Все на несколько секунд замолчали, чтобы осмыслить услышанное.
– Это нам на руку, – продолжал размышлять вслух Куллукет. – Все упирается во время… Думаю, лучше всего было бы принудить ее к саморазрушению. Ты согласна, моя ясновидящая сестра?
– Ее эмоциональная аура окрашена в темно-серые тона. Она чувствует себя одинокой, как будто потеряла близкого человека.
«Так оно и есть», – последовала мысленная реплика сердобольной матери.
– Мы с Куллом обмозгуем оптимальный вариант принуждения, – отрывисто бросил Имидол. – Возможно, понадобится совместное волевое усилие ста девяти членов нашего клана, находящихся в данный момент в Мюрии. Если этого окажется недостаточно, то отложим до Великой Битвы, когда прибудут остальные.
– И все-таки нельзя полагаться только на принудительные меры, – заявил Куллукет. – Я хотел бы еще подумать… и посоветоваться с Поданном: может быть, ему придет в голову, как лучше с ней расправиться.
– Тагдал ничего не должен знать, – предупредила королева.
«И Гомнол тоже», – про себя добавил Куллукет.
– Какое-то время у нас есть, – успокоила их Риганона. – Если помните, Элизабет проходит выучку у Бреды. К неофитке… да и к Бреде тоже… никто не посмеет подступиться, даже король.
В мозгу у них замаячил таинственный образ Супруги Корабля – хранительницы изгнанников, самой старой, самой могущественной и самой мудрой из них всех. Но теперь Бреда почти не вмешивается в дела земного королевства. Когда король объявил, что Элизабет будет обучаться у Супруги Корабля, тану были огорошены.
– Бреда! – Имидол брезгливо сморщился, выказывая презрение молодости к почтенным сединам. – Она не считает нужным хранить лояльность нашему роду, и все же угроза настолько очевидна, что если бы мы обратились к Супруге Корабля…
Риганона невесело засмеялась.
– Ты действительно веришь, что Бреда не в курсе? Да она все видит из своей комнаты без дверей. Вполне вероятно, она и приказала отцу послать к ней эту женщину!
– Ну и ладно! – тряхнул головой Куллукет. – Пусть двуликая пока берет Элизабет к себе. А после обучения мы уж как-нибудь заграбастаем эту суку. Элизабет не бывать на твоем месте, мама.
«Никогда, никогда!» – мысленно откликнулись остальные двое.
– Бедная женщина! – Королева встала и направилась к выходу из павильона, чувствуя настоятельную необходимость уединиться в прохладных покоях дворца. – Мне так ее жаль. Если б только был какой-нибудь иной выход!
– Иного выхода нет, – отрезал Имидол. Он подал матери руку, гордо выступая в своем великолепном облачении Гильдии Принудителей.
Все четверо двинулись по аллее сада к дворцу.
За их спинами в зелени розового куста паучок высасывал жизненные соки из тли. Когда на него с высоты камнем рухнул вьюрок, удирать было уже поздно.
5
– Нет, что вы, Брайан, разумеется, не серебряный, а золотой!
Высокий, пронзительный голос Агмола, диссонирующий со столь мощным телосложением, перекрывал гомон рыночной площади, заставляя торговцев и покупателей испуганно оборачиваться. Правда, на рынке было не так уж много народу, в основном женщины. То тут, то там стройная фигура леди из племени тану в сопровождении свиты серых и рамапитеков, несущих за ней покупки и прикрывающих ее от солнца, склонялась над продукцией какого-нибудь бродячего ювелира или стеклодува. Временами на солнце сверкал серебряный торквес, но большинство сновавших по рынку были домоправители и лакеи в ливреях благородных домов. Все они либо носили серые торквесы, либо вовсе не имели никаких и занимались покупкой провизии, цветов, живой птицы, скота и прочих товаров, обильно представленных как на открытых прилавках, так и в маленьких лавчонках, что выстроились по краям торговой площади.
– Мы с Крейном это уже обсуждали, – терпеливо возражал Брайан. – Мне не нужен никакой торквес.
Он остановился у прилавка, заваленного всякой всячиной двадцать второго века: шкафчиками для посуды, баночками от косметических кремов, истрепанными книгами, поношенной одеждой, разбитыми музыкальными инструментами, вышедшими из строя хронометрами и диктофонами, различными изделиями из небьющегося стекла.
– Я так или иначе обязан помогать вам в работе. – Агмол окинул взглядом диковинки Блошиного рынка, так заинтересовавшие Брайана. – Это все барахло. Самые ценные вещи из вашей эры продаются только по специальной лицензии. Но есть, конечно, и черный рынок.
– Угу, – отозвался Брайан и двинулся дальше.
Агмол продолжал развивать свою тему.
– В золотых торквесах не предусмотрены принудительные и карающие элементы. В вашем случае, поскольку, как я понял, ваш метапотенциал весьма незначителен, торквес просто стимулировал бы телепатические способности, имеющиеся у каждого человека, и позволил бы вам общаться с нами на умственном уровне. Подумайте об экономии времени! И о семантических перспективах! Вы не упустите ни одного нюанса в своем культурном погружении. Масштаб вашего анализа в значительной мере расширится, и у вас будет меньше возможностей впасть в субъективизм…
Торговец в сомбреро размахивал перед ними вертелом с насаженными на него зажаренными птичками.
– Жаворонков не желаете, сиятельные господа? С фирменным техасским соусом чиле!
– Попкорн! – скрипела старуха за соседним прилавком. – Кукуруза нового тетраплоидного урожая! Пальчики оближете!
– Трюфели из Перигора кончаются! Не упустите случай, господа!
– Розовое масло! Апельсиновая туалетная вода! Только для вас, ваша светлость, редчайший флакон четыре тысячи семьсот одиннадцатого года!
– Фальшивка! – скривился Агмол. – Этих мошенников надо наконец призвать к порядку… Так вот, имея торквес…
– Я могу работать только в условиях полной свободы, – перебил Брайан, изо всех сил пытаясь скрыть раздражение.
Агмол примирительно пожал плечами и повел своего спутника к зданию на теневой стороне площади. «Кондитерская – Закусочная – Кафе», – гласила вывеска.
Толпа почтительно расступилась перед ними. На украшенной благоухающими цветами террасе стояли столики. Рамапитек в клетчатой красной с белым тунике засеменил к ним, раскланялся, пригласил за столик. Агмол, отдуваясь, опустился в плетеное кресло.
– Фу, какая жара! Надеюсь, Брайан, дальнейшие исследования не будут так утомительны. Я все еще не очухался после вчерашнего. Удивляюсь, как вам удается сохранять такой бодрый вид.
Рамапитек в мгновение ока поставил перед ними две чашки кофе и поднос с пирожными. Брайан выбрал себе одно.
– Я принял пилюлю. Мы тоже долго мучились, но в последние годы изобрели превосходное средство от похмелья. У меня в рюкзаке целый запас таких пилюлек. Жаль, с собой не захватил.