Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год - Вокруг Света

Птицы служили, так сказать, валютой для самых важных случаев. С течением времени проникла в долину Менди денежная система, завелось в хижинах немного долларов, зато поубавилось в окрестностях казуаров. Птиц начали доставлять из все более и более отдаленных мест. Стокилограммовую птицу тащили в тяжелых деревянных клетках носильщики, покупавшие их у охотников за деньги. Дорога длилась неделями, и, соответственно, с каждым днем возрастала цена. Птенец стоил от десяти до двадцати австралийских долларов, а красивый взрослый самец — до пятисот. Цена немалая, если учесть, что годовой доход среднего горца в десять раз меньше. Во всех вместе деревнях долины Менди обычно содержится примерно тысяча казуаров — как деньги в банке.

Но приходит день, когда между двумя деревнями или двумя родами назревает конфликт. В хижинах готовят стрелы, натягивают луки, точат тяжелые ножи-паранги. И когда конфликт вот-вот готов вылиться в войну, из деревни в деревню идут посредники — третья сторона, стоящая вне спора. После переговоров устанавливают день встречи враждующих. За несколько суток до него на обширном поле выставляют клетки с казуарами. Клетки стоят рядами, иной раз растянувшись метров на сто.

В установленный день выходят раскрашенные воины обеих сторон, сопровождаемые семьями. В песнях, полных едкой иронии, они перечисляют все обиды, причиненные противниками. Они пляшут боевые танцы и потрясают копьями. Противная сторона отвечает обвинениями и предъявляет свой длинный список обид и несправедливостей. Враги тоже танцуют, наглядно показывая, что сделают обидчикам и притеснителям.

Когда все уже спето, а танцоры утомленно опускаются на траву, наиболее уважаемый человек в деревне выходит к казуаровым клеткам и представляет врагу их владельцев. Близится апогей. Молодые воины осторожно просовывают руки между кольев, гладят и ласкают птиц, пока не усыпят их недоверчивость. И тут — ударами парангов отрубают казуарам головы.

Потом казуарье мясо, испеченное на угольях, едят обе стороны.

Первый шаг к миру сделан, но до конца спора далеко. Он будет исчерпан через неделю — лишь после того, как все это повторится в деревне противника. Тогда мир считается установленным. Сто, а то и больше казуаров заплатили за него жизнью. Каждая конфликтующая сторона старается ошеломить и подавить неприятеля своим богатством и щедростью. Считается доказанным, что люди, с такой легкостью расстающиеся с имуществом, не пожалеют ничего, если дело приобретет более крутой оборот. Но до этого никогда не доходит. Победителей тут нет, но нет и человеческих жертв.

Однако экономические, если так можно выразиться, последствия такой войны не уступают последствиям войны настоящей. За один день целые деревни приходят в упадок. Нужно срочно приобретать новых казуаров, и вся деревня залезает в долги. Люди продают бродячим торговцам все, вплоть до необходимейшей одежды, благо, нравы долины Менди позволяют обходиться и без нее. Долина, правда, лежит на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, и ночью здесь холодно. К одеялам все уже привыкли, но продают и их.

Взвесив «за» и «против», правительство пришло к выводу, что отсутствие кровопролития — явление, несомненно, позитивное, что тысяча казуаров долины Менде поддерживает лад и порядок лучше, чем такое же количество полицейских.

Поэтому решено было опыт решения межплеменных конфликтов с помощью казуаров распространить среди неохваченных им племен. Пропаганда началась, и ведут ее учителя, полицейские, горцы, пожившие на цивилизованном побережье и заинтересованные в безопасной дороге домой.

Но, с точки зрения охраны природы (а такая проблема существует и на далеком острове), истребление редкого вида пернатых — явление негативное. Затраты тоже непомерно высоки, что препятствует повышению жизненного уровня населения.

В 1975 году столичный отдел охраны природы пригласил специалистов из Новой Зеландии и основал казуаровую ферму. Во главе ее стали биолог Брайан Рид и предприимчивый местный человек по имени Габриэль Аитси.

Сейчас на ферме воспитывается шесть сотен казуаров, и люди могут их покупать по достаточно разумной цене — пока по сто долларов. Ферма применяет научные методы и потому доводит казуара до кондиции гораздо быстрее, чем частные лица. Естественно, что это подорвало бизнес вольных торговцев, и они мало-помалу оставляют в покое живущих в лесах птиц.

Но дирекция столкнулась и с немалыми трудностями. Как мы уже говорили, черная птица-казуар — убежденный противник брака. Самец и самка сходятся лишь на короткий срок, пока не приходит время откладывать яйца. Сразу после этого самец безжалостно изгоняет партнершу, но, правда, проявляет себя нежным и заботливым отцом.

Эти особенности мешают содержать на ферме казуарьи пары, и приходится отыскивать и собирать яйца в лесу. Птенцы появляются на свет в инкубаторе. Казуар, обнаружив исчезновение яиц, срочно подыскивает себе новую пару, и тем увеличивает свой род вновь.

Опыт мирного решения споров получил уже некоторое распространение, хотя в целом до нужного порядка еще далеко. Главное, чтобы люди поняли, что межплеменной мир нужен не только правительству.

Потом можно будет подумать и о казуарах.

Л. Минц

Странный мир Узона

Волнами накатывались незнакомые запахи трав и цветов. Было очень тихо после вертолетного гула. Непривычно ступалось по каменистой земле Долины. Не верилось, что можно так быстро оказаться в той самой Долине, куда многие стремятся...

Еще сегодня утром вместе с вулканологами мы таскали грузы в Халактырском аэропорту на окраине Петропавловска-Камчатского. Из-за туманов и низкой облачности вылет откладывался день за днем. Но вот наконец мы поднимаемся, идем над пенной кромкой прибоя, а потом пилот резко отваливает от берега, и лежбища морских бобров — каланов, чем славится один из самых больших в нашей стране Кроноцкий заповедник, остаются в стороне. Под нами горный хаос «камчатской землицы». Впереди встает конус вулкана Карымского, похожий на террикон, весь в потеках застывшей лавы; видно жерло вулкана — форточку, через которую можно заглянуть внутрь земных недр.

Летим над Кроноками, страной ( В схемах природного районирования Камчатка обычно трактуется как единица высшего ранга — физико-географическая страна (Примеч. авт.) .) необычной, чьи «Диковины», по свидетельству первоисследователя Камчатки Степана Петрович? Крашенинникова, прошедшего по этой земле не один раз, камчадалы оберегали еще более двухсот лет назад. Как, к примеру, сохранившийся и поныне «пихтовый остров», к которому никто из камчадалов «и прикоснуться не смеет». Да и зверье лесное и морское зря не губили, а использовали лишь для поддержания живота своего. Непростая история у Кроноков. Вопрос о заповедовании этих земель был не забыт и в огненный 1917 год, об этом говорили на съезде населения Камчатки, а в прошлом году межправительственная комиссия ЮНЕСКО «Человек и биосфера» присвоила Кроноцкому заповеднику статус биосферного резервата, то есть появился еще один на нашей планете уголок природы особой неприкосновенности...

Натужно работая винтами, вертолет лезет и лезет над горными кручами с пелеринами снежников, скользящих по кулуарам. Каменноберезняки, где стволы деревьев закручены штопором и завязаны в тугие узлы неудержимыми камчатскими ветрами, сменяются сомкнутыми кронами ив и ольхи в долинах. Их зеленые полотнища прорезаны сверкающими струнами рек, срывающихся со скал; реки сливаются и кружатся под вертолетом словно щупальца гигантского осьминога. По долинам бивачными дымами курится пар над горячими источниками.

Немудрено, что камчадалы, говоря словами Крашенинникова, «все горячие ключи, как и огнедышащие горы, почитали за бесовское жилище и близко к ним подходить опасались... Впрочем, когда они увидели, что мы в ключах лежали, воду пили и мясо вареное в них ели, то думали они, что мы тотчас погибнем». 

Может быть, таким отношением местного населения к непонятным для них явлениям природы и объясняется столь позднее открытие, всего лишь в 1941 году, Долины гейзеров, самой известной достопримечательности Кроноцкого заповедника...

Когда вертолет неожиданно нырнул в узкий каньон и навстречу понеслись заросшие склоны и яркие поляны, то в предчувствии встречи с Долиной гейзеров я заволновался. И вот утихает грохот улетевшего в сторону Милькова Ми-8 для заправки топливом, а я остаюсь один. Высадили меня рядом с домом — кордоном заповедника.

У крыльца разгуливает московская сторожевая Дона. Я с уважением смотрю на внешне добродушную собаку. О ней ходят легенды, как, впрочем, и о ее хозяине, леснике Виталии Николаенко. Он много сделал для защиты этих заповедных земель, их зверья и птиц, особенно из Долины. Попадал Николаенко и под пули браконьеров — до сих пор дает о себе знать раненая нога. В те времена он просто не мог обходиться без Доны. Верная собака таскала его с покалеченной ногой на лыжах, тянула на себе сани с тяжелой поклажей по глубоким снегам.