Читать интересную книгу Долгий фиалковый взгляд - Джон Макдональд

Интересно, разрабатывает ли мистер Норм линию бегущей девушки? Ее непричастность к событиям была бы чересчур фантастическим совпадением. А причастность наоборот возможна с самого начала. Какая-то молодая девушка изображала официантку в светлом парике в выходной, когда опоили снотворным мужчин из инкассаторской машины.

А может, она послужила приманкой, отвлекала внимание Фрэнка Бейтера, чтобы Орвилл и Хатч могли его поймать? Или была женщиной Бейтера, местной или импортированной, сладким куском юной плоти после почти сорока месяцев голодовки. Вполне вероятно, что девушка хорошо знала лес, думала — справедливо или ошибочно, — будто кто-то следит за ней ночью, а под прикрытием шума и движения моей машины собиралась прорваться в кусты на дальней стороне дороги. Но не рассчитала расстояние, перебежала слишком близко. Только почему, черт возьми, не позади машины?

Я осматривал «мисс Агнесс» внутри, когда вернулся Рон. Все было старательно очищено от грязи, колючек, воды и прочего.

— Ох, забыл совсем. Ваши вещи, рыболовные снасти, инструменты и все такое заперты здесь, в кладовой. Я переписал. Вещи ведь пропадают. Может, чего-то уж не было, когда я переписывал. Хотите посмотреть?

— Попозже, пожалуй.

— Никто не думал, что вас выпустят. Дело ведь совсем другое, чем воровство.

— Люди здесь думают, если шериф Хайзер кого-то схватил, значит, он прав? Так?

Рон секунду смотрел на меня, потом отвел глаза:

— Говорят, он хороший шериф. Справедливый и честный.

— Еще раз спасибо за мою машину. Загляну в понедельник.

Итак, я разъезжал вокруг да около, проникаясь духом города и окрестностей, съел запоздалый ленч в общенациональной франшизе,[5] где подавали «Идеальные Сандвичи Повсеместно В Любое Время» и очень плохой кофе, на бегу сервированный неряшливой, что-то бормочущей женщиной.

По пути прихватил местную утреннюю газету. Восемь страниц. «Сайприс колл энд джорнэл». В ее выходных данных было указано, что принадлежит она «Джессон комьюникейшнс», владеющей десятками других газет маленьких городков Флориды и юга Джорджии. По последним данным Эй-би-си, гарантированный тираж — пять тысяч семьсот сорок экземпляров. В газете оказался минимум национальных и международных телеграфных сообщений и подробный отчет о деятельности клубов — общественных и оказывающих услуги. Типично для компании «Джессон». Низкопробные ангажированные обозреватели от умеренно правых до крайне правых. Масса городских и окружных судебных заметок. Детальная информация о ценах на сельскохозяйственную продукцию.

О себе я нашел в нижнем правом углу второй страницы.

«ЗАДЕРЖАНЫ ДЛЯ ДОПРОСА

В пятницу утром департамент окружного шерифа взял под стражу двух жителей Форт-Лодердейла для допроса в связи с жестоким убийством Фрэнка Бейтера в его доме на шоссе 72 в четверг ночью, после того как выяснилось, что автомобиль, в котором они ехали, среди ночи в четверг упал в дренажный канал неподалеку от дома Бейтера».

Вот так. Местная желтая пресса. Сенсации. Кто, что, почему, когда, где и как. Исчерпывающие подробности.

После позднего и прискорбного ленча я отправился в «Колл энд джорнэл». Название красовалось на первом этаже здания из бетонных панелей на Принстон-стрит. Издательский и деловой офисы занимали другие два этажа.

Согласно выходным данным, ответственным редактором был некий Фостер Госс, сидевший за стеклом в дальнем углу праздного отдела новостей. Две крепкие женщины стучали на пишущих машинках. За копировальным столом скрючилась восьмидесятилетняя развалина. Парочка расхлябанных юношей мурлыкали в телефонные трубки, задрав ноги на дешевые жестяные столы. Декорация лихорадочной, громкоголосой, крупномасштабной деятельности.

Фостер Госс оказался толстяком с рыжей лысеющей головой, в очках с мощными стеклами, с шафранно-желтыми пальцами, в синей рубашке, промокшей под мышками. Он махнул на стул, буркнул: «Минутку», — и снова согнулся над желтой бумагой, делая пометки мягким черным грифелем. Закончив, потянулся и резко стукнул по стеклянной крышке стола большим золотым кольцом-печаткой. Миниатюрная девушка встала, подошла, взяла желтые листы, бросила на меня украдкой задумчивый взгляд и засеменила прочь. Фостер Госс разглядывал ее зад, пока наполовину стеклянная дверь не захлопнулась, потом со скрипом откинулся на спинку стула, вытащил сигарету из лежавшей в кармане рубашки пачки и закурил.

— Мейер или Макги? — осведомился он.

— Макги. Хочу принести жалобу на нарушение прав личности и на оглашение интимных подробностей моей жизни и времяпрепровождения.

На губах его появилась полуулыбка.

— Ну, еще бы.

— Поэтому я пришел дать эксклюзивное интервью насчет зверств местной полиции и так далее.

— Ничего себе! Ну и ну.

— Мистер Госс, вы внушаете мне впечатление, что когда-то и где-то действительно работали в газетах.

Он любезно улыбнулся:

— Причем в первоклассных, приятель. Давным-давно даже премию получил. Только знаете как бывает? Дрейфуешь в бурном море в тихую гавань.

— А скажите-ка, черт побери, мистер Госс, что получится, если вы опубликуете больше, чем хочется мистеру Норму?

— Помилуй Боже, приятель! Неужели вы не понимаете, что именно безответственные публикации в прессе породили общественное предубеждение против защитников в криминальных делах? Поскольку ни у кого нет абсолютно никаких шансов успешно наехать на шерифа Хайзера, ему нечего предоставлять информацию о своих успехах. А их у него на самом деле чертовски много. Столько, что окружной судья Стэн Боули издал нечто вроде запрета на паблисити до суда. Значит, шериф прочитает газету, явится, схватит меня, приведет к Стэну, тот с мрачной улыбкой заметит: «Господи Иисусе, Фостер, вам следовало быть умнее», — и оштрафует на пятьсот баксов за неуважение к суду.

— Но подобное обвинение не пройдет.

— Знаю! Значит, я пойду к братьям Джессон и объявлю: «Слушайте, я отправляюсь в крестовый поход. Мне известно, газета приносит хорошие доллары, известно, что вы, добрые джентльмены, ежегодно переводите акции „Джессон комьюникейшнс“ на мой пенсионный счет, но я должен пробить дорогу свободной прессе». После этого они пожелают узнать, против кого я собрался в поход. Я назову шерифа, и они полюбопытствуют, в чем он виновен, в коррупции или в неэффективной работе. Я отвечу, что это, пожалуй, лучший во всем штате шериф, который принял весьма непростой округ и угомонил его, не совершая каких-либо незаконных действий.

— А если сюда из Майами нагрянет компания репортеров снять крупный сюжет об этой милой диктатуре, мистер Госс?

Он опять улыбнулся:

— Никто не предъявит им обвинений в неуважении. Максимальное содействие. Экскурсии с гидом. Официальная любезность. Никаких происшествий.

— Но Мейер жутко избит.

— Помощником шерифа, немедленно уволенным и обвиненным в нанесении тяжких телесных повреждений.

— А вы в курсе событий, хоть и мало печатаете.

— Старые привычки. Древние рефлексы. Я с интересом узнал, что Ленни Сибелиус примчался, как только вы свистнули. Хотелось бы выяснить, что вы за тип, мистер Макги? Поэтому дверь перед вами открыта, политика полной откровенности гарантирована.

— Выяснили что-нибудь?

— Наемные гладиаторы типа Сибелиуса, Белли, Формана, Бейли и прочих редко затрачивают свои таланты на низкооплачиваемое представительство, если речь не идет о каком-то полезном паблисити. Думаю, дело здесь не в любезности. Может быть, вы на него работаете. Ведете расследования, составляете досье для защиты, проверяете состав присяжных. Судя по вашему поведению, вы способны оказывать неплохие услуги подобного рода.

— Никогда не думали снова вернуться к журналистике?

— Думал. А вдобавок думал о моей закладной, о семнадцатилетней дочери, вышедшей замуж за парня из супермаркета, о двенадцатилетнем сыне, страдающем судорогами. В двадцати милях от дома я ловлю замечательных окуней.

— А про Фрэнка Бейтера не думали?

— Стараюсь не думать. Мистер Норм сообщит все, что мне следует знать.

Тут мы улыбнулись друг другу, и я вежливо попрощался. Он был таким же, как Кинг Стерневан, — давно прекратил драться, но еще умел двигаться. Никакого огня не осталось, однако в первых двух раундах мог доставить серьезные неприятности.

Я вышел. Апрельский день приближался к концу, стоял весенний аромат сиесты. Я повел «бьюик» к «Белому ибису», откуда можно позвонить и узнать, как там Мейер.

Глава 8

Остановился я точно на том самом месте, которое возводивший мотель архитектор решил отвести для хозяина автомобиля из номера 114. В номере мигал красный огонек телефонного аппарата. Я записал телефоны звонивших, которые сообщила мне леди за стойкой. Из Лодердейла звонила до мозга костей британская представительница штата Ленни, изложившая диагноз Мейера: сотрясение средней степени, перелом скуловой кости. Его положили на сутки для обычного обследования.