— Он очень добрый, — повторяла Элис, — у него такой очаровательный сынишка.
— При чем тут это, — настаивала Эмили. — Зачем он пригласил тебя?
— Он хотел показать мне замок.
— С чего это вдруг он решил показать тебе свой замок? У него полно друзей, которые равны ему по положению.
Элис стояла и смотрела на Эмили.
— Думаю, я тоже его друг, — тихо проговорила она. И тут Эмили взорвалась. Ни разу за восемь лет она не позволяла себе подобной грубости по отношению к Элис. Она рассказала ей то, что девушке уже было известно: что ее отец никогда не был женат на Мари Ригад. Она рассказала ей, как приехал ее дед и увез отца в Англию, пообещав дать на воспитание ребенка, которого ждала Мари, большую сумму, но либо намеренно, либо нечаянно забыл отправить деньги.
— Эти деньги пошли бы мне на приданое, — сказала Эмили, — но неужели ты думаешь, что это хоть чем-то помогло бы мне, мне, рожденной между двух миров, в жилах которой текла кровь джентльмена и крестьянки? Мужчины, домогавшиеся меня, были мне отвратительны, а те, кто мог бы мне понравиться, считали меня ниже себя.
— Бедная Эмили! — просто проговорила Элис, но Эмили знала, что девушка не поняла ее.
Движимая внутренним страхом, она добавила:
— Вот что ожидает тебя и ребенка, который может у тебя родиться в том случае, если ты будешь продолжать свои отношения с Великим князем. Он никогда не женится на тебе. Он знает, какое положение ты занимаешь и что мы, Ригад, твои родственники. Неужели ты можешь представить, что он сделает тебе предложение? Нет, ты интересуешь его только потому, что ты молода и красива. Существуют сотни женщин его круга, которые готовы по первому его слову броситься к нему в объятия и стать его женой. Такого человека не может интересовать женитьба. Ты больше не должна видеться с ним, слышишь?
Страстность Эмили так напугала девушку, что та не нашла в себе сил ответить. Она продолжала смотреть на море, и ее глаза были такого же цвета, как вода.
— Ты слышишь меня? — повторила Эмили.
Элис повернулась к ней.
— Да, слышу.
— Ты будешь подчиняться мне? — настаивала Эмили. — Ведь всем ясно, Элис, что ты не должна с ним видеться, ты не должна принимать приглашений посетить «Шато д'Оризон».
Элис не отвечала. Однако Эмили была уверена, что девушка не посмеет ослушаться ее. У нее никогда не было никаких проблем с Элис, девочка была такой послушной.
Но судьба распорядилась иначе, во всяком случае позже у Эмили сложилось именно такое впечатление. На следующий день с фермы пришло письмо, в котором сообщали, что Мари Ригад заболела. Она упала и сломала ногу, поэтому Эмили надо было срочно возвращаться. Сначала она собиралась взять Элис с собой, но потом решила, что подобная мера предосторожности нелепа. Они прожили в Монако всего несколько дней, а перемена климата и теплое солнце уже успели оказать свое целебное воздействие на Элис. Жестоко увозить ее отсюда и тащить на север, где на нее накинутся холодные мартовские ветры и штормы Бретани, которые неизбежно ослабят ее здоровье.
Эмили решила ехать одна, но перед отъездом она еще раз заговорила с Элис о Великом князе.
— Не вызывает сомнения, что он уже успел забыть о тебе, — сказала Эмили. — Но если все же придет приглашение, не принимай его. Ты поняла меня? Ты не должна даже близко подходить к его замку. Гуляй здесь, на берегу. Как только маме станет лучше, я вернусь за тобой.
Эмили уехала. Она вспомнила, как дилижанс катил по пыльной дороге, а она, высунувшись из окна, махала рукой до тех пор, пока Элис не скрылась из виду. Это воспоминание было последним из тех, что будоражили Эмили всю первую ночь в «Отеле де Пари»: солнце освещает лицо Элис, ее откинутые назад волосы образуют светящийся ореол вокруг головы — а дилижанс увозит Эмили все дальше и дальше.
Она, должно быть, заснула в этой огромной комнате на удобном теплом матраце, и ей приснилась сестра, так как разбудил Эмили ее собственный голос, шептавший: «Элис! Элис!» У нее испортилось настроение, и когда Мистраль встретилась с ней за завтраком, тетка была в плохом расположении духа.
— О, тетя Эмили! — воскликнула Мистраль. — Это самое красивое место на свете. Я никогда не думала, что море может быть таким синим.
— Иди-ка поешь, Мистраль, — резко оборвала ее Эмили. — И не смей выскакивать на балкон. Я уже говорила тебе об этом.
— Но разве сегодня нельзя, тетя Эмили? Ведь мы собирались выйти, не так ли?
Эмили приняла решение.
— Нет, Мистраль, не так. Ты будешь сидеть в номере до ужина и только вечером выйдешь.
— Тетя Эмили…
В голосе девушки слышался даже не упрек — она была преисполнена неподдельного ужаса.
— Нет, Мистраль, не спорь. Я уже говорила тебе, что ты должна подчиняться мне, что какое бы решение я ни приняла, у меня есть на то свои причины.
— Но сидеть дома в первый день в Монте-Карло!
Губы Эмили сжались.
— Мы еще не скоро уедем. Завтра мы пойдем осмотрим город, хотя я сомневаюсь, что здесь будет много достопримечательностей. Но сегодня мы останемся в номере до ужина.
Мистраль знала, что означает звучавшая в словах тетки несгибаемая решимость. Девушка вздохнула. Она понимала, что бессмысленно умолять тетку передумать.
— Тетя Эмили, — проговорила девушка после продолжительной паузы, — мне хотелось бы вас кое о чем спросить.
— О чем?
— Почему мне дали имя Мистраль? Меня всегда интересовал этот вопрос, и я часто хотела спросить вас.
— Это имя выбрала твоя мама. И выбрала она его потому, что ненавидела ветер, который дует здесь на побережье.
— Ненавидела? — переспросила Мистраль. — Значит, моя мама приезжала сюда? Она была в Монте-Карло?
— Да, твоя мама приезжала сюда, — угрюмо ответила Эмили, — но она никогда не бывала в Монте-Карло. Девятнадцать лет назад этого города еще не существовало.
— Девятнадцать лет назад, — как эхо, повторила Мистраль. — Значит, она была здесь незадолго до моего рождения. О, тетя Эмили, как интересно! Ей понравилось здесь? Наверное, понравилось, раз этот город кажется мне таким прекрасным.
— Я не говорила, что твоей маме понравилось здесь, — заметила Эмили. — Когда она сообщила мне, какое выбрала для тебя имя, она сказала: «У меня родится девочка, и я хочу, чтобы ее назвали Мистраль. Как тот ужасный ветер — его завывание все еще стоит у меня в ушах. Да, назови ее Мистраль!»
— Но почему она так сказала? — спросила девушка. — И если она сказала так до моего рождения, откуда она могла знать, что у нее родится девочка? Вполне мог родиться мальчик.
— Она была абсолютно уверена, что родится девочка, — коротко ответила Эмили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});