Читать интересную книгу Мистерия мести (сборник) - Ирина Черкашина

Вдвоём, разумеется.

Мы болтали, смеялись, шутили и видели только друг друга, совершенно позабыв о времени. В общем, первая часть свидания удалась на славу, и продолжать я собирался в том же духе.

Из ресторана мы вышли в начале двенадцатого, когда летние сумерки начали сменяться тёплым покрывалом глубокого вечера. Красиво загнул? Самому понравилось. Вечер тоже задался как по заказу: тёплый, но не душный, не жаркий. Он как будто приглашал совершить недлинную романтическую прогулку по засыпающему городу. К тому же выяснилось, что моя квартира находится буквально в трёх шагах от ресторана и там нас поджидают…

– Замечательные бокалы, в которые ещё ни разу не наливали вино.

– Чем же они замечательные? – с улыбкой поинтересовалась Мира.

– Двести лет назад их сделал настоящий мастер, сумевший вложить в них частицу своей души. Я восхищаюсь ими с детства.

– И ещё ни разу никого не угощал?

– В нашей семье принято доставать эти бокалы лишь в исключительных случаях.

Вот так и рождаются фамильные легенды. Ничего сложного, как выяснилось, – на твои уши лапшу вешает продавец, а ты распределяешь её по окружающим.

– Ты всем девушкам рассказываешь эту историю?

– Ты следователь, разве тебя не учили распознавать ложь?

– Всем?

– Сегодня я достану эти бокалы в первый раз.

Мира чуть подалась вперёд – известный, интуитивно понятный жест, – и наши губы встретились. Весьма неплохо встретились, надо отметить.

– Я тебе верю.

Хорошо, что она сказала это после моей последней фразы, – теперь мне не было стыдно.

Жаркие поцелуи на прохладной ночной улице напомнили мне юность. Настолько приятно напомнили, что я не очень хорошо запомнил путь до дома. Несмотря на все остановки, он получился не очень долгим, но весьма интригующим. И возбуждающим. Слово «нетерпение» стало нашим паролем, и потому последний отрезок – из арки через заросший деревьями двор в подъезд – мы собирались пройти довольно быстро, однако уже в самом начале пути я услышал:

– Доброй ночи, Юра.

И вынужденно притормозил.

– Здравствуйте, Евгений Стальевич.

Старый пень сидел на лавочке, выгуливал своего датского принца на ночь и по всем правилам этикета должен был промолчать, не мешать нам с Мирой идти по своим делам. Но не промолчал, стервец, а я, тряпка такая, не смог не ответить.

– Хороший сегодня вечер.

– Гав! – подтвердил здоровенный Гамлет, устроившийся рядом с лавочкой как памятник самому себе. И голову наклонил, кобель датский, пытаясь разглядеть мою женщину.

– Ага.

– Пойдём скорее, – прошептала Мира.

Получилось так, что, когда мы остановились, я закрыл Миру от старика, и теперь вдруг почувствовал – не понял, а именно почувствовал, – что она не хочет показываться Стальевичу и уж тем более представляться ему. А ещё я почувствовал, что он очень хочет познакомиться с моей спутницей.

Странно.

– Гуляете?

– Романтика…

– В такой вечер её даже звать не нужно – сама приходит.

– Да…

Сказать вам честно? Ладно, слушайте: в тот момент на меня накатило бешенство. На Стальевича. На наглого старого ублюдка, мешающего мне довести до квартиры прекраснейшую на свете женщину. Накатило так, что у меня непроизвольно сжались кулаки, а на глазах выступили слёзы. Накатило так, что я даже сделал маленький шаг к скамейке, и Гамлет вперил в меня изумлённый взгляд.

Я не контролировал себя и хотел бить. Я хотел убить. И не напал только потому, что едва не оглох на правое ухо. На то самое, что было ближе к Мире. А едва не оглох я от её громкого крика, почти визга. За которым последовал короткий вопль испуганного Стальевича. Бешеный лай Гамлета.

И рык из кустов.

Или с веток деревьев?

Одним словом – рык.

Сквер в нашем дворе густой, и кусты есть, и деревья, в сезон он больше похож на лес, чем на сквер, и в его зелени способен укрыться партизанский отряд средних размеров. И именно из зелени пришёл тот дикий рык, морозом продравший меня до костей и съевший всё мое бешенство, словно сладкий пончик.

А вслед за рыком пришло оно…

Чёрная тень? Чёрный образ? Чёрная тварь? Я не запомнил фигуру – только угрожающее движение чего-то длинного, на первый взгляд неловкого, но потрясающе скоординированного и ужасающе опасного. А ещё – пронзительно жёлтые глаза. И рык.

Оно ударило. Во всяком случае, я едва устоял на ногах. Ударило, но не коснулось. Но ударило настолько сильно, что всё дальнейшее распалось для меня на фрагменты.

Огонь. Кто-то рядом со мной бьёт в чёрного концентрированным потоком огня.

Жар.

Чёрный прячет морду. Рык превращается в визг.

Облегчение.

Ругань.

Потому что чёрных два. Второй выныривает слева, а в его сторону несётся ярко-белый росчерк, больше похожий на молнию. Пахнет палёным. Меня сносит с ног, но я тут же вскакиваю, слышу крик Миры и пытаюсь её закрыть. Первый чёрный снова бьёт. Он больше не визжит, он оправился и в ярости. Он потерял глаз.

«Чем же он бьёт?! И почему Стальевич развёл в стороны руки и что-то бормочет? Почему он не убегает?»

Две чёрные фигуры, три жёлтых глаза, удары, которые бьют, но не касаются, длинные когти, светящиеся, словно покрыты фосфором.

«Когти?!»

– Они ставят щиты!

«Голос женский. Мира?! О каких щитах она говорит?»

– Я вижу!

«Стальевич? Что происходит?»

Я поскальзываюсь на ровном месте, но не падаю, а подпрыгиваю, как будто что-то невидимое помогает мне устоять. И вижу Гамлета. Или не Гамлета? Я вижу не датского дога, а какую-то обезьяну, потому что собаки неспособны так запрыгнуть на жертву, вцепиться в неё задними лапами и рвать клыками и когтями. От милого, вечно дремлющего Гамлета остались только цвет, шерсть и уши.

– Назад!

«Чёрт! Один из «лаборантов» магистра!»

Рыжий не подбегает, а словно подлетает к нам из арки. Я надеялся на базуку, но у рыжего всего лишь кинжал.

«Дурак!»

Взмах! И левая рука того чёрного, которого рвёт Гамлет, бессильно повисает.

«Герой!»

– Их двое!

Поздно. Когти второго чёрного, который одноглазый, режут рыжего насквозь. Сначала я не понимаю, а потом вижу разрезанную, будто арбуз, голову, дольками падающую на асфальт, и начинаю орать.

– Их трое! Трое!

«Боже! Что это значит?»

– Я уберу щит!

Мира взмахивает рукой так, словно запускает в чёрных мяч. Из Стальевича вылетает молния. Гамлет почти срывает однорукому голову. Молния уходит в небо. Одноглазый отмахивается, и мне прилетает тыльной стороной ладони. Я теряю…

День 4

– Когда я потерял сознание?!

– Мне горько топтать твою гордость, Юра, но в самом начале драки, – развёл руками Евгений Стальевич. – Увы.

Старик сидел возле моей кровати с видом доброй медсестры: такой заботливый, внимательный, точно знающий, какой компресс нужно приложить, какую мазь использовать, какую таблетку проглотить… Десять минут назад, когда я только проснулся и сполна оценил разрушительные последствия романтической прогулки, Стальевич показался мне спасителем.

Но лучше бы он ничего не рассказывал!

– Вы шутите?

– Мы говорили о романтике, и в этот миг тебя ударили по голове. Ты повалился на Миру, и на этом твоё участие в сражении закончилось.

– Я ничего не видел?

– Ты пробыл без сознания до утра.

То есть я не видел невнятных чёрных фигур, длинных, но очень скоординированных, обладателей пронзительно-жёлтых глаз, умеющих бить не прикасаясь, вооружённых острыми светящимися когтями, неведомыми и невидимыми щитами. И Гамлет не обращался в чудовище… Да и как он мог, он же собака. А его лая я не слышал, потому что валялся в отключке, а моя девушка и древний старик пытались отбиться от…

– Обезьяны отмороженные, только стаями и нападают, шакалы трусливые, – проворчал мирный продавец сувениров. – С бейсбольными битами на нас накинулись, потом травматику достали. Какая только мразь им разрешение на неё выдает?

– Евгений Стальевич…

Старик удивлённо посмотрел на меня, понял, что перегнул палку, поправил очки и развёл руками:

– Извини, Юра, увлёкся. Просто в моё время они знали своё место, а теперь оборзели от безнаказанности. А безнаказанность для тупых и злобных тварей хуже наркотика, поскольку примитивные мозги понимают только две позиции: «можно» и «нельзя», и если «можно», то начинается полный беспредел.

Правильные, но жёсткие слова не укладывались в моём сознании с образом добродушного старика, поэтому я поспешил мягко оборвать неожиданный монолог:

– Как вы отбились?

– Полицейский патруль помог. Машина въехала в наш двор буквально через минуту после того, как ты потерял сознание. А до этого времени их Мира и Гамлет кое-как сдерживали.

Мне стало совсем стыдно.

– Так эти щенки отмороженные даже на полицейских напали!

«Рыжий»! Я вспомнил примчавшегося к нам на помощь «лаборанта». Вспомнил настолько ярко, что не удержался: