Она бросила халат на стул, и Лестер притянул ее к себе. Он посмотрел на нее взглядом, полным желания, и стал ласкать Дженику. Рука Лестера медленно двигалась вверх по ее ноге, коснулась бедра, прелестных округлостей ягодиц, в то время как его язык требовательно проник ей в рот. Дженика вновь ощутила лихорадочный трепет во всем теле.
Она прижалась к Лестеру, чувствуя его растущее напряжение на своих бедрах. Ее упругие груди терлись о горячую кожу Лестера и возбуждали его еще сильнее.
Лестер погладил тугие округлости. Потом его язык легонько коснулся ее сосков. Дженика страстно застонала.
И тут они услышали громкий и яростный лай собаки. Дженика глубоко вздохнула. Но Лестер продолжал целовать и ласкать ее. Собака залаяла сильнее. Ладонь Дженики скользнула по бедру Лестера и коснулась той части его тела, которая была наиболее твердой и сладострастной.
— Не думай о собаке, — прошептал в истоме Лестер. — Пусть лает. Она сама успокоится.
Он наклонил голову, и его жаркие губы коснулись ее колена, бедра и затем прижались к шелковистому холмику. Дженика запустила пальцы в его волосы. Она почувствовала нестерпимое желание и была уже готова кончить. Лестер удовлетворенно улыбнулся, когда, вытянувшись на кровати, с силой привлек Дженику на себя. Словно в трансе, она раздвинула ноги, и Лестер сильным толчком снизу вошел в нее. Она чувствовала, как он проникает все глубже и глубже, и пришла в движение. Руки Лестера ласкали ее груди то нежно, то со страстной силой, и Дженика со стоном закинула голову. С Лестером это было так чудесно, так немыслимо хорошо…
Она продолжала двигаться, то замедляя, то убыстряя сладостный ритм. Ее упругие колени зажали Лестера, как бы захватив его навсегда в плен. И Лестер желал этого. Они оба почувствовали, как их одновременно захлестнуло волной испепеляющей страсти. И когда их тела, слившись в экстазе, сотрясались от мощного оргазма, они услышали царапанье у двери. Но не хотели и не могли слышать…
Лишь когда все уже было позади и Дженика в блаженной истоме лежала на Лестере, ощущая его теплые, сильные и нежные руки, только тогда она осознала, что это Зорро скребется в дверь.
— О, как это было хорошо, как чудесно… Как никогда, — прошептала Дженика. Она просто не хотела думать об этом шуме, который становился все настойчивее.
Казалось, что и Лестер вернулся из другого мира.
— Милая, — промолвил он, — мне кажется, что мы все же привязали собаку, не так ли?
Дженика легла рядом с ним, расслабленно улыбнулась и взяла Лестера за руку.
— Ах, да, собака…
Пес снова залаял и заскребся в дверь. Дженика поднялась, откинула с лица волосы.
— Дорогой, мы ведь на самом деле крепко привязали Зорро. Как же он очутился у двери?
— Полагаю, он перегрыз поводок, — предположил Лестер. — Этого мы, естественно, не учли, даже не подумали об этом.
Неожиданно в соседней комнате стало тихо. Дженика и Лестер затаили дыхание.
— Надеюсь, Зорро все же не сдох, — проговорил Лестер.
И в этот момент раздался такой грохот, как будто Зорро опрокинул всю мебель разом. Дженика подпрыгнула, словно ее неожиданно окунули в ведро со льдом. Она бросилась к двери и распахнула ее. Зорро тоскливо выл. Он стянул со стола скатерть вместе с пепельницей и цветочной вазой. Скатерть накрыла пса, который двигался под ней, как маленькое привидение, и жалобно скулил.
— Иди сюда, посмотри! — крикнула Дженика Лестеру. — Он действительно перегрыз поводок.
Лестер соскочил с кровати. Войдя в комнату, он положил Дженике руку на плечо.
— Так ему и надо, — произнес Лестер, злорадно ухмыляясь.
— Мы должны его освободить, — возразила Дженика. — Он не понимает, что произошло.
— Эта собака сведет меня с ума, — пробормотал Лестер.
Дженика быстро натянула халат и высвободила Зорро из его ужасного положения. Пес тут же побежал к своей корзинке и забрался внутрь, как будто таким образом мог спастись от наказания. Дженика попыталась навести порядок, подняла вазу, поникшие розы, которые два дня тому назад ей принес Лестер, пепельницу. Вода из вазы смешалась с пеплом и окурками, и все вместе выглядело не особенно аппетитно.
— Ты — отвратительное чудовище, — злилась Дженика. — Тебя действительно невозможно выдержать!
Пока она наводила порядок, Лестер удалился в ванную и вышел оттуда одетый в брюки. Дженика с жалким видом сидела съежившись в кресле.
— Я право не знаю, что нам с ним делать. Дальше так продолжаться не может. Эта противная собака вмешивается в мою личную жизнь.
Зорро лежал в своей корзинке и осторожно поглядывал поверх нее своими карими глазками, словно хотел убедиться, что атмосфера разрядилась. Но Дженика бросила на него грозный взгляд.
— Попробуй только вылезти, получишь у меня! — прикрикнула она.
Лестер присел на ручку кресла и обнял Дженику за плечи.
— Не выпить ли нам по глоточку бренди? — предложил он. — А потом составим план.
— Какой план?
— Ну, как поступить с Зорро.
— Я не могу с ним расстаться, — произнесла Дженика.
Лестер обвил свой палец прядью ее каштановых волос и нежно улыбнулся.
— Этого от тебя никто не требует, любимая. Но если бы мы отдали его в школу для собак, то получили бы назад хорошо воспитанную собаку. Как ты думаешь? Это всего на пару недель, а потом твое маленькое сокровище вернется домой.
Дженика вздохнула.
— Бренди там, в шкафу, — сказала она. — Я думаю, что мы должны что-то предпринять, прежде чем он окончательно все сокрушит.
Мортон Форбс, шеф адвокатской конторы, на второй день после судебного разбирательства в ярости покинул зал суда. Он ждал в коридоре Патрика Флемминга, когда появился окружной прокурор Хэнк Брентон. Оба были членами одного гольф-клуба, и Брентон широко улыбнулся, завидев Форбса.
— Еще два дня, и дело будет закончено, — сказал он. — Вы подали прекрасную идею передать дело юному Флеммингу. Процесс я уже, по сути, выиграл, и засажу Бэрнса за решетку лет на пятнадцать. Моя заключительная обвинительная речь, можно сказать, у меня в кармане.
— Не торопитесь так, Хэнк, — ответил Мортон. — Защита еще не сказала своего слова.
— Но и так почти все ясно, — возразил Хэнк. — Великий Боже, Форбс, вы же должны были понять, что никогда не сможете выиграть этот процесс с таким зеленым юнцом. С самого начала было очевидно: этот парень не справится.
— Для торжества еще нет никаких оснований. У меня тоже кое-что имеется в запасе. — Мортон Форбс, крепкий мужчина среднего роста, с широким, всегда немного красноватым лицом и взъерошенными волосами, выглядел крайне разгневанным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});