. Но высказывать вслух свои мысли не стала. Гарсия продолжает играть в незнакомцев, с какой стати мешать ему. Немного романтики — это же так прекрасно!
— Мы ведь не условились, где встречаемся. Вот я и решил сегодня выступить в роли хозяина. Ты как?
— С удовольствием. Мне все равно где. Главное — с тобой.
— Хорошо сказано! Я еще поймаю тебя на слове. Так, значит, жду. Ровно в десять. Миллион поцелуев, радость моя, в предвкушении прочих ласк!
Он назвал свой номер, и в трубке раздались короткие гудки. Джемайма еще несколько секунд стояла, прижимая вспотевшими пальцами трубку к уху. «Миллион поцелуев… в предвкушении прочих ласк!» О, скорее бы…
В пять минут одиннадцатого она, с пылающими щеками, подходила к указанному номеру. Но не успела постучать, как дверь отворилась — должно быть, Энрике ждал на пороге.
Все заготовленные слова вылетели из ее памяти. При одном взгляде на эту статную фигуру, на это обращенное к ней лицо, на котором читалась радость встречи, голова у нее пошла кругом. А перешагнув через порог, Джемайма задохнулась от изумления. Недаром Гарсия решил сегодня выступить хозяином. Сразу видно, он знает, как создать романтическое настроение!
В комнате царил интимный полумрак. На столе — белоснежная скатерть. Два прибора, две накрытые блестящими серебряными крышками тарелки. В высокой вазе букет темно-красных роз, на листьях и лепестках дрожат капли воды. В ведерке рядом охлаждается шампанское. В изящном подсвечнике тонкие белые свечи.
— А я уже и забыл, — вместо приветствия произнес Гарсия-Энрике.
— Что?
— Как ты улыбаешься. И как действует на меня твоя улыбка. Как молотом по голове.
Захлопнув за гостьей дверь, он нетерпеливо повернулся, чтобы заключить Джемайму в объятия. Но она грациозно увернулась и остановилась посередине комнаты, оглядываясь по сторонам. Смех ее звучал как серебряный колокольчик.
— Знаешь, если бы меня ударили молотом по голове, мне бы уж точно было не до шампанского и прочих красивостей.
Энрике засмеялся и, в два шага оказавшись возле молодой женщины, положил руки ей на плечи. Пальцы его нежно поглаживали тонкую шею.
— Честно говоря, мне тоже уже не до них.
Нагнувшись, он припал к ее губам. Привстав на цыпочки, Джемайма с готовностью ответила на это приветствие. Поначалу нежное, лобзание становилось все более пылким и неистовым. Молодая женщина тихо застонала, полностью отдаваясь на милость победителя. И когда через несколько минут он отпустил ее, она, не в силах стоять, опустилась на край кровати. Именно то самое место, где Энрике и хотел в конечном счете ее видеть!
— Да, я тоже забыла. Пожалуй, оно и к лучшему, не то поработать бы мне сегодня не удалось.
— Что забыла?
— Как ты целуешься. Всем бы мужчинам уметь так целоваться!
Он усмехнулся.
— Я, знаешь ли, уроков не даю.
— Уж надеюсь! — Скинув туфли, Джемайма поджала под себя ноги, расправила подол широкого платья и как можно равнодушнее добавила: — Должно быть, такое умение приобретается лишь путем беспрестанных тренировок.
До чего же просто было читать ее мысли! Энрике даже рассмеялся и, сев рядом, взял ее руки в свои.
— Радость моя, я же уже говорил тебе прошлой ночью: у меня давно не было ни с кем серьезных отношений. Даже не помню, когда влюблялся последний раз.
А в нее, значит, влюбился? Но Джемайма не осмелилась задать этот вопрос и небрежным тоном заметила:
— В самом деле? Трудно поверить.
Брошенный на него взгляд был исполнен такого неприкрытого восхищения, что было ясно: она не хотела его обидеть, лишь сомневалась, что такой привлекательный мужчина долгое время обходился без женщин.