Читать интересную книгу При загадочных обстоятельствах - Михаил Черненок

13. ВЕЧЕР ВОСПОМИНАНИЙ

Убийство серебровского механизатора Барабанова озадачило Антона Бирюкова. Собственно, само убийство без всякого сомнения квалифицировалось как преднамеренное, с целью грабежа, и загадки здесь никакой, можно оказать, не было. Задуматься заставляло другое: сразу две смерти в небольшом тихом селе, где даже бытовая драка - явление редкое. Оставшись после отъезда оперативной группы в Серебровке, Бирюков надеялся получить хоть какие-то дополнительные сведения от жены Екашева, которая лишь к вечеру заявилась из лесу с двумя огромными корзинами груздей. Полусонная от усталости бабка Екашиха, как называли ее серебровцы, на все вопросы тускло отвечала одним и тем же: "Не знаю, родимый, врать не хочу". Только на вопрос о золотом кресте ответила по-иному: - Поминал как-то старик, чтобы в гроб его соборовали с золотым хрестом, а где тот хрест взять, не сказал. - Давно он это говорил? - Не помню, родимый, врать не хочу. Антон обвел взглядом убогое жилище, посочувствовал: - Бедновато у вас в ломе. Старуха дремотно клюнула носом: - Мы усю жизнь у нужде. - Сыновья не помогают? - Сыны - отрезанные ломти, чего с них возьмешь. - Где ваш Захар? - У тюрьме сидит. - Он же, говорят, освобождался. - Ослободился и опять сел. - Кто вам об этом сообщил? - Старик мой. - А старику кто? - Вроде друг Захара какой-то объявлялся, переночевал у нас и тем же разом сгинул. - Давно это было? - Несколько дён назад. В точности, родимый, не помню, врать не хочу. - Как он выглядит? - Ростом высокий, а лицо не разглядела - в темноте шел в дом, по темноте с позаранку и ушел. - Один? - С Гриней Репьевым. - Они, что, знакомы были? - Не знаю, родимый, врать не хочу, - О чем говорили? - Не слухала я ихнюю болтовню. - Как Репьев у вас на квартире жил? - опять спросил Антон. Старуха пожала худыми плечами: - Как усе квартиранты живут. Пятерку у месяц за ночлег платил, а питался сам. Нам кормить его нечем было. - Говорят, он выпивал часто... - А теперь многие мужики пьют. - Не буянил пьяный? - Не, не буянил, врать не стану. Только, как сильно перепьет, тюремные песни затягивал и плакал. - Когда последний раз Репьев к вам заходил? - Кажись, с Захаровым другом... - Деньги в долг не занимал? - Откуда у нас деньги, чтобы в долг раздавать... - Хозяйство у вас приличное. Неужели не хватает денег? - Старик деньгами усю жизнь правит. Не знаю, родимый, куда они у него расходятся, врать не хочу. Старуха устало склонила голову и, как показалось Бирюкову, даже всхрапнула. Антон задал еще несколько вопросов и, не получив в ответ ничего враэумительного, попрощался. В бригадной конторе, тихой в это позднее время, кроме бригадира, никого не было. В неизменной морской фуражке, Гвоздарев подбивал на счетах какую-то сводку. Указав взглядом вошедшему Бирюкову на стул у окна, он несколько раз двинул костяшками туда-сюда и с удовлетворением откинулся на спинку стула: - Вот работнул сегодня Тропынин! Два суточных плана сделал. Придется простить парню раздавленную флягу с молоком. Утром в его честь флаг трудовой славы поднимем. - Улыбнулся и без перехода спросил: - Что бабка Екашиха рассказала? - Измученная она до изнеможения, спит почти на ходу, - ответил Антон. - И сам Екашев, как присядет, так дремлет. Они ж, как египетские рабы, спин не разгибают. Хронически не высыпаются. - Что за нужда у них такая? - Загадка!.. Я, например, ничего понять не могу. Степан пенсию хорошую получает, но дело даже не в пенсии. Прошлую осень наш бухгалтер из интереса подсчитал, сколько Екашев получил денег из колхозной кассы... - Гвоздарев придвинул к себе счеты и принялся отщелкивать костяшками. - Нетель на четыреста рублей сдал, двух бычков на восемьсот, кабана почти на двести пятьдесят да картошки на тысячу. Итого получается... Две тысячи четыреста с лишним рубликов, не считая того, что еще одного борова Степан продал мясом в райцентре на базаре да, наверно, полдесятка овец туда же свез. Живут Екашевы вдвоем. В месяц, по словам продавца, тратят через наш магазин не больше двадцати рублей. Где остальные деньги?.. - На сберкнижку, видимо, складывают... - В том-то и дело, что нет у Екашева сберкнижки. Одевается, сами видели, как. Сегодня перед отправкой говорю Степану: "Переоденься почище, не стыдно в навозных штанах в больницу ехать?" А он серьезно отвечает: "Нету у меня, Гвоздарев, во что переодеваться". Ну, мыслимо ли в наше время такое?... - У них действительно в доме одни обноски. - А в Серебровке издавна повелось: не годна стала одежонка, тащи Екашевым - доносят до последней нитки. Антон невесело усмехнулся: - Вот уж в самом деле, как оказал бы Кротов, загадочные обстоятельства. Может, все-таки, Екашевы на детей тянутся? - Дети от них отреклись. Старший Иван - мой ровесник, даже когда-то дружками были. Не так давно разговорились с ним, спрашиваю: "На вас, что ли, отец жилы рвет?" Тот с болью: "По конфетке внукам ни разу не купил. Одна песня у старика - на беспросветную нужду жалуется".., Припоминая старшего сына Екашева, Антон спросил? - Иван, кажется, танкистом служил? Гвоздарев кивнул: - Знаете? - Я еще школьником был, когда он-то ли в отпуск, то ли закончив службу в танкистской форме к родителям приезжал. Помню, здоровый такой, спокойный парень. - Точно. Ванюшка Екашев за свою жизнь, наверно, мухи не обидел. - А остальные сыновья? - Остальные - тоже спокойные ребята, кроме Захара. Этот прохвост! Лет пять тому. назад после колонии появлялся здесь. Заграничным коньяком перед деревенскими парнями хвастался. Спустил деньжонки, сколько было, и опять скрылся. - Бабка Екашиха сказала, будто друг Захара у них недавно ночевал. Не видели? - Я днем почти не бываю в селе. Да и вряд ли Захаровы дружки станут мне или участковому Кротову на глаза попадаться. Захар, по-моему, крепко завяз в уголовщине. - Давно в Серебровке бригадирствуете? - спросил Антон. - Шестой год. - Помнится, вы на флоте служили... - В общей сложности пятнадцать лет флоту отдал. Боцманскую школу закончил. После увольнения в запас устроился в Черноморское пароходство. На судах загранплавания работал. Повидал белый свет. - И что же в родной край потянуло? Бригадир усмехнулся: - После женитьбы скучно стало по белу свету мотаться. Отдал якорь с женой у ее родителей в Евпатории. У меня диплом малотоннажника есть. Устроился на пассажирский теплоход "Герой Токарев" вдоль Евпаторийского пляжа отдыхающих прогуливать. Сначала вроде ничего казалось, потом надоедать стало... - Тогда и надумали в Сереброаку? - Отец ваш помог надумать. Принимаю однажды на борт своего "корвета" новую группу отдыхающих, пожелавших отправиться к памятнику героям Евпаторийского десанта, и вдруг слышу: "Гвоздарев! Витольд!"... Смотрю Игнат Матвеевич! Обнялись, конечно, разговорились. А вечером, когда я с вахты сменился, зашли возле морвокзала в кафе "Маяк" и до закрытия там просидели. Сговорил Игнат Матвеевич к себе в бригадиры. - Не жалеете, что согласились? Работа здесь - не на прогулочном теплоходике. - Первый год сильно по морю тосковал, а теперь... - бригадир потянул за козырек фуражку, - Вот только мичманка иной раз и напоминает о прошлом... Слушая Гвоздарева, Бирюков думал о своем. Пытался уловить связи Екашева с пасечником или Барабановым, но никаких зацепок как будто не было. Самые разные мысли кружились в голове Антона. Он дотошно анализировал поведение Екашева, цыган, сложившуюся ситуацию и никак не мог соединить разрозненные факты в логическую цепочку. Цыгане, не получив в колхозе, расчета и бросив на произвол судьбы лошадь, внезапно снялись с облюбованного места. Левкин нож найден почти у трупа Барабанова. Репьев, по словам Екашева, застрелил из обреза собаку Хлудневского, а Тропынин, словно нарочно, отыскал этот обрез в Крутихе. Екашев непонятно зачем спрятал в амбаре сапоги и портянки убитого пасечника. У него же оказался золотой крест, который Репьев хотел продать верующему кузнецу. Чей же это крест? Если Репь-. ева, то где пасечник его взял? Кто телефонным звонком из райцентра спровоцировал Барабанова на покупку машины? Не Роза ли с Левкой?.. - Витольд Михайлович, - сказал Бирюков, - мне бы еще о Барабанове узнать побольше. Гвоздарев недолго подумал: - Отличный был механизатор. Армейскую службу закончил три года назад. В технике разбирался великолепно. Хоть на трактор его сади, хоть на автомашину, хоть на комбайн. Норму пока не выполнит, с работы не уйдет. В прошлом году, например, снег рано припугивать начал, а у нас гектаров пятьдесят пшеницы в валках на полосе лежало. Будто на грех, задождило. Комбайны на подборке валков худо пошли. Андрей почти трое суток сам штурвал не бросал и других механизаторов за собой увлек. До последнего колоска пшеницу убрали, хотя в других, соседних с нами, колхозах немало зерна снегом накрыло. Вот такой это был работник... - А как человек? - И как человек хороший. Малость лишь легкомысленный. - В чем? - Женщины Андрею жить мешали. Внешностью парень был видный. Общительный, веселый и... врун порядочный. Правда, врал без корысти, ради забавы. А женщины прямо липли к нему. Куда бы ни поехал в командировку - обязательно новую любовь заведет. - Холостяк был? - Как сказать... Женился он как-то смешно. Нынешней весной Тропынин в отпуск ушел. Самосвал пришлось на прикол поставить. А тут наряд на фуражное зерно дали, срочно надо вывозить с райцентровского элеватора. Пришлось Барабанова на самосвал садить. Вечером заявляется в контору: "Задание выполнил, Витольд Михалыч!" - "Невесту не нашел новую?" - смеюсь. "Нашел, говорит, "в эту пятницу свадьбу будем гулять до понедельника. Официально вас приглашаю". Я посчитал это шуткой. Посмеялись. А он на самом деле в пятницу невесту привозят - лаборантку элеваторскую. Верой звать... - Пухленькая такая, хохотушка невысокая? - догадался Бирюков. - Точно. Знаете? - вокинул Гвоздарев брови. - Вчера на элеваторе в попутчики меня к Тропынину определила. - Правильно, она и теперь на элеваторе работает. Ну вот... Преподнес нам Барабанов сюрприз со скоропалительной женитьбой. Пришлось в срочном порядке отдельную квартиру ему подбирать. За стенкой у меня пустовала половина дома - для агронома держали. Устроил я молодоженов туда. Веру агрономом назначили, она в сельхозинституте по этой специальности заочно училась. Отгуляли всем селом свадьбу. Зажили Андрей с Верой любо-дорого, пока ему командировка в Новосибирск не подвернулась. Мигом там кралю нашел, а Вере кто-то передал. Та собрала свои вещички и опять на элеватор. Случилось это в июле... А недавно видел Андрея с райцентре с какой-то новой любовью. - Как она выглядит? - На мой взгляд, ничего особенного... Чем-то смахивает на пани Мониху, только возрастом значительно моложе. Помните, юморную телепередачу про кабачок "Тринадцать стульев"? Вечером, значит, я их видел, вроде бы в ресторан "Сосновый бор" направлялись, а утром Андрей пришел на разнарядку с большущим фонарем под глазом. Сколько я его ни пытал, так н не сознался, от кого такое украшение получил. - Барабанов не из местных? - Из Подмосковья. В Новосибирске служил. После увольнения в запас решил остаться в Сибири. - Почему именно в Серебровку попал? - Будучи солдатом, на хлебоуборку сюда приезжал. Приглянулся мне, ну и, как в свое время Игнат Матвеевич меня уговорил, так и я Андрея. Родни у него не было. - А друзья были? - Друзей - хоть отбавляй, особенно - подруг. Как говорится, через день да каждый день какие-то кисочки из райцентра "Андрюшу Барабанова" по телефону спрашивали. - Какое содержание разговоров было? - Любовная травля, как говорят на флоте. Смешочки, намеки разные, приглашения в гости. - А Репьеву последнее время никто не звонил? - Гриня, по-моему, вообще телефона боялся... - Гвоздарев достал из пачки папиросу и стал разминать ее в пальцах. - Вот письмо какое-то недавно Репьев получал. Жена мне рассказывала, она почтальоном работает. Говорит, встретила Гриню у бригадной конторы и передала ему письмо. Он разорвал конверт, начал было читать, а потом, прикуривая, поджег письмо спичкой. Даже не дочитал до конца... Неторопливо, сумрачно велась беседа, и походила она на своеобразный вечер воспоминаний. В кабинете бригадира зазвонил телефон. Гвоздарев снял трубку, назвался и сразу передал ее Бирюкову. Слава Голубев сообщил, что необходимые экспертизы закончены. Во-первых, дробь, которой убит пасечник и застрелена собака Хлудневского, оказалась по структурному составу схожей. Во-вторых, между рукояткой и лезвием сапожного ножа, изъятого у Екашева, обнаружены груздевые споры и остатки крови той же группы, что и кровь пасечника, а кровь на охотничьем ноже и на цыганской телеге по группе и резус-фактору соответствует крови Барабанова. В-третьих, все отпечатки с рукояти охотничьего ножа стерты. Пересказав это, Голубев замялся. - В-четвертых - ничего нет? - хмуро спросил Антон. - Есть, - со вздохом ответил Слава. - Левка с Розой из табора исчезли...