зря говорят — алкоголь зло.
— Ник, что ты делаешь?
Не то что она не понимает. Сложно не понять, когда парень, сидящий на тебе, начинает стягивает с себя футболку. Лейла дергает руками и с неудовольствием замечает, что те привязаны толстыми веревками к изголовью кровати. Но страха от чего-то нет. Быть может потому, что это Ник, а не любой другой пьяный незнакомец.
— Собираюсь сделать то, о чем всегда мечтал!
Парень наклоняется и мажет губами по виску, промахиваясь мимо ее губ. Лейла, к счастью, успевает увернуться. Ситуация до безобразия напоминает ту, другую. Когда над ней почти вот так же нависал другой мужчина. Окутывал своим одуряющим ароматом. Будоражил скрытыми под просторной одеждой рельефами. Пожирал безжалостным и беспощадным поцелуем.
Здесь все иначе. Вокруг витает лишь запах перегара, и девушку невольно начинает мутить. Успеть бы добежать в уборную.
— Ник, развяжи. Мне плохо.
Некоторое время парень смотрит на нее стеклянными, ничего не видящими глазами. И вот это начинает пугать. Он явно не в себе. И что довело его до такого (алкоголь или нечто более сильное) — большой вопрос. Поэтому выход только один. Как можно дольше тянуть время и надеяться, что ей скоро придут на выручку. Кто-то схватится ее отсутствия. Кто-то, кто должен ее охранять. Кто-то, кого она похоже подсознательно ждет.
— Ник, давай поговорим.
Банальная фраза опять будит вереницу сейчас совершенно неуместных воспоминаний. От которых кровь непроизвольно начинает бурлить сильнее, а щеки опаляет.
— Тоже меня хочешь?! — неверно истолковывает парень ее реакцию.
Сейчас у нее есть два пути. Подыграть и тем самым выиграть немного времени. Или…
— Совсем сдурел!
Да, высокомерный, надменный характер берет верх. Лейла отвечает раньше, чем успевает просчитать ситуацию. Раньше, чем успевает ее даже понять. Невменяемые глаза парня загораются недобрым, лихорадочным блеском.
— Ах, ты, маленькая дрянь! Всю голову мне задурила. Ну, ничего. Сейчас я получу все, что мне причитается.
Резким движением он разрывает майку на ее груди, тем самым обнажая белье. Тонкое, кружевное, очень дорогое. Лейле такое всегда нравилось. Ухаживать за собой, следить за внешностью, быть почти идеальной.
Несколько секунд парень тупо таращиться на лифчик. В глазах и без того дико пугающих появляется еще одно пробирающее до дорожи выражение. Парень тянет руку, видимо, чтобы прикоснуться. Но Лейла изо всех сил начинает извиваться под ним, старается сбросить парня и это почти удается. Во-первых, он пьян. А во-вторых, достаточно худой, да и ростом не сильно вышел.
Однако парню в последний момент удается перехватить ее за руки, прижать как следует к кровати и прошипеть прямо в злющее, раздраженное лицо.
— Можешь сопротивляться сколько угодно и даже кричать. Неужели думаешь тебе это поможет? Это моя вилла и я все предусмотрел. Комната полностью звукоизолирована, а ты связана. Так что смирись, куколка. И постарайся получить удовольствие.
Парень дышит ей перегаром в самое лицо. Больно сжимает запястья и буквально загоняет в угол. В какой-то момент накатывает отчаяние. Откуда-то из глубины поднимаются мерзкие, неприятные воспоминания о том моменте, когда ее вот так же хватали другие незнакомые мужские руки. Шептали на ухо гадости. И пытались выкрасть из родительского дома.
Становится тошно и гадко. Но от этого ярости лишь прибавляется.
— Не дождешься, ублюдок!
Выпаливает она на одном дыхании и смачно плюет парню в лицо.
— Ах, ты…
Он замахивается. Девушка зажмуривает глаза. Хлопок. Удар. Стон. И ее бережно ласкают уже другие руки. Другой голос что-то нежно бормочет рядом. И на душе сразу становится тихо и спокойно. Теперь можно и потерять сознание. Хотя подобное совсем не в ее стиле. Но иногда можно. Особенно после таких потрясений.
Глава 8
Лейла открывает глаза и стонет. Боль ударяет прямо по вискам. И выражение «Надо меньше пить» — становится как нельзя актуальным. Хорошо, что сегодня выходной и на занятия не надо. Впрочем, она итак бы на них не пошла. Вернее бы не дошла.
На глаза попадается бутылка воды. В стекле. Закрытая. А рядом стакан. Неужели отец позаботился? Неужели он видел ее в таком состоянии? А, собственно, в каком состоянии она была вчера? И как попала в свою комнату? Все воспоминания обрываются там, на вилле, со стонущем в углу Ником и заботливыми руками, бережно прижимающими ее к себе.
В том что охранник выполнил свою работу и спас ее от съехавшего с катушек друга нет ничего удивительного. В конце концов это его работа. Обычная работа. Просто работа. И, может быть, она уже перестанет каждый раз заводиться от одной этой мысли?
Пьет зло и жадно. Вода приятно обволакивает пересохшее горло и приносит наслаждение. Поэтому Лейла так увлекается, что стук в дверь застает врасплох. Давится, закашливается и остатки воды выливаются на футболку. Вчерашнюю, между прочим. А на ногах джинсы. Похоже ее никто не переодевал. Ну, хоть в чем-то повезло.
Мокрое пятно расползается по футболке почти на всю грудь. Обрисовывает острые бугорки сосков и тонкое кружево белья. Девушка хочет встать, чтобы сменить одежду, но в этот момент дверь резко распахивается, и знакомая фигура просачивается внутрь так, словно это его комната и он просто в нее вернулся после прогулки.
Некоторое время Лейла глупо таращится на вошедшего, замечает его тяжелый взгляд на своей груди, отчего-то краснеет и натягивает одеяло до самого подбородка.
— Как ты смеешь врываться вот так, без спроса в комнату девушки?!
— Я постучал, — следует железный ответ.
Голос охранника не внушает доверия, да и то, что он сам вытворял с ней вчера. Как трогал. Как целовал. От одних только воспоминаний хочется провалиться сквозь землю. А вовсе не выскочить из трусиков, как, наверное, некоторым бы хотелось. А хотелось ли? И зачем вообще все эти игры? Лейла не понимает. Это раздражает и совершенно сбивает с толку.
Поэтому следующий вопрос звучит через чур резко:
— Зачем пришел?
Но ей не отвечают. Продолжают держать на прицеле своих странных глаз не пугающих, но поднимающих внутри бурю эмоций. Мягко, словно боясь спугнуть мужчина подходит ближе и присаживается на корточки возле кровати. Хотя гораздо логичнее было бы сесть на ее край.
— Как ты себя чувствуешь?
В ответ хочется огрызнуться. Сказать что-нибудь гадкое, мерзкое и отвратительное. Чтобы он наконец разочаровался, встал и покинул ее комнату. И наконец-то перестал так смотреть. Но вместо этого она малодушно выдыхает:
— Бывало и лучше.
— Что-то болит?
Он протягивает руку, и она еще несколько секунд пытается понять зачем. Но так и не догадывается.
— Хочу проверить твой пульс, — так и не