— Не расслабляйся. — Орк тщательно вытирал свой мачете (иначе его ножичек никак не назовешь). — Где-то здесь шляется второй. В трюм не полезем, так как корабля не знаем и эльф может подкараулить нас за любым углом. В живых оставлять его нельзя. Если хотим хотя бы несколько дней без погони, надо его дождаться и прибить. Возьми свой мешок, присядем вон там, у борта, за мачтой. Обзор хороший, так что будем ждать.
Оррин подтащил труп морячка к эльфу и положил так, чтобы кровь заливала обоих. В таком положении нельзя было понять сразу жив ушастый или нет. На это орк и рассчитывал — нам надо было выманить второго эльфа на открытое пространство и решить с ним все вопросы.
* * *
Вдовствующая королева Саррана Гелена умирала. О своей болезни она знала давно, но не могла себе позволить расслабится и тихо угасать. За свою долгую и плодотворную жизнь королева нажила достаточно врагов, поэтому до сих пор среди ее слуг были телохранители, дегустаторы блюд, собственные портные, парикмахеры, повара. Вся эта куча обслуги необходима была старой королеве не для поддержания статуса, а для элементарной личной безопасности. Она пережила столько покушений, заговоров и интриг, что могла бы преподавать в Военной Академии курс «Выживание в высшем свете». Но сейчас Гелену снедало беспокойство о своем старшем внуке — Эльчеоре.
Хотя юноше было почти двадцать пять лет, из-за своей смешанной крови он был сущим ребенком по своему психологическому возрасту. По ее поручению Казимир старался привить принцу определенную долю цинизма, но мальчишка до сих пор оставался на удивление наивным, особенно при его дворцовом воспитании.
Ее второй внук, Гонор-младший, в свои двенадцать лет разбирался в подковерных интригах двора лучше, чем Эльчеор сейчас. Младший принц вырос в прагматичного администратора и здравомыслящего политика, он был полностью готов принять власть из рук отца. Только наличие старшего брата омрачало его блестящие перспективы.
Хорошо, что Эльчеор покинул Сарран, иначе ситуация могла обостриться до крайних мер, а королевская семья рассчитывала на обоих своих принцев. Они были хороши каждый в своем, просто Эльчеор станет совершенно взрослым не ранее пятидесяти лет. И он очень понадобится человеческим государствам, если люди до этого времени доживут.
В комнату тихо вошел воспитатель старшего принца Казимир. Подойдя к сидящей в кресле Гелене, сказал.
— Вас хочет видеть королева Дарина.
— Что хочет от меня эта курица. — Презрительно произнесла королева-мать. — Что-то сегодня сильно смела, обычно ее ко мне и силком не затянешь, а тут она хочет меня видеть. Ладно, зови.
— Доброе утро, матушка.
— Сколько раз я говорила тебе, не смей называть меня матушкой. — Старая королева поджала губы и продолжила. — Боги были ко мне благосклонны и у меня нет таких неудачных детей.
Только что вошедшая в комнату миниатюрная блондинка даже стала заикаться от такой откровенности свекрови.
— Но, но… Ва-ваше величество, как можно так говорить, ведь я жена вашего сына, мать вашего внука. Со мной нельзя так разговаривать.
Королева Дарина сильно покраснела и стала теребить шелковый платок своими изящными пальчиками. Она знала, что Гелена ее и в грош не ставит, но пришла сюда не по своей воле и не могла уйти, не попытавшись узнать необходимые ей сведения. Унизительный выговор старухи, особенно при слугах, больно бил по самолюбию, уже через час весь двор будет шептаться у нее за спиной о том, что старая ведьма опять тыкала носом королеву в ее мнимые промахи.
Была б ее воля, Дарина увидела бы свекровь только на ее похоронах, но отец строго приказал идти и постараться узнать у старухи, где скрывается ее любимец, этот полукровка, Эльчеор. Она краем уха слышала, что против старшего принца что-то затевается, но ее никогда не посвящали в серьезные дела.
Выдав ее замуж в пятнадцать лет отец, герцог Дареон, продолжал полностью управлять жизнью юной королевы. Гонор был весь в государственных делах, женой не занимался, иногда посещал ее постель и все. Она могла делать все, что угодно, но в границах, определенных Советом. Только однажды, вскоре после рождения сына, она попыталась настоять на своем и публично отклонила совет отца. Герцог ничего не сказал, но вечером пригласил ее в свой кабинет, и собственноручно выпорол, положив поперек кресла. С тех пор Дарина только озвучивала мысли своего отца, а последние несколько лет — и сына.
Зато весь двор ее обожал, поэты и певцы восхваляли несравненную красоту королевы. Она была законодательницей мод и центром светской жизни государства. И если для того, чтобы и дальше наслаждаться своим положением, ей иногда приходилось выполнять мелкие поручения отца, то оно того стоило. Но какже неприятно было общаться со старухой! Одно утешало — ходили слухи, что свекровь стоит одной ногой в могиле, так что осталось немного потерпеть.
— Гелена, дорогая! Я так беспокоюсь о моем старшем сыне, Эльчеоре! Бедного мальчика уже сутки никто не видел. Неужели что-то случилось? Я надеюсь с ним все в порядке?
Дарина беззаботно щебетала о своей материнской любви к старшему сыну своего мужа, а сама в то же время пыталась на лице старухи рассмотреть хоть какие-то намеки на переживания. Уж кто, кто, а паучиха точно должна знать, где находится этот противный мальчишка.
— С каких это пор он стал твоим сыном, Дарина. Совсем с ума сошла! — Королева-мать презрительно усмехнулась и продолжила. — Мне-то ты можешь не говорить о своей любви к Эльчеору. Мало от кого он терпел столько обид, как от тебя. Так что уходи, я слишком стара, чтобы выслушивать твои глупости. Иди, иди. И передавай привет своему отцу.
Королева Дарина оскорблено отвернулась и вышла.
Королева-мать устало откинулась на спинку кресла и задумчиво произнесла.
— Да, Эльчеор, разворошил ты гадючье гнездо.
* * *
Сидим, сидим. Что только высидим. Уже и солнце взошло, птички поют, рыбки плещутся, а эльфа все нет и нет. Орку хорошо, он хитро завернул ноги, положил ладони на колени, закрыл глаза и с тех пор не дернулся. То ли дремлет, то ли медитирует, но чувствуется, что настороже. Сейчас он похож на туго свернутую пружину, готовую резко развернуться в любом направлении. Я же весь вспотел и извертелся. Солнце припекает, всю задницу отсидел на этих досках, ноги затекли. Мне все время кажется, что длинноухий вот-вот бросится неизвестно откуда. Время тянется бесконечно.
— Оррин?
— Т-с-с-с! Закрой глаза и слушай. Попробуй мысленно найти его. Не отвлекайся.
Я закрыл глаза. Ничего, совсем ничего. Почему я решил, что могу чувствовать присутствие эльфов. Начинаю нервно крутить Эльдарионовы перстни на правой руке. Свои-то убрал в мешок еще в подземелье. Нервы натянуты до предела. Ну, где же, где же этот проклятый эльф!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});