Читать интересную книгу Белая кость - Валерий Романовский

Размякший Олег, срубленный алкоголем, тут же в камере уснул. Василий же молча сидел, переживал и с грустью думал о том, что накрылась его учеба в Питере «медным тазиком». «Зеленые» мичмана, как овцы в хлеву, жались в углу камеры, бросая тревожные взгляды на Фрола. Они кожей чувствовали, что разговор с ними этот бык еще не закончил.

Быстро отрезвев, Фрол развил бурную деятельность.

— Ну, что насекомые, еще не обгадились? Если не хотите на «губе» десять суток «париться» и таскать по очереди парашу, колитесь быстро на деньги! — призвал он «детей главкома».

Пообщавшись с ними вплотную еще пару минут, он фактически вытряс из них червонец.

Фролов часто дежурил по комендатуре и лично хорошо знал помощника коменданта. Заполучив червонец, он вызвал помощника из кабинета и пошептался с ним минут десять в коридоре, после чего червонец благополучно перекочевал к тому в карман.

Результат не заставил себя ждать. Протокол был изъят и уничтожен, а узники выпущены на свободу в полном составе.

Уже на воле выяснилось, что у мичманов в сумке сохранилась бутылка водки, которую при задержании чудом не обнаружили. Тут же, в ближайшей подворотне, была распита «мировая».

Гестаповские застенки

Прошло немало лет.

«Дядька» Хромов уже стал вице-адмиралом, и успешно командовал эскадрой подводных лодок. Вова Фролов, уже капитан З ранга, стал командиром подводной лодки.

Это было «золотое» время, когда колбаса стоила 2р.20к., а водка — Зр.62к. Колбаса была дефицитом, а водка — нет…

Был погожий воскресный день. И Фролу было по-человечески хорошо!

Отсутствие в тот период жены вынудило его зайти пообедать в ресторан «Юра». В то время про Фрола нельзя было сказать словами классика, что «офицер был настолько беден, что обедал без водки».

Заказ был обильный. По большому счету Фрол себя любил. И конечно, обедал с водкой. Обедал по-купечески, плотно.

Да, слаб человек и в грехопадении немощен! Воистину все, что происходит вне зависимости от наших планов и есть сама жизнь. А произошло в тот день следующее…

Обедая с водкой, Фрол совершенно не заметил, как «загрузился» по самую ватерлинию.

Выйдя из ресторана, Вова начал буянить.

Причиной послужила какая-то насмешка в его адрес со стороны гражданского лица, проходящего у ресторана. Такого Фрол простить никак не мог и сходу «объявил тому замечание» в виде хорошего синяка под правым глазом.

Заварилась каша. Кто-то вызвал комендатуру. Когда прибыл наряд, то «пьяный носорог» уже плохо видел и соображал, но при его силе и весе это была совершенно не его беда. Наряд патрулей вместе с начальником был без труда разбросан Володей по прилегающей улице, как использованная ветошь.

Тогда по тревоге подняли дежурный комендантский взвод. В конце концов буян был связан и доставлен в комендатуру. Там, во избежание дальнейших эксцессов, комендант гарнизона приказал нарушителя приковать наручниками к батарее парового отопления.

В конец утомленный задержанием дежурный по комендатуре, целый капитан-лейтенант, был злой, злой, злой… прямо, как чирей на заднице. Готов был прибить Фрола собственными руками. Но кишка-то была тонка.

Гора мышц в изодранной и измазанной форме, прикованная к батарее, пьяная и ничего толком не соображавшая, бубнила один и тот же вопрос:

— Вы что, из милиции, мужики? А...? Или как?

— Нет, хуже! — злобно, с явной издевкой отвечал дежурный. Мы из ДОМОУПРАВЛЕНИЯ!

На что Фрол с интонацией глубокой безнадежности, тупо пробубнил в батарею:

— Да, кажется, нас капитально взяли за вымя!

И затих в пьяном и тревожном сне, подпирая чугунный радиатор вместе со стеной.

Проспал он недолго. Видно, приснилось ему что-то страшное: не то предстоящий разнос на ковре у Дядьки, не то «пыточная» гестапо, которое занимало здание комендатуры во время войны. Это, конечно, останется тайной, но сон породил новую волну необузданной ярости и мобилизацию титанических сил, настолько мощную, что он с корнем вырвал из системы радиатор и, как библейский Самсон, «разрывающий чугунный баян», неся его перед собой, яростно крушил все двери, стоящие на пути его выхода на свободу.

Присутствующий народ просто онемел, молча провожая его взглядом. Нормальный ум отказывался верить увиденному.

Простые жители Лиепаи еще минут десять с изумлением наблюдали «ужас, летящий на крыльях ночи» в виде изорванного, грязного, куда-то молча бегущего офицера, «бережно» прижимающего к могучей груди здоровенный чугунный радиатор.

Потом его догнал комендантский «ГАЗик», и Фрол окончательно «пал в неравном бою».

Пробуждение в камере было ужасным. Самым ужасным было то, что он ничего  не помнил. Мозг практически ему ничего не рисовал. Апатия глушила все. Он даже не осознавал, что фактически выскочил из своей судьбы, как из трамвая.

— Чего вчера я натворил-то? — спросил Фрол у заглянувшего было в камеру дежурного.

— Хм, неужели не помните? Пятерых убили, четверых изнасиловали и вообще вели себя непринужденно, — уже примирительно, но с той же нотой издевки в голосе ответил тот.

Однако когда в комендатуре узнали, что Фрол — не кто-нибудь, а целый командир подводной лодки, его зауважали и впервые проявили элементы сочувствия. До этого все были убеждены и готовы до зеленых соплей спорить, что задержали «залетного» спецназовца.

Во второй половине дня, приведя себя в элементарный порядок, Фрол предстал перед комэском.

Как он ни старался, вид его все равно напоминал «африканского негра с мороза». На «ковре» у Хромова даже не провинившиеся чувствовали себя не уютно.

«Ну, все, копец! Начинается малиновый звон!!!» — подумал он про себя не без грусти, переступая порог кабинета.

Дядька долго и очень внимательно, молча всматривался в лицо Фролова. Потом медленно подошел и легонько постучал его по исцарапанному лбу.

— Теперь я вижу, Фролов, чем вы открывали двери комендатуры, — тихо сказал он. — Запомните и вдолбите себе в древесину головного мозга. Прежде чем совершить ошибку в следующий раз, подумайте, не является ли она роковой. Дураком, конечно, может быть каждый, но злоупотреблять этим не надо.

Немного помолчав, Дядька с улыбкой, адресованной скорее  присутствующему здесь же начпо, сказал:

— Даже во время оккупации наши партизаны не могли оттуда сбежать, а наш человек смог! Так и быть, за это — прощаю. Но ремонт комендатуры сделать за неделю. Чтобы никаких претензий не было.

Так завершилась эта ужасная эпопея. Подплав еще долго напоминал растревоженный улей, а Фрол «зализывал» раны в ожидании приезда жены. С ее появлением Вовку ждал уже настоящий «разбор полетов».

12 апреля 2002 г.

Знакомство вслепую

Молодой выпускник тихоокеанского военно-морского училища (ТОВВМУ) лейтенант флота Коновалов Василий попал служить на Балтику, на среднюю подводную лодку «С-349».

В Либаву на соединение подплава он прибыл, когда указанный корабль уходил в «автономку». Командир бригады принял решение не допущенного, не принявшего дела и обязанности «зеленого» лейтенанта послать в море, чтобы тот за период плавания сдал все установленные зачеты на допуск и принял дела минного офицера. Тем более, что старшим на поход шел заместитель командира бригады капитан 1 ранга Науменко, известный в народе под прозвищем Чапай.

Свое гордое прозвище Чапай получил прежде всего за боевую лихость в решении задач боевой подготовки кораблем, а позже — и соединением. Внешне, ростом, лицом, мимикой, ужимками и темпераментом он как двоюродный брат походил на известного французского артиста-комика Луи де Фюнеса. По жизни имел три хобби: шахматы, жареные семечки и футбол. К тому же был близким другом командира дивизии.

Он и принял молодого лейтенанта в свои «отеческие объятия».

С отходом ПЛ от пирса началась у Василия настоящая корабельная жизнь. Сутками молодой минер изучал «железо»: трюма, системы, трубопроводы, оборудование, вооружение — одним словом ― устройство корабля и его ТТД. А потом все это с карандашом и бумагой на память сдавал Чапаю, а ночью на мостике «качал» звезды и «решал астрономию».

Короче, «прессовали» его по полной схеме как «драного кота». Василий, сопя и пыхтя, молча принимал удары судьбы.

Видимо, старательность лейтенанта и понравилась Чапаю.

Как-то, беседуя с Василием в ЦП, Чапай хитро пытался выпытать, есть ли у него «волосатая лапа» и женат ли он или холост. Удовлетворившись ответами и пребывая в хорошем расположении духа, не без гордости сказал:

— Когда я начинал свою лейтенантскую карьеру, у меня тоже не было ничего, кроме собственного ума!

— Да, очень многие в наше время начинают с нуля... — скромно ответил Василий.